Ва-Банк

Тем же вечером Блейн звонит в офис Аманды Уильямс и назначает консультацию на четверг. Он знает, что не сможет на ней присутствовать из-за собственного рабочего графика, как знает и то, что Курт не хочет, чтобы Андерсон присутствовал на ней, и, вероятно, никогда не захочет. Блейн даже забегает вперёд и даёт информацию о своей кредитной карте, понимая, что поступает действительно глупо. Он никогда не видел этого места и эту женщину, но либо это, либо предоставить Курту и Сантане доступ к его банковскому счёту, что было бы намного глупее. Блейн, может, и любит Курта, но не доверяет ему. Больше нет. Андерсон звонит Сантане, чтобы сообщить время и место, и попадает прямиком на голосовую почту. Механический голос говорит ему, что абонент недоступен. Блейн надеется, что Сантана вышла за продуктами, и задумывается, стоит ли распечатать для них с Куртом несколько рецептов. Полчаса спустя он уже на Amazon, в одном клике от покупки глиняного горшка для них, но после понимает, насколько это назойливо. Если и есть способ окончательно отдалиться от Курта и Сантаны, то это пытаться вести себя как их родитель, будто они заблудшие дети, ни на что неспособные. Блейн закрывает ноутбук и уходит готовить обед. И он так и не слышит, что бы Сантана перезванивала. Блейн не получает от неё новостей и в четверг, в день консультации. Андерсон понятия не имеет, попал Курт на приём или нет, пообещала ли Аманда Уильямс помочь ему или оказалась искусной мошенницей. Блейн ненавидит эту ситуацию. Ненавидит быть вовлеченным в это настолько же, как и Сантана с Куртом, но всё же оставаться в стороне, позволять всё время использовать себя, а затем отвергать. Блейн злится, что может потерять столько всего и что не способен контролировать ситуацию. Как только он возвращается с работы домой, то снова пытается дозвониться Сантане. В этот раз Андерсон слышит гудки, прежде чем попадает на голосовую почту. Блейн сыпет проклятиями и бросает свой галстук через всю комнату. Он идёт в спальню и переодевается в свитер и джинсы, прежде чем вернуться к двери. Пока он едет в лифте, у него есть время, чтобы обдумать все варианты. Блейн понимает, что вот-вот потеряв пятьдесят тысяч долларов, несмотря на то, что его фонды смогут вернуть обратно такую сумму, прокатиться на метро — не такая уж и плохая идея. Только одной мысли об общественном транспорте в полшестого вечера вполне достаточно, чтобы убедить его в том, что такие приключения могут и подождать. Вместо этого Блейн ловит такси. Когда он приезжает, Дарлинг Плейс напрочь лишена жизни. Ни мальчиков на пороге, ни движущихся автомобилей, ни гуляющих пар. Блейн расплачивается с таксистом и ступает на снег, припорошивший тротуар. На дорожке, ведущей к двери Курта и Сантаны, блестящая корка льда, и Андерсон поскальзывается и почти падает, но вовремя цепляется за ручку двери. Он карябает дерево, пытаясь удержаться на ногах, и затем резко стучит. — Курт? Сантана? Это Блейн, не могли бы вы… Дверь с хлопком открывается, и вместо облупившейся краски появляется лицо Курта. — Привет, — щебечет Хаммел. — Мы готовим гамбургеры, будешь? Блейн думает о том, что может знать Курта тысячу лет, но тот всё равно удивит его. Курт никогда не делает того, что ожидает от него Андерсон. Это нервирует, захватывает, и Блейн каждый раз любит его немного больше за это. — Я не хочу вас беспокоить, — лепечет Андерсон. Курт пожимает плечами. — Ты уже это делаешь, так что, может быть, было бы неплохо поесть, так? — Спасибо. — Нет проблем, — Курт отходит в сторону, впуская Блейна, а после закрывает дверь. — Пальто просто брось на пол. Блейн делает так, как сказал Курт. Запах готовящегося мяса уже достиг коридора, и Андерсон слышит, как кто-то возится на кухне. — Сантана, сделай немного больше! — кричит Курт, уже пройдя через коридор в гостиную. — Это снова Бландерсон, не так ли? — кричит она в ответ, и Блейн закатывает глаза. — Привет, Сантана! — отвечает он, следуя за Куртом в комнату. Возможно, запах и был первым, что заметил Блейн, но намного важнее были мазки краски на полу. Холсты разбросаны повсюду, наполовину пустые тюбики с краской занимают углы. Новые картины приколоты к стенам, всё ещё влажные и блестящие, зелёные, синие и фиолетовые. Тот факт, что Курт снова рисует, дарит Блейну облегчение. Склонившись над плитой, Сантана обжаривает котлеты для бургеров на сковороде, на которой шипит и брызгает масло. Она бросает на Блейна взгляд через плечо и отворачивается с напускной скукой. Тот факт, что Сантана готовит, оказывается ещё одним сюрпризом… Блейн никогда не смог бы представить, что она растрачивает себя на что-то настолько бытовое. Но опять же, Курт и Сантана сами решают, кто из них готовит, и Андерсон знает, что она так же сильно хочет, чтобы Хаммел рисовал, пусть и не говорит этого вслух. — Если бы я знала, что ты заявишься сюда, то ответила бы на чёртов телефон, — говорит она ему, прижимая лопатку к котлете, из-за чего масло шипит сильнее. — Тогда отвечай на чёртов телефон в следующий раз, — говорит Блейн. Сантана начинает отвечать; Курт полностью игнорирует их обмен любезностями, предпочтя усесться на пол, скрестив ноги, и притягивает к себе несколько тюбиков и кусок холста. Он выдавливает немного краски прямо на тыльную сторону левой ладони и берёт с пола тонкую кисть. Курт использует свою собственную кожу как палитру, смешивая и перенося краску со своего тела на холст, и спустя несколько секунд у него нарисован силуэт человека. — Эй! — кричит Сантана, отвлекая Блейна от движений Курта. — Может, ты послушаешь пять секунд? — Курт посетил онколога? — отстреливается Блейн. — Я не понимаю, почему ты не отстаёшь от меня… — Потому что я плачý и хочу убедиться… Мягкий голос Курта прерывает их с угрозой. — Пожалуйста, не могли бы вы сейчас заткнуться? У меня болит голова, и от того, что вы кричите друг на друга, лучше не становится. Они оба сразу же прекращают, и Курт улыбается, прежде чем снова погрузиться в работу. Сантана щурит глаза, глядя на Блейна, и толкает его. — И ответ на твой вопрос «да», — добавляет Курт, от чего напряжённость в груди Блейна слабеет и покидает его тело. Андерсон опускается на пол рядом с Куртом и наблюдает, как он начинает добавлять детали на лицо: глаза, рот, наклон скул. — Что она сказала? — Ничего. Сделали несколько снимков. МРТ*и прочее. Дорогое дерьмо, — Курт хмурится. — Она позвонит, когда получит результаты, — он быстро поднимается, немного теряя равновесие. — Тана, ужин ещё не готов? — Мог бы, если бы я не делала всё в одиночку. — Хорошо, — Курт подходит и откидывает волосы со лба левой рукой. Он вздрагивает, когда чувствует холодное прикосновение краски ко лбу. — Ох… — Курт со стоном убирает руку, оставляя идеальный мазок на лице и волосах. — Я помогу Сантане, — быстро говорит Блейн. Он встаёт и бежит на кухню, где Сантана тычет ему лопаткой в грудь и молча отходит от плиты. Блейн занимается котлетами, пока она достаёт булочки из буфета. Сантана копается в холодильнике, и Андерсон с облегчением видит, что он заполнен едой: молоком, яйцами, овощами и фруктами. По крайней мере, они находят деньгам достойное применение. Сантана берёт несколько помидоров, пучок салата и моет всё это в раковине. — Хочешь лук? — кричит она Курту. — Нет, — отвечает он. — Потому что, если я соглашусь, его съешь и ты, и тогда ты будешь порождать огонь своим дыханием. — Послушай, я знаю, что ты не любишь сигареты, но… — Никакого лука, Тана. Блейн хихикает, заглушенный шипящим и брызгающим маслом. В течение всего вечера Курт остаётся связующим звеном в разговоре между Блейном и Сантаной. Он весел, саркастичен и остроумен. Такой, каким Блейн помнит его. Будто он никогда не исчезал, не болел, не нуждался в Андерсоне из-за его денег. Будто Блейн никогда не говорил, что любит его. Блейн остаётся ещё на несколько часов, заручившись обещанием Курта, что он пойдёт на следующий приём. Непредсказуемая природа Курта может заставить Блейна любить его сильнее. Но тот факт, что Курт никогда не упоминает врача, свою болезнь, не признаёт, что неделями был головной болью Блейна, не подаёт никаких признаков, что между ними что-то изменилось… это пугает. Это пугает потому, что Блейн не понимает, что происходит в голове Курта, и не может помочь ему. И Блейн задаётся вопросом, изменилось ли что-нибудь, и вспоминает страх Курта, что опухоль начнёт сказываться на его личности. От этого Блейн чувствует себя чудовищно. А что, если это вовсе не Курт? Блейн подходит к ближайшей станции метро, используя свой телефон в качестве навигатора, и думает о том, что нет ничего более жесткого, чем из-за болезни потерять собственное "я". Из-за чего ты не можешь больше доверять себе, не можешь даже быть уверен, что это действительно ты. И даже если опухоль не вызывает изменения личности, может ли страх быть настолько сильным? Потому что Курт, возможно, не знает его ли это истинные чувства и мысли или все это находится под влиянием чего-то больного в его голове. Кем ты становишься, когда уверенность в понятии «я» внезапно уходит? Что можешь сделать, когда единственная вещь, которой ты можешь доверять, — это история твоих прошлых действий, когда ты всё ещё мог доверять своим собственным мыслям? Курт действует, исходя из истории своего поведения. Блейн спускается в метро вниз по лестнице и идёт покупать билет. Он пытается посмотреть на Курта объективно, стереть яркость его глаз и вспышки улыбки. Он думает о нём, основываясь лишь на том, что Курт рассказал ему о своём прошлом. Ребёнок, у которого умерла мать. Мальчик, боящийся стать сиротой. Жертва, терпящая издевательства до тех пор, пока мысль о поездке в школу не стала невыносима. Беглец, который не мог вынести мысль о разочаровании отца. Это то, каким Курт видит себя каждый день? И это всё, что он может увидеть? Блейн покупает билет в одну сторону по зелёной ветке и идёт на посадку, следуя указателям и позволяя утянуть себя в толпу людей, следующих в том же направлении. Блейн знает, что у Курта уже нет чёткого образа самого себя. Сейчас он пытается стереть свою личность и думает о себе с точки зрения своего прошлого. Андерсон понимает, что незначительные вещи о прошлом не запоминаются. Например, тот раз, когда машешь детям, едущим на автобусе. Когда останавливаешься, чтобы погладить собаку, привязанную у входа в магазин. Когда развеселишь кого-то. Единственное, что Блейн помнит ясно, это те поступки, о которых он сожалеет, потому что разум задерживается именно на них, и они цепляются за твой мозг, словно морские ежи за обрыв скалы. И всё, что видит Курт, — это отвратительный трус. Слишком испуганный, чтобы противостоять школьным хулиганам, слишком боящийся окончательного отказа отца, чтобы спорить с ним, слишком трусливый, чтобы следовать своей детской мечте; вместо этого надевающий костюм и, нацепив улыбку, годами наблюдающий за небольшими танцевальными номерами. Бесполезный. Так ли чувствует себя Курт каждый день, как всего за двадцать секунд представил Блейн? Порыв звука, доносящийся до ушей, оповещает о прибытии поезда. Блейн позволяет толпе направлять его, проталкивая через двери к дальнему углу. Он хватается за верхний поручень и крепко держится, пока оставшиеся пассажиры заходят, и двери снова закрываются. Вагон трясётся и начинает двигаться. И Блейн удивляется. Удивляется, как Курт выдерживает это. Удивляется тому, что тот думает, чувствует и как видит самого себя. Андерсон вспоминает ломанные нарисованные фигуры, все болезненно жёлтые, и теперь почти уверен, что уже знает ответ. Сантана звонит в понедельник. Блейн сидит на совещании, когда чувствует, что телефон вибрирует в его кармане. Он неловко его вытаскивает и под столом проверяет имя звонящего. Тревога просачивается в его кровь и мгновенно начинает струиться по жилам. Блейн убирает телефон обратно в карман и ждёт, когда вибрация прекратится. Его коллега, сидящий справа, кидает на него заинтересованные взгляды, но Блейн фокусирует своё внимание на женщине, проводящей презентацию о состоянии биржи. Однако, как только заседание заканчивается, Блейн хватает кейс и выбегает за дверь, в свой кабинет, попутно набирая номер Сантаны. Она берёт трубку после третьего гудка, когда Блейн уже усаживается в кресло. — Наконец-то! — бурчит Сантана. — Я был на совещании, — быстро говорит Блейн. — С Куртом всё в порядке? Она молчит, и всё, что может услышать Блейн, — это её медленное дыхание. — Сантана? — С ним всё в порядке, — наконец говорит она более мягким голосом. Он становится таким, когда она забывает, что должна держать оборону. — Сегодня он снова ходил к врачу. Я подумала, что должна сказать тебе. — Что она сказала? Сантана вздыхает. — Получили результаты рентгена. Это… по-прежнему там. Она сказала, что о-операция и химиотерапия — лучший способ избавиться от неё. Блейн кивает сам себе, подавляя страх, растущий в животе. Его эмоции — последняя вещь, о которой следует беспокоиться. — Ясно. Как Курт это воспринял? Сантана молчит некоторое время. — Думаю… думаю, он надеялся, что это не настолько серьёзно. Когда она взяла снимки… Я догадываюсь, что доктор настроена оптимистично, потому что опухоль доброкачественная, но сейчас она говорит о многих месяцах химиотерапии и… он не выходит из ванной. Он заперся там час назад. — Каковы прогнозы? — добивается Блейн. Какое будущее ждет их — является самым важным, по крайней мере, сейчас. — Я не знаю. Курт не хочет, чтобы я присутствовала на встречах. Он сказал об операции, а потом закатил истерику. — Ты хочешь, чтобы я приехал? — спрашивает Блейн. Её тон мгновенно становится жестче. — Мне не нужна твоя помощь, Андерсон, — огрызается она. Блейн поворачивается в кресле лицом к окну. — Я… я не говорил, что она тебе нужна. Но от этого я бы почувствовал себя лучше. — Не моя забота стараться, чтобы ты чувствовал себя лучше. — Я заметил, — горько говорит ей Блейн. — Хорошо, ты могла бы попросить Курта поговорить со мной? По телефону? Всего несколько минут. Она снова вздыхает, на этот раз гораздо более резко, и бормочет: — Это сделает тебе приятно. Вдруг звук её дыхания исчезает и заменяется на скрип петель и стук. Блейн предполагает, что она поднимается по лестнице. Скрип прекращается, Сантана стучит в дверь и кричит: — Эй, Курт? Твой аниматроник* хочет с тобой поговорить. Он может обмочиться от беспокойства, если ты этого не сделаешь. Пауза, затем скрип открывающейся двери и низкий и хриплый голос Курта: — Не думаю, что аниматроники мочатся, но чувства я могу понять. Слышится шорох, а затем Курт громко спрашивает: — В чём дело, Уолл Стрит? От старого прозвища у Блейна появляется облегчение в области лёгких. — Привет, Курт, — бормочет он. — Я слышал о докторе. — Я уверен, что ты слышал. Кажется, будто Курт плачет. Вероятно, так и есть. — Я могу что-нибудь для тебя сделать? — Блейн встаёт, подходит к окну и, глядя на здания, прикусывает губу. — Продолжай платить? — сухо шутит Курт. Блейн не смеётся. — Хочешь, чтобы я приехал? — серьёзно спрашивает он. И слышит, что его голос становится выше от раздражения. — Пожалуйста, дай мне знать. Если ты нуждаешься во мне, я могу быть у вас через полчаса. Я просто хочу знать, могу ли помочь… Тихое хихиканье Курта исчезает, а голос Блейна становится всё тише, пока не утихает совсем. Курт не отвечает. Блейн напрягает слух, пытаясь расслышать его дыхание, но не может. Наконец, он проверяет: — Курт? С тобой всё хорошо? — Ты… — его хриплый голос настолько тих, что Блейну приходится напрячься, чтобы расслышать. — Тебе действительно нужно, чтобы мне стало лучше, да? — в его интонации слышен интерес, будто Курт на самом деле удивлён, что кто-то настолько заботится о нём, пусть Блейн и пытался убедить его в этом в течение многих недель. Андерсон сглатывает, его горло сжимается. — Да, конечно, — бормочет он. — Ох. Блейн возвращается к своему столу, убирает некоторые бумаги и садится на столешницу. — Курт? — Да? — Я не хочу оставлять тебя. Блейн слышит резкий вздох, а затем лёгкую тишину. — Ладно, — наконец отвечает Курт. Судя по голосу, слёзы снова наворачиваются ему на глаза. Блейн улыбается, обхватывая себя свободной рукой. — Итак, ты хочешь, чтобы я приехал? — Нет, — сразу отвечает Курт, а затем более застенчиво продолжает: — Но… не хотел бы ты приехать на следующую консультацию? Я бы попросил Сантану, но она работает, и… и… — Конечно, я буду там, — обещает Блейн. — Когда? — В следующую среду, в два. Ничего особенного, просто… поговорим об… операции и о том, когда я пройду через неё, и прочее. Блейну придётся пропустить работу, но ему наплевать. — Хорошо. Что, если я подъеду к вашему дому без четверти одиннадцать, и мы пойдём туда вместе? — Звучит неплохо. Тогда… Увидимся? — Полагаю, что да. Хм… поговорим позже. — Конечно. — Хорошо. — Тогда пока, — говорит Курт. — Эм… спасибо, Блейн. И звонок обрывается. Блейн соскальзывает со стола в кресло, слегка улыбаясь, и медленно начинает плакать. Он не знает почему, но не может найти в себе силы, чтобы остановиться. Когда Андерсон приезжает на Дарлинг Плейс в следующую среду, его встречает бледный Курт, закутанный в три свитера и в шарф, скрывающий почти всю голову. — Привет, — мягко говорит Блейн. — Ты в порядке? — Просто прекрасно. Мы можем идти? — Курт выходит и запирает за собой дверь. Блейн кивает и ведёт Хаммела к такси, на котором приехал. За всю поездку Курт не произносит ни слова, только называет таксисту адрес. Он просто прислоняется к двери, положив подбородок на руку, и смотрит в окно. Блейн проверяет электронную почту на телефоне, хотя на самом деле хочет наблюдать за Куртом, чтобы убедиться, что тот в порядке. Наконец, вдали виднеется медицинский центр. Такси останавливается на противоположной стороне улицы, и пока Блейн расплачивается, Курт выскальзывает на улицу. — Какое здание? — спрашивает Блейн, когда такси отъезжает. Курт указывает пальцем, и они направляются к нему. — Уверен, что всё нормально? — снова спрашивает Блейн, держа дверь открытой, и они заходят внутрь, от холода потирая руки. Скоро Рождество, и если температура не изменится, то оно будет снежным. — Блейн, — вздыхает Курт, — Думаю, что будет лучше, если я признаю, что со мной не всё в порядке, так что прекрати спрашивать. Блейн краснеет. — Прости. Они поднимаются на третий этаж и ступают за маленькую дверь с вывеской «Онкология». Внутри простая приёмная. В углу сидит пожилая пара, сжимая руки друг друга и склонив вместе головы. — Садись. Курт опускает ладони на плечи Блейна и подталкивает его к стулу. Андерсон повинуется и смотрит, как Хаммел идёт к регистратору и склоняется над стойкой, чтобы что-то прошептать женщине, сидящей за ней. Та кивает и даёт документы на подпись. Курт возвращается, опускается на стул рядом с Блейном и сразу закрывает глаза. Андерсон осматривается и берёт журнал «People» с соседнего столика. Очевидно, это сплетни, но так Блейн хотя бы займёт голову бедами знаменитостей с миллионами долларов и сможет представить, что нет худшей проблемы, чем быть пойманным папарацци, когда ты набрал десять фунтов и обзавёлся растяжками. Это кажется таким простым и незначительным, но в реальности подобные глупости передаются из уст в уста, и все знают эти имена. Наконец, медсестра в белой форме, как в фильме, выходит из двери, ведущей в кабинеты для обследования. — Курт Хаммел? Курт открывает глаза и медленно встаёт, Блейн замечает его дрожь. Он быстро хватает Курта за руку и поглаживает запястье большим пальцем, прежде чем отпустить. Удивлённый Курт смотрит на него сверху вниз, затем отвечает слабой полуулыбкой и идёт к двери. Курт возвращается через час и пятнадцать минут. Блейн проводит это время, разбирая планы платежей на столе, играя в маджонг на телефоне и читая анекдоты. Другие пациенты входят и выходят. Некоторые с семьями, другие без. Блейн не следит за дверью, пока в поле зрения не появляется знакомая пара ног, и тогда Андерсон быстро опускает журнал. — Привет! — Блейн улыбается Курту, губы которого дрожат и изгибаются, будто он пытается ответить, но просто не может. — Готов идти? Курт кивает и направляется к двери, даже не дожидаясь, пока Блейн встанет. Андерсон вскакивает и спешит за ним. Он выходит в тихий коридор и находит Курта, прислонившегося к стене с закрытыми глазами, тяжело дышащего. Его кулаки беспомощно сжимаются и разжимаются, а на открытых участках шеи заметно бьётся пульс. — Курт? — зовёт Блейн, стараясь не подходить слишком близко. Курт вздрагивает от звука его голоса и медленно поднимает руки, чтобы закрыть ими лицо. — Шестое января, — бормочет он в ладони. — Прости? — Блейн упирается спиной в стену рядом и ждёт. Курт убирает руки, его глаза открыты, а на лице легко читаются эмоции, словно они написаны мелом на доске. — Шестое января, — повторяет он. — Это… это день, когда… когда сделают операцию. Блейн хватает ртом воздух и скользит спиной немного ниже по стене. Но ничего не говорит. Ведь это не то, в чём нуждается Курт. Спустя мгновение Блейн протягивает между ними руку ладонью вверх. Курт поворачивает голову и, не моргая, смотрит на предложенную руку. Затем медленно поднимает свою и кладёт сверху. Это якорь. Напоминание. Тепло руки, чтобы сказать, что он не одинок в этом мире, несмотря на то, что он иногда чувствует себя таковым. Они шагают по коридору, размахивая сомкнутыми руками. — Может, ты придёшь к нам на рождественский ужин? — спрашивает Курт, когда Блейн приводит его на Дарлинг Плейс. Они вместе стоят на верхней ступеньке, ключ Курта уже в замке, но ещё не повернулся. — Или… твоя семья…? — Нет, я буду без семьи, — говорит Блейн тихо, засовывая руки в карманы. Курт смотрит на него, кусая губы, и Андерсон ненавидит, что тот жалеет его. Он не должен быть каким-то отвлечением. — Ты можешь прийти сюда, если хочешь, — предлагает Курт ещё раз, начиная возиться с краем своего рукава. — Навряд ли это будет весело, но… но мне не нравится идея, что кто-то будет один в Рождество. Глаза Курта светятся, когда он смотрит на лицо Блейна, и маленькая улыбка касается его губ. Курт выглядит таким застенчивым, таким молодым, и Блейн не может ничего с собой поделать и, улыбаясь в ответ, шепчет: — Хорошо. С удовольствием. На Рождество Блейн просыпается поздно, варит кофе и готовит омлет, после — медленно разворачивает горку подарков, лежащую в шкафу. Новые часы от семьи, подарочная открытка от Уэса, вязаный шарф от Дэвида и коробка кренделей, покрытых шоколадом, от соседки, миссис Виндзор. Андерсон принимает душ, одевается и падает на диван, чтобы посмотреть фильм «Миссия невыполнима», пока не настанет пора выходить. В четыре тридцать он закутывается в куртку, берёт маленький пакет с подарками для Курта и Сантаны и спускается на первый этаж. Улицы почти пусты, настолько, насколько они могут быть в праздники. Начинают падать крупные хлопья снега. Блейн ловит несколько языком, прежде чем понимает, насколько безумным выглядит. Если бы пушистые снежинки имели шоколадную начинку… Хлопья падают на землю и собираются поверх слякоти и льда, оставленного снегопадом, прошедшим два дня назад. Кристаллы, искрящиеся в тёмном солнечном свете. Таксист молчит всю дорогу. Блейн задумывается, есть ли у него семья, сейчас скучающая по нему дома, или он один сегодня, как Блейн, если не считать приглашения Курта. Ни сказав ни слова, таксист высаживает Блейна на Дарлинг Плейс, и тот идёт по снегу к крыльцу Курта и Сантаны. Стук в дверь кажется Блейну слишком громким, и он морщится, ожидая, что сейчас выглянет сосед и наорёт на него за то, что он так шумит. Внутри слышится звук шагов, и дверь распахивается. — Привет, весёлого Рожде… — начинает Блейн, протягивая свой пакет, но останавливается, когда понимает, что человек, стоящий в дверях, не Сантана и не Курт. — Эм… привет? — спрашивает он. Девушка медленно моргает. — Ты с Северного Полюса? — спрашивает она, оглядывая его сверху вниз. — Ты слишком высокий для эльфа. Блейн разглядывает её: светлые волосы, дизайнерский пиджак, джинсы и загар. — Нет, — отвечает он наконец. — Я Блейн. Курт здесь? Понимание загорается на её лице, и она кивает. — Да, он внутри. Входи! — она разворачивается и прыжками пересекает коридор, оставив дверь открытой настежь. Блейн спешит внутрь, стягивая обувь и захлопывая дверь, прежде чем пройти в гостиную. Хлипкая рождественская гирлянда прикреплена на стене справа, поверх картин; в углу в горшке стоит куст, украшенный кукурузой. Под кустом немного развёрнутых подарков — Блейн замечает свитер, книги и маленький флакончик духов. Почему-то, этот маленький куст — один из самых удручающих образов, которые Блейн может вспомнить. Курт и Сантана сидят бок о бок на диване, крепко прижавшись друг к другу, и держатся за руки. Они вместе поднимают взгляд, когда входит Блейн, и тогда Андерсон понимает, что Сантана плачет — слёзы стекают с ресниц вниз по её щекам. — Привет, Блейн, — приветствует его Курт хриплым голосом. — Вижу, ты уже познакомился с Бриттани. — Ох. Ох, — Блейн поворачивается к блондинке, которая небрежно машет, прежде чем плюхается на пол и садится, скрестив ноги. — Боюсь, ты пришёл в неудачное время, — бормочет Курт, крепче прижимаясь к Сантане и опуская голову ей на плечо. Блейн кивает, возясь с пакетом. Сантана вздрагивает, икая, и беспомощно поворачивает лицо к Курту. Она с ногами залезает на диван, а Курт обнимает её рукой, прижимая к своей груди. — Я не могу, — шепчет она. — Я не могу сделать это. Курт успокаивающе гладит её по волосам. — Всё хорошо, — бормочет он. — Всё хорошо. — Сантана, я не понимаю. Почему ты плачешь? — начинает Бриттани. — Это будет так весело! Сантана, ничего не говоря, качает головой, Курт поднимает голову, чтобы поцеловать её в макушку. — Ты должна, — шепчет он. Сантана хватается руками за грудки его рубашки. — Я… я… я… — запинается она. — Я могу чем-нибудь помочь? — беспомощно спрашивает Блейн, чувствуя себя тенью, о которой забыли. Он должен просто развернуться и уехать? Нет, потому что Сантана плачет, и он не может оставить её, не сейчас, независимо от того, насколько она ненавидит его. Кажется, будто разбитое сердце, наконец, полностью рассыпается. Будто слишком много ударов приходится в самые уязвимые места. Сантана поднимает голову, чтобы посмотреть на Блейна, и всё, что он видит в её глазах, — это безнадёжность. Она ему не отвечает. — Сантана… — вздыхает Бриттани и поднимается с пола. Она садится на диван рядом с девушкой, и Блейн наблюдает, как Сантана сразу же раскрывает ей объятия, будто та всегда так делает. Она предлагает ей всё, что Бриттани может украсть у нее. Блейн помнит, что Бриттани неплохая. Она просто никогда не понимала, как нужно любить. Но внезапно то, как она поступает с Сантаной, кажется ему худшим, что только может сделать человек. — Сантана, — повторяет Бриттани, опуская руку на её бедро. — Пожалуйста. Пожалуйста, поехали со мной. Нам будет так весело, Александр такой милый, и я не хочу быть вдали от тебя! — Бритт… — Сантана поднимает лицо, чтобы посмотреть на девушку опухшими глазами. — Я не могу. Пожалуйста, не… пожалуйста, не… Пожалуйста, не заставляй меня выбирать… — Почему ты не можешь поехать? — Бриттани выпячивает нижнюю губу. Курт вздыхает, и Блейн вспоминает, что они никогда не рассказывали Бриттани об опухоли. На шёпот Бриттани Сантана лишь качает головой. — Бриттани… я не могу… я не могу оставить Курта… — Это только на пару лет! Давай, Тана… пожалуйста? — Сделай это, — говорит Курт. Его голос твёрже, чем когда-либо слышал Блейн. Сантана поворачивает голову и впивается в него взглядом. — Нет. Нет, я не могу оставить тебя здесь. Я… Блейн не может больше это терпеть. — Эй! — рявкает он, и все трое поворачиваются, чтобы уставиться на него. — Что происходит? Могу ли я что-то сделать, чтобы помочь? Сантана снова икает, и Курт смотрит на Блейна, сощурив глаза, прежде чем пробормотать: — Парень Бритт переезжает в Италию, чтобы снять фильм-трилогию. Он хочет взять её с собой и сказал, что она может пригласить Сантану, если хочет. Очевидно, лесбиянки толкают его на такие глупости, как эта. И внезапно Блейн понимает. Он понимает, что происходит у Сантаны в голове, и сочувствует ей, потому что, так или иначе, она сейчас выбирает, и потери ей не избежать. Причём потери велики с обеих сторон. Что ты можешь сделать, когда человек, порвавший и смявший твоё сердце, и по-прежнему владеющий им, просит тебя следовать за ним? Как ты можешь сказать "нет"? Попытаешься ли ты не дать ему ускользнуть в последний раз? Можешь ли ты следовать за ним по всему миру, цепляясь дрожащими пальцами так долго, как только сможешь? Можешь ли ты быть тенью другого человека, чтобы получить хоть какую-то любовь? Сантана могла бы. Блейн знает это. Её сердце было разбито так много раз, что она рискнёт, попытается снова соединить части своей жизни, постарается воссоздать сказку школьного романа. Она бы последовала за Бриттани и на край мира, ожидая, надеясь и прося, что когда-нибудь бойфренд-режиссёр перестанет быть необходимостью, и только она одна сможет удовлетворить потребности Бриттани, что она заставит Бриттани любить себя так, как Сантана должна быть любима. Как это может быть справедливо, просить выбрать между последним шансом и человеком, который ждёт её дома и сильно любит, но не так, как она хочет? Потому что Курт любит Сантану, и он нуждается в ней, но не может дать ей то, что может Бриттани. Но как можно ожидать от Сантаны, что она выберет между ними двумя? Курт наблюдает за лицом Андерсона, и ясно, что он читает его настолько легко, словно иллюстрированную книгу. Курт говорит ей ехать. Он хочет, чтобы у Сантаны был последний шанс. Курт отпустит её, если это даст Сантане последний шанс на любовь, в которой она нуждается. Он даст ей то, в чём она нуждается больше всего, потому что он любит её очень сильно, пусть и не тем способом. И Блейн знает, что хочет от него Курт. Знает, на что должен согласиться, потому что совершенно точно понимает, что именно Курт собирается предложить. Сантана не может оставить Курта. Она не может бросить его сейчас — у него нет работы, нет никого, кто позаботился бы о нём. И он нуждается в присмотре, потому что через две недели ему сделают операцию на мозге, а через месяц начнётся химиотерапия. Но Курт знает только одного человека, который будет за ним присматривать, не раздумывая. — Сантана, я хочу, чтобы ты поехала с Бриттани, — говорит Курт снова. — Италия, верно? Бриттани кивает с энтузиазмом. Курт поглаживает волосы Сантаны и отцепляет её руки от своей рубашки. — Я хочу, чтобы ты поехала. Ты должна быть с Бритт, ясно? Ты нуждаешься в этом. Она нуждается в этом. Я буду в порядке. Сантана смотрит на него, и она абсолютно не впечатлена. — Ты идиот. Ты не будешь в порядке. Я не могу оставить тебя здесь! Кто будет оплачивать арендную плату, кто позаботится о тебе, если начнётся другой приступ, и кто… Курт встречает взгляд Блейна. Андерсон легонько кивает, сердце бьётся в его груди, поскольку он понимает, на что соглашается. — Блейн, — говорит Курт. — Я буду жить с Блейном. _____________ МРТ* — магнитно-резонансная томография — томографический метод исследования внутренних органов и тканей с использованием физического явления ядерного магнитного резонанса. Аниматроники* — это куклы без кукловода. Внутри это программируемые роботы, снаружи - симпатичные и живые персонажи.