Ва-Банк

Блейн не удивляется, когда следующим утром, выходя из душа, сталкивается с Сантаной, размахивающей щипцами для завивки. Она всё ещё в одной из футболок Курта, доходящей ей до середины бедра; спутанные волосы спадают вниз по её плечам, подобно порванной фате брошенной невесты. Даже со свирепым выражением лица и без макияжа она выглядит очень молодо. Странная двойственность застаёт голого и мокрого Блейна врасплох, пока Сантана не прерывает его мысль. — Правильно, нам нужно поговорить. — Конечно, — Блейн поджимает губы и хватает полотенце с крючка, чтобы быстро обмотать его вокруг талии, прежде чем она успеет рассмотреть его более тщательно. — Речь пойдёт о Курте, так? Она скрещивает руки, по-прежнему держа щипцы для завивки. — Что у вас происходит? — Он ещё спит? — Блейн направляется к тумбочке, берёт бритвенные принадлежности из ящика и начинает накладывать крем для бритья на щетину. В зеркале отражается её кивок. — Да, он кажется измученным. — Ну… — Блейн пожимает плечами. Неудивительно, что Курт измучен. Но Сантана этого не знает. Она ушла от него. Сантана не сидела в комнате ожидания, когда Курт открыл глаза и сделал вид, что потерял память, не была рядом в ночи, проведённые на полу ванной, не наблюдала, как Курт с каждым днём выглядел всё более слабым и беспомощным. Вчерашнее возвращение и ночёвка с Куртом на диване не компенсирует этого. Её здесь не было, и она никогда этого никогда не изменит. — Прекрати, — огрызается Сантана, делая шаг вперёд. — Что прекратить? — Осуждать меня. И даже не пытайся притвориться, что это не так, я всё вижу, — она прищуривает глаза. — А теперь, что у вас происходит? — Это между мной и Куртом, — просто отвечает ей Блейн. — Что, чёрт побери, происходит? — огрызается она, подходя сзади и толкая его в плечо. Блейн вовремя убирает бритву подальше от своей челюсти. — Мне нужно знать, что ты делаешь с ним. — В самом деле? Почему? Прошлой ночью ты благодарила меня! — Да, за заботу о нём! — Она кладёт щипцы на тумбочку, чтобы показать в воздухе кавычки. — Не за «заботу о нём»! — Мы не занимались сексом! — парирует Блейн. Она замолкает и хмурится. — Нет? — Нет! — Почему? — спрашивает Сантана с абсолютно растерянным видом. Она моргает и качает головой, прежде чем ещё раз недоумённо на него посмотреть и усесться на тумбочке. Сантана тычет его в грудь щипцами для волос. — Ты облажался, да? — упрекает она. — Почему во всём автоматически виноват я? — Потому что я всегда буду принимать сторону Курта, чтобы сэкономить время. — Сантана приподнимает бровь, замечая равнодушный взгляд Блейна. — Что? Андерсон стонет и запускает руку в волосы, маленькие капельки воды срываются с кудряшек и стекают по его спине. — Послушай, Сантана. Скоро Курт узнает здоров он или нет, он провёл последние три недели под лучевой терапией, до этого у него была операция на мозге. Даже если мы хотели заняться сексом, на это не было времени. — Блейн пожимает плечами и снова подносит бритву к лицу. — Так ты не хочешь секса? — Она медленно опускает щипцы. — Ты видел его голым, да? Блейн роняет бритву в раковину и поворачивается, чтобы посмотреть на неё. — Ты хочешь, чтобы у нас был секс или нет? Потому что этот разговор вконец меня запутал. Она фыркает и убирает волосы за плечо. — Я пытаюсь присматривать за Куртом. Не хочу, чтобы вы трахались, если ты потом разобьёшь его сердце. А ты разобьёшь. — Ты этого не знаешь! — возражает Блейн. — Знаю. — Она отворачивается и неотрывно смотрит на душевую занавеску. — Откуда? — Потому что по-другому не бывает. — Блейн видит, как двигаются её желваки и как она сглатывает. — Принц не появляется из ниоткуда и не увозит в закат. Так не бывает. — Это может… — Нет. Нет, не может! Вот теперь он видит слёзы, скапливающиеся в уголках её глаз. Блейн откладывает бритьё и вытирает крем с лица, прежде чем снова посмотреть на неё. — Сантана… — шепчет он. — Я знаю, что у вас с Бриттани ничего не вышло, но это не значит, что так же будет и у нас с Куртом. Она прикусывает губу и смотрит на него, не говоря ни слова. Блейн делает глубокий вдох и решается продолжить. — Тебе нужно отпустить её. — Нет, не нужно! — яростно отвечает она, обрывая конец его предложения. Блейн хмурится. — Так ты собираешься просто следовать за ней по миру и ждать, пока она не останется здесь? Сантана… — Ты не… — Она качает головой из стороны в сторону. — Послушай. — Блейн подходит ближе и кладёт ладонь ей на колено, чем прерывает Сантану на полуслове. — Любить её нормально. Нормально хотеть вернуть её. Но этим ты только терзаешь себя, — он мрачно улыбается ей. — Я влюбился в Курта практически с первой встречи. Но когда он ушёл, я не понял, что ему нужна помощь. Я пробовал встречаться с другими парнями, пытался сосредоточиться на чём-то другом. Но боль осталась. А потом я снова нашёл его. Так что… — Блейн сжимает её колено, гладкость кожи под ладонью его успокаивает. — Я знаю, это невыносимо ранит. Я знаю. Но также я знаю, что Бриттани заботится о тебе, и если за этим кроется нечто большее, то она найдёт дорогу к тебе. — Когда Сантана ловит его взгляд, Блейн улыбается немного печально, но по-настоящему. — Ты стόишь поисков, Сантана. Её лицо искажается, и она опускает голову. — Нет, не стою, — шепчет она. — Сантана… — Нет. — Она хватает руку Блейна, лежащую на колене, и сжимает её. — Я не стою. И знаю это. Но Курт стоит. — Она поднимает голову и удерживает его взгляд. — И тебе нужно говорить ему об этом каждый проклятый день. Тебе нужно, блядь, поклоняться ему, понимаешь? Говори, что любишь его и что никогда-никогда не причинишь вреда. Никогда. И… и ты должен любить его так сильно, как ничто другое во Вселенной. Вечно. Обещай мне. — Обещаю, — тут же отвечает Блейн. — Я обещаю. Сантана, я так сильно люблю его… — Тогда докажи, что сказки существуют, — говорит она. — Сделай это для меня. Вернувшись вечером домой, Блейн застаёт Курта за рисованием. Он раскладывает холст на кухонном столе, раскрашивает кончики пальцев; из стерео в гостиной раздаётся тихая музыка. Сантана потягивается на диване, листает журнал и качает головой в такт мелодии. Блейн вешает своё пальто на вешалку и бросает сумку в коридоре, Сантана смотрит на него и легонько машет. Он отвечает на приветствие. Курт не отрывает взгляд от холста, а когда Блейн присоединяется к нему на кухне, сияет улыбкой. — Привет. — Ты рисуешь, — говорит Блейн, не в состоянии сформулировать что-то ещё. Он вспоминает, когда впервые увидел Курта рисующим — ещё в прошлом году, в канун Нового года. Во второй раз Блейн был уже влюблён в него. Он вспоминает, как спиной чувствовал тепло Курта, приятное скольжение краски между пальцами, грубое сопротивление холста, нарисованные деревья и людей, мысли и воспоминания, снежинки, фаст-фуд и прогулки в парке. Блейн разрушал свою жизнь, топя её в алкоголе, а Курт вник в его проблемы, вытащил его и заставил вспомнить, каково мечтать, и эти мечты были о Курте и их совместном будущем. В последний раз Курт рисовал болезненно жёлтых людей. Сейчас же подушечками пальцев он выводит синие, фиолетовые, красные и зелёные цветы. Новая жизнь. — Да, я рисую. — Курт берёт тюбик и выдавливает немного голубой краски. — Я почувствовал вдохновение. — Это хорошо. — Блейн улыбается, и Курт усмехается в ответ. Всё так легко, и Андерсон хочет чаще вызывать его улыбку. — Порисуешь со мной? — спрашивает Курт, протягивая тюбик жёлтой краски, и Блейн никогда бы не смог отказаться. Так что он садится рисовать, и Курт улыбается ему всё время, пока они заняты. В пятницу им звонят из больницы, приглашая Курта на последний приём. Хаммел говорит с медсестрой, нервно кружа по комнате и кусая губу. — Всё хорошо? — многократно спрашивает Курт, и Блейн наблюдает за его лицом, пока он слушает ответ. Курт кладёт трубку и со слабой улыбкой поворачивается к Блейну и Сантане, сидящим на диване. — Медсестра сказала, что новости хорошие, — сообщает он. — Сама она снимков не видела, но онколог говорила, что они чисты. Сантана, подтянув колени к груди, цепляется за руку Блейна. — О, слава богу, — шепчет она, затем встаёт с дивана и крепко обнимает Курта. Они оба плачут, цепляясь друг за друга и покачиваясь из стороны в сторону. Блейн облокачивается на спинку и переваривает информацию — хорошие новости. Это ведь хорошие новости. Курт будет жить. И вдруг для его мечты открывается совершенно новое будущее. Но почему кажется, будто ничего не изменилось? Блейн даже не замечает, что плачет. Плачет от облегчения и разочарования, что не чувствует себя по-другому, от неизвестных эмоций, которые необходимо выразить слезами. Курт садится рядом и заключает его в объятия, гладя по волосам и успокаивая, пока Блейн, вцепившись в него, не утыкается лицом ему в грудь. Всё должно быть по-другому. — Мне нужно увидеть всё самому, — говорит Курт, когда Блейн озвучивает свои мысли. — Мне просто… нужно увидеть снимки самому, и тогда я поверю. Блейн уважает это и думает, что его смятение, возможно, этим и вызвано. Как можно принять новость, полностью меняющую твою жизнь, не увидев доказательств своими глазами? Блейн целует Курта в висок, прислоняется к его плечу и смотрит, как Хаммел приманивает Сантану к своим ногам и заплетает её волосы в аккуратные косички. Блейн снова спит один и слышит, как перешёптываются Курт и Сантана, тихонечко хихикают, пока обмениваются историями и навёрстывают упущенное. Ему интересно, что сейчас чувствует Сантана. Она знает, что Курт будет жить, приняв это без доказательств, в которых так нуждались Блейн и Курт. У неё всегда будет человек, который любит и обожает её, даже если её личная сказка закончилась пугающе неправильно. У неё всегда будет принц, который увезёт её в закат, даже если на самом деле она хочет принцессу. Сантана может считать, что справилась с миссией защитницы. Пусть она и не заметила угрозы в старшей школе, пока не стало слишком поздно, зато сейчас она осведомлена и может присматривать за Куртом, пытаться оградить от всего. Блейна интересует, будет ли этого достаточно в этот раз. На следующий день Блейн ведёт Курта на последний приём к врачу. Сантана говорит, что тоже может поехать, но Хаммел только толкает её обратно на диван и говорит, что он в порядке. Она всё ещё уставшая и в дурном расположении духа, поэтому в больнице она будет только раздражать медсестёр. Блейн вызывает такси; всю дорогу до больницы они сидят тихо; руки крепко стиснуты между ними. В конце концов, Курт кладёт голову на плечо Блейна, и Андерсон целует его волосы и обнимает. Должно быть, Курт устал. Он боролся годами: с травлей в школе, с собственным чувством вины, с голодом и нищетой, а затем и с болезнью. И сейчас у него есть шанс всё остановить, по-настоящему отдохнуть, восстановиться и вспомнить, что это значит — иметь шанс. Блейн не будет удивлён, если, вернувшись в квартиру, Курт захочет проспать несколько месяцев. Таксист высаживает их у главного входа больницы, и они проходят рука об руку через двери, к лифту и дальше по коридору, в кабинет онколога. Курт садится в одно из мягких кресел в комнате ожидания с другими тихими пациентами. Блейн направляется к регистратуре, чтобы записаться. Он заполняет бланки планов оплаты и снова задумывается о людях, у которых нет денег, чтобы сделать то же самое, о людях, которые умрут из-за такой глупости, как цифры, напечатанные на зелёной бумаге. Курт закрывает глаза и откидывает голову назад, привалившись затылком к стене, а руками бесцельно перебирает край рубашки, когда Блейн возвращается к нему. Он не реагирует, когда Андерсон садится рядом с ним. Блейн подумывает полистать журнал, но одного взгляда на обложку достаточно, чтобы понять, что чтение о неудачной операции по увеличению груди какой-нибудь звезды не поможет. Может, банальность позволяет людям не замечать проблем, но на самом деле это ужасная идея. Блейну любопытно, помогает ли это кому-нибудь. Наверное, да. В противном случае, как в мире всё оказывается так запутано, что такие отвлекающие факторы, как звёзды кино и видео с кошками привлекают внимание людей больше, чем голодающие на улицах? Когда приходит медсестра и приглашает Курта, он открывает глаза и медленно поворачивается к Блейну, будто ища поддержки. — Я буду здесь, — шепчет Андерсон, наклоняясь и накрывая щёку Курта ладонью. — Ты справился. Курт прерывисто вздыхает, переводит взгляд на медсестру, терпеливо ждущую у двери, а затем снова поворачивается к Блейну. — Я боюсь, — шепчет он. Андерсон слабо улыбается ему. — Мужество, — говорит Блейн и мгновенно теряет уверенность, есть ли в этом смысл. Его слова ничем не помогут. Он не может избавить Курта от страхов, разве что как-то сотрёт последние годы его жизни и заменит на другие. Блейн так сильно хочет сделать это. Но слова бессмысленны, бесполезны, и Андерсон ненавидит, что не может ничем помочь. А он сам-то обладает ли мужеством? Он — мальчик, выпущенный из частной школы, бездумно следующий желанию родителей, нашедший место в типичном офисе с бежевыми стенами и ступивший на свой путь только благодаря Курту, ворвавшемуся в его жизнь с запахом краски на пальцах и маркером за ухом? Но Курт по-прежнему впитывает его уверенность. Губы Хаммела подрагивают, когда он сильнее сжимает руки Блейна и уходит прочь, полагаясь на подаренное Андерсоном мужество, которого на самом деле нет, ведь нельзя дать того, чего не имеешь. Хотя, глядя, как Курт следует за медсестрой в кабинет врача, Блейн понимает, что это не совсем правда. За последние несколько месяцев он научился быть храбрым. Возможно, это другой вид храбрости. Он не поскакал, чтобы убить дракона или победить ведьму, или стать неким галантным принцем. Блейн никогда не пытался выжить в Нью-Йорке в возрасте семнадцати лет, не пробовался на каждую незначительную роль, которую могли предложить в театре, а затем не сражался с болезнью на протяжении полутора лет. Блейн не разбивал своё сердце, следуя по всему миру за своей любовью, пытаясь понять, нуждается ли в нём предмет воздыхания, и не отказывался от всего, что было важным в его жизни. Нет, у него нет такой храбрости. Но у него есть смелость, которая необходима, чтобы двигаться вперёд. Вроде той, что позволила ему полюбить Курта, даже когда его страсть многие назвали бы безумием. Смелость, которая позволила ему вырваться из монотонного течения жизни и увидеть новые перспективы, даже если этот путь оказался более тернист. И пусть кто-то не увидит в этом храбрости, Блейн знает истину. Ему не нужно чьё-либо подтверждение. Впервые за долгое время, Блейн чувствует себя храбрым. Спустя полчаса Курт возвращается в комнату ожидания, аккуратно закрывая за собой дверь. Блейн мгновенно поднимает на него взгляд, и Курт поворачивается к нему, бледный, измученный, но с удивительно светящейся кожей. — Ничего нет, — шепчет Курт, глядя на Блейна широкими глазами, полными влаги. — Всё… кончено. Ничего нет. И внезапно всё становится реальным. — Слава богу, — шепчет Блейн и обнимает Курта, плача в его плечо. Хаммел отходит, кладёт руки на лицо Блейна и крепко его целует прямо там, в комнате ожидания. Будто они испокон веков были обычной парой, которая целуется, обнимается и каждый день говорит «Я люблю тебя» без ограничений, без сложностей. Его рот тёплый, влажный и отчаянно нуждающийся. Курт дрожит в руках Блейна. — Эй, всё хорошо, всё хорошо… — шепчет Блейн, когда они отходят друг от друга. Потому что это так. Это реально. Курт смеётся со всхлипами и прячет лицо в плече Блейна. — Я не могу поверить, что всё кончено, — бормочет он. — Я просто… я не могу. Блейн гладит его по спине и закрывает глаза, чтобы не видеть сверлящих их взглядов окружающих. — Ты справился. Курт, ты справился. Я так тобой горжусь. — Я тоже, — Курт хихикает. Блейн смеётся и открывает глаза. Сейчас, когда Курт поверил в это, всё стало реальным. Это не какой-то сон, а действительность. Курт жив, в безопасности и здоров. Этот факт с трудом укладывается в голове. Блейн помнит, как впервые встретил Курта — тогда он даже не знал его имени. Просто один из двадцати посетителей, который посочувствовал одиночеству Блейна и исчез из его жизни так же быстро, как и появился. И затем снова, на этот раз представившись, с краской на руках и обещанием счастья, став кем-то, кого Блейн смог полюбить, даже не зная. Снова исчез на восемь месяцев, а затем появился на полу бара — больной, потерявший надежду, но не беспомощный; став тем, кого Блейн мог знать и любить, хотя и не должен был. Кто же он теперь? Разбитая личность, вновь собранная воедино. Кто-то потерявшийся, но нашедший дорогу. Он человек, которого Блейн любит и с которым хочет провести всю жизнь. И теперь у него есть шанс. — Я так сильно люблю тебя, — шепчет Блейн и видит, как Курт замирает, его выражение лица смягчается. Блейн понимает, что Курт пока не может сказать того же в ответ. Не так быстро, не так легко. — Я знаю, — говорит он, но и этого достаточно. Он целует Блейна в нос и улыбается. — Пойдём домой. Поцелуи начинаются в лифте, и Блейн теряет голову. Он так долго хотел этого, что никакие вопросы его теперь не волнуют. Горячие и быстрые поцелуи с руками, скользящими под рубашками и путающимися в волосах. Курт прижимает Блейна к стене и смеётся, целуя его подбородок и шею. — Как ты думаешь, долго ли Сантана будет на нас злиться, если мы вышвырнем её? — Очень долго, — ухмыляясь, отвечает Блейн и наклоняет голову Курта, чтобы поймать его губы. — М-м… Давай всё равно попробуем. Лифт останавливается, и двери открываются. Курт целует его ещё раз, прежде чем схватить за руку и потащить по коридору к квартире. Блейн открывает дверь, слепо шаря руками, и она попадают внутрь. Курт сразу же захлопывает дверь и прижимает Блейна к ней. Андерсон кладёт руки на талию Курта и прижимается губами к изгибу его шеи, прихватывая кожу там, чем заставляет Курта резко вздохнуть. Это чувствуется так естественно, так правильно, и Блейн не может понять, почему они тянули с этим так долго. — Привет, ну как… ух ты! Они отрываются друг от друга и видят Сантану, наблюдающую за ними из коридора. Она кривится и крепче сжимает свою кружку. — Я полагаю, что никаких неприятных сюрпризов? Потому что я не хочу этого видеть. — Тогда ты, возможно, захочешь выйти на пару часов, — говорит ей Курт с усмешкой. Она бледнеет и отступает на кухню. — Дайте мне пять минут, милостивый господин. — Три! — кричит Курт в ответ. — Дай мне хоть кофе допить! — Две! — Пошёл нахрен! — Так и планирую! — пропевает Курт в ответ, и Блейн краснеет. Хаммел улыбается ему и, взяв его за руку, ведёт прочь от двери, через гостиную, к спальне. Он закрывает за собой дверь и снова целует Блейна, покусывая его губу и покачиваясь из стороны в сторону. Когда он отрывает глаза, они светятся в дневном свете, льющемся через окно. Поцелуи целомудренные и сладкие, и Блейн помнит, как Курт обнимал его в постели и их первые поцелуи. И самый первый, который Андерсон остановил в душе. Блейн слегка хмурится и обхватывает лицо Курта ладонями. — Курт… что мы делаем? Хаммел вздыхает и кладёт свои руки поверх блейновских, закрывая глаза и качая головой. — На самом деле я не знаю. Я понятия не имею, что произойдёт дальше. Но… я знаю, что прямо сейчас, в эту минуту… я очень хочу быть с тобой. Сейчас… я знаю, что ничего не встанет между нами. Что это может быть навсегда. — Курт вновь открывает глаза и робко улыбается. — Ты… ты так много значишь для меня, Блейн. Это… это важно для меня. Очень важно. — Ты хочешь… ты хочешь переспать? Курт морщит нос. — У меня было много встреч на одну ночь. На этот раз я хочу знать, что кто-то будет рядом со мной утром. Кто-то, кто любит меня. — Курт берёт Блейна за руку и смотрит на их соединённые ладони. — Кто-то, кто способен заставить меня полюбить его в ответ. Блейн наклоняется вперёд и целует его, скользя языком между мягких бархатных губ Курта и упиваясь его вкусом прохладной мяты. Внезапно раздаётся стук, и Сантана кричит через дверь: — Даю вам времени до девяти! — Её шаги раздаются по коридору, а затем хлопает входная дверь. Блейн поднимает бровь и смотрит на Курта, который прикусывает губу, чтобы сдержать смех. — Что ты собираешься делать теперь? — Для начала буду целовать тебя, пока не перехватит дыхание. — Мне нравится план. Блейн усмехается и целует его снова, поглаживая спину Курта, и вытаскивает рубашку из пояса брюк. Он скользит руками под рубашкой, пальцами разминает мышцы спины. Курт прижимается к нему и подталкивает вперёд, направляя к кровати. Они вместе падают на неё, и Курт придавливает Блейна своим весом к матрасу. Покрывало вздымается вокруг них прохладными и чистыми волнами. Блейн переворачивает Курта на спину. Хаммел улыбается и соблазнительно поднимает руки над головой. Его щёки яркие и раскрасневшиеся. Он уже выглядит ужасно развратно. Блейн прикусывает шею Курта, из-за чего кожа Хаммела становится практически розовой, и он сразу понимает, что хочет оставить метки на всём его теле, пока Курт рассыпается на кусочки под ним. Андерсон скользит руками вверх по его груди, пробегая пальцами по его рёбрам и мышцам, и задирает вверх рубашку, а губами движется вниз, прижимая поцелуй на середине его грудной клетки. Он высовывает язык, обводит пупок и спускается ниже, а затем дует на оставленный след. Курт стонет и дёргает ногами в нетерпении. Блейн целует его прямо над поясом брюк и расстёгивает пуговицу. Он медленно тянет собачку молнии вниз и кладёт руки на колени Курта, зелёная ткань брюк скользит вниз на несколько дюймов. — Ты всегда настолько ужасен в раздевании? — спрашивает Курт, приподнимаясь на локтях. — Тихо. — Блейн целует его бедро, прямо под краем боксёров. — Я поклоняюсь тебе. — Нет, — смеётся Курт и извивается на кровати, стягивая брюки и носки, прежде чем Блейн успевает его остановить. — Я не божество. Андерсон ложится обратно на кровать, прижимая пальцы Курта к матрасу. — Для меня божество, — бормочет он, пряча лицо в шее Курта, и начинает возиться с рубашкой. — Твоя очередь! — возмущается Курт и начинает расстёгивать пуговички на рубашке Блейна одну за другой. Его холодные пальцы мимолётно касаются груди Блейна, а затем гладят по плечам и двигаются вниз по рукам, из-за чего рубашка соскальзывает. — Намного лучше. — Он поднимает голову и целует ключицы Блейна. Андерсон наклоняется, чтобы снова соединить их рты, рукой скользя вниз по бедру Курта, волоски щекочут ладонь. Блейн нежно сжимает колено Хаммела и закладывает лодыжку на свою талию. Курт притягивает Блейна к себе сильнее и стонет, когда их бёдра сталкиваются. Между ними всё ещё слишком много слоёв ткани, но Курт толкается бёдрами, и Блейн чувствует прилив крови и тепла в паху. Курт толкается в него снова и снова в стабильном темпе, прежде чем застонать и опустить ногу. — Снимай штаны. Сейчас. Пожалуйста. — Он откатывается и стягивает рубашку через голову и кидает её на подушки. Блейн двигается быстро, расстёгивает пуговицу на джинсах и стягивает их вместе с носками. Курт усмехается и притягивает Блейна на себя, закидывая ноги ему за спину, прижимая их тела. Их члены соприкасаются через тонкий барьер нижнего белья, и Курт начинает тереться о Блейна, его дыхание ускоряется и становится более неровным. Блейн, опершись на одну руку, за бедро притягивает Курта к себе и толкается вниз. Он думал, что имел представление о том, как чувствуется чужое обнажённое тело, но с Куртом, тяжело дышащим под ним и толкающимся бёдрами вверх, всё иначе. Он тёплый, податливый и динамичный, всегда движущийся в ритм с барабанящей в жилах кровью. Блейн может почувствовать, что член твердеет от каждого движения их тел, и Курт начинает цепляться за его спину и движется всё быстрее и быстрее, дыхание прерывается резкими вздохами. — Подожди… — Блейн останавливается, вжимаясь в Курта и обездвиживая его. — Мы можем… замедлиться. У нас есть время. — Или мы могли бы просто трахнуться множество раз. Я предпочитаю такой вариант, — бормочет Курт, извиваясь под ним и озорно улыбается, когда Блейн стонет. — Можно я отсосу тебе? Пожалуйста? — Матерь божья, — шепчет Блейн, и тогда Курт опрокидывает его и сползает вниз по телу, облизывая и покусывая по пути. Блейн знает, что, как правило, первый раз с кем-то полон неуверенности: мой член не слишком маленький, небольшой слой жира вокруг моей талии выглядит отталкивающе, волос не слишком много? Но он провёл слишком много ночей в объятиях Курта, а это что-то значит. Они видели друг друга обнажёнными чаще, чем Блейн мог бы подумать, возможно, из-за такой интимности не возникает никакого стресса, никаких волнений. Блейн расслабляется, зная, что он в безопасности. Курт припадает ртом к бедру Блейна и начинает нежно кусать и сосать, зализывая укус языком. Блейн откидывает голову на одеяла и старается не двигаться, пока Курт облизывает тазовую косточку и перемещает руки на пояс белья Блейна, медленно стягивает его по бёдрам, прежде чем бросить на пол. Он целует живот, и Блейн поднимается на локтях и видит дерзкую усмешку на губах Курта, когда он обхватывает основание его члена одной рукой и опускается на него ртом. Его мягкие, тёплые и влажные губы скользят вниз, язык петляет вдоль выступающей вены, дразня и щекоча. Курт опускает голову вниз на несколько дюймов и плотно стискивает губы перед движением обратно. — О боже, — Блейн задыхается, выгибая шею к потолку, и заставляет себя не толкаться в горячий рот Курта. — О боже, о боже, о-о… Курт стонет вокруг его члена и соскальзывает с мокрым звуком. — У меня ужасный рвотный рефлекс, — предупреждает он Блейна. — Так что не двигайся, иначе меня может стошнить на тебя. — Да, да, хорошо, — скулит Блейн, и Курт берёт его член в рот; розовые шелковистые губы плотно растягиваются вокруг него. Его язык снова начинает ласкать вену, а голова двигается вверх-вниз не больше, чем на пару дюймов, дразня. Блейн сжимает одеяло в кулаках и разрывается — смотреть на Курта или в потолок. Курт с выражением напряжённой сосредоточенности перемещает руку, чтобы держать бёдра Блейна, которые стали невольно кружить в воздухе. — Извини, извини… Курт соскальзывает и пожимает плечами. — Всё хорошо. — Он наклоняется и принимает самый кончик члена Блейна в рот, прижимая язык к щели и слизывая выступившую смазку. — Ох блять! — Блейн запускает руки в волосы, хватая и дёргая свои кудри. — Курт, блять… — М-м-м… — урчит Курт и продолжает лизать вокруг кончика, иногда опуская голову немного вниз. Другой рукой Курт обхватывает член, медленно поглаживая вверх и вниз; смазка и слюна уже стекают по члену. Он начинает двигать рукой всё быстрее и быстрее, и Блейн теряет контроль над своими голосовыми связками, крича и стеная от каждого движения. Он едва осознаёт, что Курт начинает тереться о кровать, матрас перемещается от его толчков. Внезапно он скользит по члену вниз, придерживая Блейна руками за бёдра, и горячо и влажно вылизывает промежность Блейна и кожу вокруг его яиц. Блейн кричит, плотно закрыв глаза, когда Курт делает это снова, и он знает, что лихорадочно бормочет себе под нос. Он чувствует, как Курт отдаляется, а затем целует, просовывая язык между его губ. Курт опускает руку вниз и быстро дрочит Блейну, прижавшись собственным членом к бедру Блейна и начинает тереться об него. — Курт, Курт, Курт, Курт, о мой бог! — Ноги Блейна дрожат, когда он чувствует подкатывающий оргазм, знакомо стягивающий низ живота и отдающий в конечности. — Кончай, Блейн, кончай, — призывает Курт шёпотом, зажав нижнюю губу Блейна между зубами, прикусывая и посасывая её, он сильнее сжимает член Блейна, большим пальцем поглаживая головку. Блейн задыхается и кончает, заливая спермой руку Курта и свой собственный живот, пачкая их кожу, и Курт просто продолжает гладить его, пока сам отчаянно толкается в ногу Блейна. Блейн скулит, когда оргазм начинает отпускать его, оставляя член мягким и сверхчувствительным. Курт убирает руку и переворачивается на спину рядом с Блейном, лаская себя рукой, покрытой спермой. Голова откидывается назад, а веки подрагивают, движения руки становятся дрожащими и неритмичными. Блейн пытается восстановить дыхание и перекатывается на бок, чувствуя, что его конечности превратились в желе. — Позволь мне, — бормочет он, лениво целуя шею Курта. Он убирает руку Курта, заменив своей и двигая ей вверх-вниз по члену. Курт кончает с мягким вздохом, подняв бёдра в воздух, пока сперма брызжет на его живот, а затем снова падает на кровать. Блейн покрывает поцелуями его лицо, губы, веки, нос и челюсть. — Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю… — шепчет он после каждого лёгкого касания губ. Через некоторое время Курт приподнимается на локтях и поднимает брови, глядя на покрытый спермой живот. Он прикусывает губу и поворачивается к Блейну с улыбкой. — Я быстренько схожу в душ, ладно? Блейн устремляет на него взгляд, чувство заброшенности поражает его даже в пост-оргазменном блаженстве. — Не хочешь пообниматься? — Будем обниматься, после того, как закончим, — говорит ему Курт, склонившись для быстрого поцелуя. — Я просто хочу освежиться. Ох. Ох. Блейн поднимается на руках и морщится, когда чувствует липкое скольжение спермы на коже. — Сейчас. — Курт протягивает руку, чтобы подобрать брошенную ранее рубашку и проводит по сперме на своей груди, прежде чем передать её Блейну. — Просто… дай мне пятнадцать минут. — Он встаёт спиной к Блейну и вытягивает руки над головой так расслаблено, так непринуждённо; мышцы перемещаются и растягиваются под гладкой кожей, пока его силуэт освещается солнцем. И Блейн так благодарен, что остановил их в ту ночь в душе, секс должен быть таким: с дразнящими поцелуями, мягкостью и теплотой, а не отчаянными толчками против простыней. Курт поворачивается к кровати; глаза полузакрыты, губы розовые и опухшие, румянец на скулах. Пылинки танцуют в солнечном свете вокруг него, как крошечные планеты, потерянные в галактике, и Блейн уверен, что это одно из самых красивых зрелищ, которое он когда-нибудь увидит. Курт перед ним с лёгкой улыбкой и мягко приподнятой бровью нежно смотрит на Блейна. Он не незнакомец, не ангел, не сон, не жертва обстоятельств, а полностью он и только он, и Блейн видит это сейчас. Видит это в том, как Курт держится — плечи расправлены, медленно сжимает пальцы в простом движении, легко убирает волосы с лица. Прямо сейчас он не определился, что потерял, но Блейн знает, что Курт разберётся с этим и вспомнит, каково двигаться дальше и обретать новые мечты. — Что? — спрашивает его Курт и отставляет бедро в сторону. Блейн пожимает плечами и вытирает живот, прежде чем отложить рубашку в сторону и устремить взгляд на Курта. — Просто я очень люблю тебя, вот и всё. Курт слегка хмурится, возвращается к кровати и, положив руки на бёдра Блейна, целомудренно целует. — От тебя у меня перехватывает дыхание, — шепчет он, отстраняясь и медленно перемещая свой нос вдоль челюсти Блейна, его ресницы порхают против кожи Блейна. Он не может сказать «я тоже тебя люблю», и Блейн понимает. То, как Курт целует его, говорит обо всём. — Тебе лучше поспешить в душ, — шепчет Блейн, нежно поглаживая задницу Курта. — Или я могу изнасиловать тебя прямо сейчас. — Дай мне пятнадцать минут, — напоминает ему Курт с ухмылкой и бежит прочь, облака пыли кружатся в воздухе позади него, пока он идёт в ванную и закрывает дверь. Когда Блейн слышит побежавшую в душе воду, падает обратно на кровать и позволяет себе полежать ещё несколько минут, ожидая, когда онемение покинет его конечности. После Блейн спрыгивает с кровати и собирает брошенную ими одежду в корзину для белья. Он замечает пятна спермы на рубашке Курта и, взяв пятновыводитель из шкафа, ставит его рядом, чтобы не забыть вывести их. Он складывает одеяла на кровати, аккуратно укладывая их, и быстро убирает свои безделушки с тумбочки. Вот так. Гораздо лучше. Он не замечает, когда душ выключается, но через несколько минут бесцельных прогулок по комнате и размышлений надевать что-то или нет, он замечает тишину. Он рассеянно запускает руки в волосы и садится на кровать, прислонившись к спинке кровати; простыни поднялись вокруг его талии. Через несколько минут Курт высовывает голову из ванной комнаты. — Привет. — Привет, — приветствует его Блейн, ухмыляясь. Им так легко и комфортно друг с другом и собственными телами, и Блейну никакая сказка со своей идеальностью и безопасностью не заменит таких моментов. Курт двигается по комнате, освещённой солнечными лучами, и запрыгивает на кровать. Его волосы всё ещё влажные, и мелкие капли воды стекают по плечам сверкающими дорожками. Он усаживается Блейну на колени, запускает пальцы в волосы, прежде чем наклонить голову и поцеловать его горячо и медленно. Блейн сжимает бёдра Курта, а затем передвигает руки к заднице. Курт стонет и выгибается от прикосновения, и Блейн пользуется возможностью, чтобы подтолкнуть его подбородок вверх и начать целовать шею, находя местечко за ухо и собирая капли воды. — Господи боже, — задыхается Курт, и Блейн может чувствовать, как движется его горло, когда он говорит: — Блейн, я… Блейн урчит и начинает сосать, поглаживая помеченную кожу своим языком. Он гладит вниз и вверх по ложбинке задницы, едва дразня кончиками пальцев. Курт сильнее цепляется за волосы Блейна и высоко стонет, когда Блейн одним пальцем кружит вокруг его отверстия, легко растирая. — Блейн, пожалуйста, просто… Блейн хватает Курта и опрокидывает на спину, укладываясь сверху. Они подпрыгивают на матрасе и тяжело дышат друг другу в рот, прежде чем Блейн кладёт руки на колени Курта и подталкивает их к груди. Курт поднимает ноги, краснея и улыбаясь. Блейн целует его ещё раз, прежде чем запустить руки вниз по ногам и снова раздвинуть ягодицы. Курт идеально чист, теперь Блейну понятно, что он делал в душе пятнадцать минут, и сама мысль о том, что Курт готовил себя, заставляет член Блейна подёргиваться. Вход Курта тёмно-розовый, и он вздрагивает, когда Блейн наклоняется и дует на него. — Это нормально? — спрашивает Блейн и замечает, как дрожит его голос. — Да, — выдыхает Курт, и Блейну больше не нужны никакие подтверждения. Он наклоняется и целует в центр, а затем отстраняясь. Блейн облизывает губы и целует снова и снова, заставляя Курта вздыхать, скулить, поджимая пальцы ног. Наконец, Блейн опускает язык и прижимает его плашмя к морщинистой коже. Курт чертыхается и шепчет: «Ещё, пожалуйста, боже…». Блейн угождает, нежно прослеживая края, просто лёгким прикосновением языка. Он никогда не делал этого раньше ни с кем, и интимность момента заставляет его дрожать. Курт, растёкшийся перед ним: такой уязвимый, такой открытый, такой красивый. Оба напуганы и взволнованны, и Блейн не хочет быть с кем-то другим до конца своей жизни. Когда он наконец собирает слюну на языке и давит через кольцо мышц, Курт кричит и опускает ноги. Курт осознаёт это после того, как бьёт Блейна, но Блейн только вытаскивает язык, легонько целует вход и тянет ноги Курта вниз, так что его колени оказываются на плечах Андерсона. Курт поднимает голову и смотрит вниз, на Блейна — глаза дикие, волосы всклокочены, задыхается и протягивает руку вниз, чтобы начать гладить себя. Блейн целует основание его члена вокруг пальцев Курта и раздвигает ноги Курта сильнее, прежде чем переместиться вниз и погрузить язык обратно, кружа и надавливая, растягивая Курта. Курт хныкает, и Блейн начинает толкать язык внутрь и наружу в стабильном ритме, надеясь, что Курт может чувствовать каждое движение, каждое ощущение. Он закрывает глаза и сосредотачивается на мягких звуках, которые издаёт Курт, пока он трахает его своим языком. Вскоре, этого становится слишком много, и Блейн скользит рукой вниз, чтобы обернуть её вокруг своего члена, начиная поглаживать себя очень медленно, когда проводит языком вокруг и тянет его обратно в рот, исследуя вкус: кожа, пот, секс и чуточка лосьона для тела. Блейн убирает ноги Курта с плеч и успокаивает его руки. Курт приподнимается на локтях и слабо ему улыбается, когда Блейн ползёт наверх, чтобы вылизать себе путь в рот Курта. Их члены трутся друг о друга, когда Блейн опускается на тело Курта, и Блейн стонет. Курт слабо смеётся и прихватывает мочку уха Блейна зубами. — У тебя есть смазка? — шепчет он. — Да… да… — Блейн слезает с Курта и идёт к прикроватной тумбочке. Он открывает ящик и хватает презерватив из-под своей копии «Бури» и, бросив его на кровать, возобновляет поиски бутылочки смазки. — Хм… — Что? — Курт подходит к Блейну сзади и прижимается к его спине, осыпая плечи поцелуями. — Я думал, что у меня есть… — Блейн вскрикивает, когда Курт даёт ему подзатыльник. — У тебя нет смазки? — Я найду! — Тогда вперёд! Блейн спотыкается о кровать по пути в ванную, бросает двери нараспашку, шкафчики раскрытыми, пока перебирает все ящики и корзинки в поисках неуловимой бутылки. Ноги его не слушаются, и он прислоняется к раковине, чтобы оставаться в вертикальном положении. Блейн слышит, как входит Курт, когда наконец замечает знакомую этикетку. Он сжимает пальцы вокруг неё и разворачивается, чуть ли не ударяя Курта в лицо. — Нашёл! — О, хорошо. — Курт усмехается, целует Блейна в щёку и хватает за руку. — Тогда пошли. — Он тащит Блейна обратно в спальню, на кровать, оба спотыкаются об собственные ноги и друг друга. — Я рад, что мне не пришлось тебя убивать. Блейн толкает его на одеяла и сразу же закидывает ногу Курта себе за плечо. — Кто бы тогда сделал это? Он улыбается и наклоняется вниз, к Курту, прижимая ногу к груди и заставляя Курта стонать в поцелуе. Блейн посасывает язык Курта во рту, пока открывает смазку и выдавливает часть на руку. Он растирает смазку между пальцами, чтобы согреть её немного, и затем скользит рукой вниз, прослеживая пальцем вход Курта, ещё открытый и влажный от его языка. — Поторопись! — хнычет Курт, а потом задыхается, когда один палец скользит внутрь, давя на мышцы и растягивая их. — Два, теперь два… — выдыхает он. — Будь терпеливее — я не хочу причинить тебе боль, — отчитывает Блейн. Во взгляде Курта читается «Я тебя обожаю, но ты идиот». — Я не сломаюсь, болван. — Не буду рисковать, — бормочет Блейн, но заменяет палец на два, разводя их внутри тела Курта и заставляя его запрокинуть голову и дрожать. Он движется медленно, ориентируясь больше на растяжение, нежели на удовольствие, он хочет, чтобы это длилось так долго, как только возможно. Его большой палец слегка касается вокруг входа Курта, тянущегося вокруг пальцев, и Курт толкает пяткой Блейна в спину, заставляя наклониться для поцелуя. Ногти Курта немного царапают спину Блейна, и Блейн надеется, что он оставит следы. Он хочет быть в состоянии чувствовать их позже, а, оборачиваясь, видеть в зеркале красные царапины на своей коже, как напоминание о том, что произошедшее реально. — Три, теперь три, — требует Курт, затаив дыхание, и Блейн убирает руку только для того, чтобы скользнуть внутрь и третьим пальцем. Член Блейна тяжелеет от каждого звука удовольствия, издаваемого Куртом, и Блейн зажмуривается, пытаясь успокоиться. Он разводит пальцы, и Курт толкается на них. — Ох блядь… — Курт отталкивает Блейна и опускает ногу, вытесняя его руку. Блейн снова падает, и Курт накидывается на него с поцелуями, пока не теряет дыхание. — Садись… Садись у спинки кровати, — шепчет он, и Блейн, повинуясь, ползёт вверх и смеётся, когда получает хлопок по заднице и жалобы: — Ты медленный. — А ты командир! — Блейн переворачивается и откидывается на спинку, протягивая руки. Курт пожимает плечом и улыбается. — Только я не контролировал собственный мозг на протяжении долгого времени. Думаю, хорошо, что я могу что-то контролировать. — Конечно. — Блейн протягивает руку, чтобы притянуть Курта к себе, и их члены трутся, когда Курт забирается к нему на колени, чтобы поцеловать, и они оба дрожат от ощущения. Курт берёт презерватив с одеяла, разрывает упаковку и раскатывает его по члену Блейна нежными движениями. От прикосновений у Блейна кружится голова. — Хорошо… хорошо… смазка? — Взял, — Курт указывает на бутылку в руке, прежде чем выдавить немного на свою ладонь и перемещает её вниз, к члену Блейна, зажатому между телами. Он двигает рукой вверх и вниз по всей длине Блейна, покрывая прохладной субстанцией, а затем вытирает руку о простыни. Он прислоняет их лбы вместе и закрывает глаза, и Блейн очень благодарен, что они делают это при солнечном свете так, что он может разглядеть каждый нюанс в выражении Курта: трепетание ресниц, подёргивающийся уголок рта, ямочки и румянец на щеках. — Ты красивый, — слышит он собственный шёпот, и Курт открывает глаза и морщит нос. — Льстивый болтун. — Курт отодвигается и, держась за плечи Блейна, поднимается над его членом. — Поможешь немного? Блейн кивает и держит свой член, наблюдая, как Курт опускается на него, мышцы его бёдер подрагивают, дюйм за дюймом; он движется до тех пор, пока Блейн не оказывается полностью внутри него. Блейн уже забыл это ощущение, но, боже, он уверен, что никогда это не чувствовалось так интимно, с такой страстью, которая приходит, когда ты с человеком, которого любишь. Курт настолько тугой и тёплый вокруг него, что Блейн со стоном откидывает голову назад, Курт, упершись руками в плечи Блейна, толкается вверх, а затем вниз. Каждый нерв в его теле покалывает, вплоть до пальцев, и он хватает Курта за бёдра и помогает ему двигаться, устанавливая постоянный темп. — О-о… Боже… ты чувствуешься так хорошо… — шепчет Курт, наклонившись и тяжело дыша в шею Блейна. Он снова опускается на член Блейна и для пробы двигает бёдрами. Блейн втягивает воздух между зубами и сжимает бёдра Курта, толчком поднимая его. Курт делает это снова, стонет, впиваясь ногтями в кожу Блейна. Блейн абсолютно уверен, что Курт только что нашёл простату. Он подталкивает Курта вверх на полдюйма и затем вскидывает бёдра вверх в него, и Курт гладит себя, шепча во впадине горла Блейна: — Блядь. Он поднимается и опускается, в то же мгновение Блейн встречает движение, оба стонут от удовольствия, руки начинают трястись. Солнце косо падает по потной коже груди Курта, заставляя её сиять, и его лицо освещается улыбкой, даже когда он задыхается и дрожит, член Блейна скользит внутри него с каждым движением, каждый толчок проникает всё глубже и глубже в тело Курта. Для разговоров больше не хватает дыхания. Ноги Курта начинают дрожать, когда он всё больше устаёт, но он продолжает двигаться, не останавливаясь и не замедляясь. Он закрывает глаза на миг, а затем толкается снова, закинув голову назад и кусая губы, чтобы сдержать звук. Блейн переносит руки с бёдер Курта на его задницу, сжимая и оттягивая его ягодицы врозь и сильнее толкаясь в тело Курта. Курт снова выругивается, и его движения сбиваются, становятся быстрее и беспорядочнее, пока внезапно он не открывает рот в безмолвном крике, его сперма изливается между ними. Он опирается одной рукой на плечо Блейна и гладит свой член, продлевая оргазм, пока дрожь не прекращается. Ощущение его пульсирующих мышц почти уносит Блейна за грань, и он может ощутить прилив, начинающийся где-то в животе, когда Курт глубоко вздыхает и смотрит на него прикрытыми глазами. — Продолжай. — Что? — Продолжай, трахай меня, давай… — Ладно. Блейн оборачивает руки вокруг Курта и переворачивает его на спину. Блейн двигается назад, пока его член почти не выскальзывает из Курта, а затем толкается обратно, бешено двигая бёдрами, пытаясь кончить. Курт корчится под ним, сжимает в руках одеяло, а потом волосы Блейна, и он, должно быть, слишком чувствителен сейчас, но всё равно притягивает Блейна к себе ногами, обёрнутыми вокруг его бёдер, и повторяет: «Блейн, Блейн, Блейн». Руки Курта находят путь к его заднице, и одним мягким скользящим движением вниз по ложбинке, к его входу, Блейн кончает, кричит и падает на Курта, который ласкает потную, липкую кожу его спины и шепчет нежные, ничего не значащие фразы, пока Блейн приходит в себя. Они так и лежат, сперма Курта высыхает между ними, склеивая их. Да, это грязно, но Блейну нравится. Они принимают душ вместе, трут друг друга губкой, используя блейновский гель для душа с запахом арбуза. Когда бутылка пустеет, Курт наполняет её водой и брызгает пузырями на Блейна, рисует на его спине шампунем и смывает его. Блейн нежно втирает шампунь в волосы Курта, и когда он смывает его, ни один волос не падает на дно ванны. Курт целует его под тёплым потоком воды, и Блейн отвечает на поцелуй. Когда они выходят, Курт подходят к зеркалу, затуманенному паром, и тщательно рисует сердце и выводит «К+Б» прямо в центре и с улыбкой смотрит на Блейна. Они одевают друг друга, Курт в толстовке Блейна и паре, и Блейн в спортивных штанах. Андерсон стягивает постельное бельё, завязывает его и заменяет свежим. Они заказывают пиццу и едят её, сидя в гостиной, в фоновом режиме играет марафон «Gilligan's Island». Потом они моют посуду и возвращаются в спальню, чтобы завалиться в постель пообниматься. Курт засыпает первым, и вскоре Блейн следует за ним, и он вполне уверен, что это был один из самых удивительных дней его жизни. Сантана будит их резким стуком в дверь. — Значит ли это, что сегодня я сплю на диване одна? Курт стонет и трёт глаза, прежде чем вытянуть руки над головой, потягиваясь. — Ага, — кричит Курт. — Спокойной ночи, Тана. — Доброй ночи. — Блейн слышит её шаги, отдающиеся эхом по коридору, и через несколько минут включается телевизор. Курт урчит и обнимает его грудь. — Как ты? — спрашивает он, прикрывая глаза. — Удивительно. — Блейн целует Курта в кончик носа. — А ты? — Так же. Они лежат там и слушают какое-то модельное шоу, и Блейн, задумавшись, большим пальцем поглаживает плечо Курта. В конце концов, телевизор выключается, и тишину разрывают только отдалённые звуки гудков автомобилей и сирен. — Блейн? — шепчет Курт, наклоняясь и потираясь носами. — Ты любишь меня, верно? — Абсолютно, — шепчет Блейн в ответ, ловя запястье Курта и прижимая поцелуй к горячей коже его ладони. — И ты ждал меня, — продолжает Курт и кладёт свободную руку на плечо Блейна. — Правда? — Да, я ждал, — отвечает Блейн, моргая. — А что? — Он подвигается ближе под одеялом и руками обхватывает талию Курта, притягивая его ближе. Курт не встречается с ним глазами. — И ждал бы, — хрипит он, а после откашливается и пытается отвернуться. Блейн не позволяет ему — он сжимает его крепче, заставляя прижаться к своему телу. — Милый, в чём дело? Курт вздыхает и закрывает глаза, прежде чем прижать их лбы вместе. — Сдался бы ты, если бы я попросил тебя подождать ещё несколько месяцев? Блейн хмурится, изучая лицо Курта. — Зачем? Курт удерживает Блейна за бёдра. — Потому что, когда я вернусь, то посвящу тебе остаток своей жизни. Это не разрыв и не трёхмесячный загул, который обернётся катастрофой. — Он прикусывает нижнюю губу с тревогой. — Я вечно буду нуждаться в тебе. Как в… я вышел за тебя замуж тотчас. Я знаю, что ты тот самый человек, и я могу не искать больше. — Он открывает глаза и смотрит на Блейна. — Но я никогда не думал, что буду жить, буду хотя бы иметь шанс. И с тех пор… с тех пор сбегаю, я был так потерян, Блейн, ты не представляешь. И сейчас я знаю только то, что не умру… Мне нужна пара месяцев для себя, чтобы вспомнить, кто я есть. В этом есть смысл? — Итак… — Блейн поднимается, опираясь на локоть. — Сегодня… ты знал, что уйдёшь? — Это ранит больше, чем можно было бы подумать. Сейчас каждое прикосновение к Курту отсчитывает до последнего, каждый поцелуй ближе к концу? То, что они сделали, это способ Курта попрощаться, в то время, когда Блейн расценил это как приветствие и обещание? Сколько раз можно ожидать… — Нет, — шепчет Курт. — Потому что я ещё не знаю твоего ответа. Блейн прерывает напыщенную речь возникающую в голове и хмурится, глядя на Курта в замешательстве. — Что? — Потому что если ты откажешься, я не уеду. Если это будет требоваться для того, чтобы удержать тебя, я останусь. — Курт смотрит на него, глаза горят в заходящем свете солнца. Блейн плюхается обратно на подушки, и Курт берёт его лицо в свои ладони. — Но ты… тебе нужно вспомнить, кто ты… тебе нужно сделать это… — Я нуждаюсь в тебе больше, — Курт задыхается, и Блейн устремляется вперёд, чтобы соединить их губы вместе. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… — Блейн выдыхает ему в губы, целуя его снова и снова. — Я буду ждать. Я буду ждать годами. Я люблю тебя… — Я знаю, — шепчет Курт. — И когда я вернусь, я смогу тоже любить тебя полностью. Но я чувствую, что я даже не могу сказать, что люблю тебя прямо сейчас, потому что это прозвучит как ложь, ведь я больше не знаю, что означает «я». Блейн чувствует ком, подступающий к горлу, и пытается прогнать слёзы. Он отстраняется и поглаживает щёку Курта. — Как думаешь, как долго это продлится? — Сейчас февраль, — говорит ему Курт. — Я думаю… до мая. Я вернусь в мае. — Хорошо. — Блейн притягивает его к себе и пытается запомнить ощущение тела Курта против своего. — Хорошо. — Может быть, когда я вернусь, мы сможем съездить в Огайо? — спрашивает Курт с надеждой. — Я хотел бы снова увидеться с папой. — Мы можем сделать всё, что угодно, — шепчет Блейн. — Всё, что угодно. Курт улыбается и перекатывается, опираясь подбородком на руки, сложенные на груди Блейна. — Ничего? — Так будет правильно. — Провести оставшуюся жизнь вместе? — Это больше всего. Курт уходит два дня спустя, выскальзывает в ранние утренние часы. Сантана спит на диване совершенно не в курсе. Блейн должен передать ей письмо от Курта, в котором он всё объясняет. Курт не уверен, куда отправляется, знает только, что ему нужно идти, и что он будет в порядке. Блейн по-прежнему уговаривает его взять его кредитную карту. Курт мечтатель, а мир нуждается в таких, чтобы процветать, но мечтателям нужны люди, которые будут подхватывать их и отряхивать после того, как они упадут. Блейн провожает его до вестибюля и крепко обнимает. — Я буду скучать по тебе. Курт печально улыбается и целует его. — Я тоже буду скучать по тебе. Больше, чем ты можешь представить. Но когда я вернусь, я стану лучше. Я буду… я буду обращаться с тобой так, как ты того заслуживаешь. И всё будет чудесно. — Я всё равно буду скучать, — Блейн сжимает Курта немного крепче, как будто это может предотвратить его отъезд. Хотя на самом деле Блейн не хочет останавливать его. Он знает, почему Курт должен пройти через это, знает, что он сделал бы то же самое или ещё что-то гораздо более глупое, если бы роли поменялись, но это не спасает его сердце от боли. Курт берёт его лицо в свои ладони и крепко целует его, скользя языком между губами Блейна и вздыхая. Блейн закрывает глаза и пытается запечатлеть в памяти каждую деталь, чтобы каким-то образом смочь прожить ближайшие пару месяцев в одиночку. Он уверен, что Курт делает то же самое. Когда они наконец отстраняются, Курт вздрагивает и обхватывает руками плечи Блейна. Блейн гладит руками вверх и вниз по спине Курта, прослеживая его изгибы и линии. — Ты обещаешь, что вернёшься? — спрашивает Блейн, голос звучит гораздо мягче, чем он надеется. Курт смотрит на него сквозь свои длинные ресницы и вздыхает; небольшая улыбка освещает его губы, а его пальцы играют с прядками на затылке Блейна. — Я обещаю.