Ты не представишь.

Когда я вышел из автобуса, мне ничего не хотелось. Многим японцам знакомо, наверное, это чувство бессильной усталости, от которой не помогает никакой отдых. Я медленно шел по сонным улочкам маленького для жителя Токио курортного городка, не видя перед собой, кажется, ничего кроме снега и дисплея телефона в замерзших руках. Я добрел до Денко-дзи, в котором был еще в детстве. Я не сразу узнал его, потому что когда-то давно, еще в позапрошлой жизни, он запомнился мне настоящим гигантом. Сейчас же он сливался с пейзажем, завораживающе красивым, но предельно далеким от монументальности. Я смотрел на заснеженные горы, на храм, на полусонное небо раннего утра и ничего не хотел от них. Я смотрел на падающий снег, а снег смотрел на меня. Все застыло. Я, как и обещал, прибыл в Нагано днем позже. На работу уже не пошел, так и так увольняться придется, и свою задержку могу честно объяснить малодушием. Они ехали в одной машине. По-моему, ясно, в чьей. Не хочу быть его гостем. До отеля, где они вчера остановились, было рукой подать. Карты на телефоне глючат, но я, кажется, даже вижу его отсюда. Но никуда не иду. Я просто не хочу видеть его. Не хочу и ничего, и ничего не чувствую. Ни ненависти, рождавшейся вчера от мысли - "с какой стати я должен повиноваться ему?", ни боли, вызванной всеми остальными бессчетными мыслями. Ненависть выжигает все, потушить ее нельзя, но зато она сама быстро потухает во мне. Я решил - да, я приехал по его зову. Да, он получает все, что хочет, и привык к этому. Да, я не смогу этого избежать. Но в моих силах сделать так, чтобы он, получив, не возрадовался. Ни ревности, ни обиды, ни боли я ему не покажу. А теперь я устал и мне ничего не нужно. Забавно - я этого всего и не чувствую, прятать теперь нечего. Но я ничего не хочу, и мне все равно, что он обо мне подумает. Я догорел, наверное. Может быть, это временно. Но я думаю - нет. Боль я чувствую по-прежнему. Но у этой боли нет никаких опорных точек, которые могут ее усугубить, если кто-нибудь надавит на них. Она необъятна и мутна, как этот снежный туман, и ленива, как ветер сегодня. Стоя напротив храма и невольно любуясь его красотой, я заметил, что за мной наблюдают. Я не придавал этому значения, и продолжал рассуждать о своем, но все это время видел человека на противоположной стороне пустой утренней улицы. Он смотрел на меня, и я чувствовал это. Было только шесть часов, я взял те билеты, что подешевле, и потому время было неудобное, а улицы - пустынны. Человек, однако, стоял. Это был Акихико, и если я, рассуждая о том что я ничего не чувствую, соврал грешным делом, мол, ничего не может меня удивить, то простите мне мою оплошность. Я был поражен до глубины души тем, что это он. И даже не тем, что он - великий любитель поспать, встал вдруг так рано. А тем, что это именно он, человек, на которого я минут десять не обращал внимания, хотя видел, что он смотрит меня, и он - он же! - тот, о ком я думал эти десять минут, и, по-моему, вообще всю сознательную жизнь. Легкий ветерок подул мне в лицо, принося с собой непривычный запах съестного. Я поморщился: этим утром ничего не радовало меня, особенно - наблюдатель. Злые мысли о том, что же это он оставил любимую одну в теплой нагретой постели, были так же странно ленивы, как и все мое сонное состояние сегодня. Я вдруг подумал, что это здОрово - взять и подойти к нему, стоящему будто в нерешительности. Просто взять - и подойти. Самому, спокойным шагом, приветливо улыбаясь. Пожелать ему доброго утра так, будто сердце не обливается кровью каждый раз, когда мне случается говорить кому-нибудь это, невольно вспоминая наши с ним совместные завтраки. Но я словно окаменел. У меня было удачное положение, я стоял к нему вполоборота, хотя и видел отчетливо. Я якобы наслаждаюсь пейзажем. Уже кучу времени. И он - тоже. Нет, бред. Надо подойти, это будет самое лучшее, что я смогу сделать прежде всего для себя. Как ни в чем не бывало... "Ну же, давай! Ты уже все решил. Так действуй!" Я попробовал шевельнуться, и удивился дичайшей скованности. Я мог бы развернуться, мог бы идти, но далеко не той жизнерадостной походкой горного козлика, спешащего поскакать по местным холмам, которую нарисовал себе в воображении. Я сейчас просто выдам себя с головой! И это при том, что - давайте смотреть правде в глаза! - я сейчас вареный. А что будет со мной через час, когда я полностью оклемаюсь? Укачало в автобусе? Долбанулся башкой, пока спал, когда тряхнуло на какой-то кочке? Че я вообще приперся сюда, мало мне, что ли, унижения?.. Он шел ко мне. Я достал телефон, потому что он уже долгое время вибрировал в кармане куртки. Это смс, но вряд ли я стал бы ее читать, не приближайся ко мне кошмар моих кошмаров. Надо чем-то занять руки. Улица длинная, еще секунд тридцать. Я торопливо открыл водящие, словно должен был прочитать там инструкцию по обезвреживанию действующей бомбы, которая вот-вот рванет. "Привет, Мисаки! Прости что не поехала. Ты же не злишься на меня? В субботу у меня было плохое настроение..." Уже подходит. Быстрее! Думай, думай! "...и я вела себя, как последняя дура. Не злись на меня, пожалуйста!" Думай! Ну? Ну? На ум ничего не приходило. В лицо мягко дул ветерок, несущий какой-то странный незнакомый запах. Подошел, стоит, смотрит. Что-о за бред? - Вы как будто часть пейзажа, молодой человек, - обратился он ко мне первым. Боги. Этот голос. Он все тот же, все тот же... Я взглянул на него, и собравшаяся, было, краска на моих щеках ушла в минус от выражения его лица, с которым он эти слова произнес. Вежливое, приветливое, довольно... заинтересованное, что ли. Ладно - восхищенное отчего-то. Но как будто бы он меня не знал. Будто мы снова стоим под фонарем и первым снегопадом, будто снова... И вот, он смотрит на меня, даже говорит со мной. Как ни в чем не бывало. Он раскусил мой замысел и сделал два хода вперед? Или ему правда все равно, он даже не думал ни о чем таком, просто забыл обо мне? Ну и ладно! Значит, я тоже забыл, выкуси! - Аааа, - задумчиво протягиваю я, припоминая о том, что он мне сказал. Сливаюсь с пейзажем? На снег, что ли, похож? Все мне это говорят. - Снег, голова, похож, - выдаю. - Что? Вдруг мне становится смешно, и я улыбаюсь. Че попало сказал. И взгляд бы сфокусировать на собеседнике, а то смотрю сквозь него, как наркоман. Надо срочно сказать что-нибудь нормальное! - Вы знаете, я уже минут пять чувствую какой-то вонючий запах, - он удивленно поднимает сразу обе брови, таращится на меня как-то дико. Я опровергаю его возможные мысли, - нет, это точно не от Вас, просто тут кого-то вкусного жарят, я такое еще не ел. Пойду посмотрю. И стремительным шагом кидаюсь прочь. Чтоооо? Что вообще за чушь я нес? Ни бровью ведь не повел при этом! А все - волнение! - Эй, подожди! - кричит он и бежит за мной, когда я отхожу на порядочное расстояние. Что теперь делать? Может, придерживаться той же тактики? Сердце, кажется, сейчас ребра разобьет. А что? Притворюсь сумасшедшим. Хотя... что мелочиться? Может, сразу мертвым, для верности? - Подожди, - повторяет он, нагнав меня. Я останавливаюсь и внимательно его слушаю. Кроме шума загнанной паникой крови в ушах, я, кажется, ничего не услышу сейчас, но все равно сделаю умное лицо. Он что-то произнес, и я к своему стыду действительно его не услышал. Вот же черт! Но я благоразумно кивнул, улыбнулся, и снова побежал искать этот свой вонючий запах. - А ну стой! - он дергает меня за рукав, и я вскрикиваю, выпадая из образа. Он все так же дико смотрит на меня, как на умалишенного, и говорит почти по слогам, - остановка автобусная где, знаешь? Эй, ты слышишь меня? И тут меня снова что-то потрясает до глубины души. Это настолько поразительно, настолько выходит за рамки моего понимания, что я не сразу осознаю, что это такое я только что понял. Он не узнал меня! Вот это да! Акихико что-то говорил, тормошил меня, но я снова глядел сквозь него, боясь поверить своим мыслям. Я чувствовал какую-то деструктивую радость, которая на самом деле может перейти в истерику. Он! Не узнал! Гад... Но как же все-таки смешно! - Дом твой где, спрашиваю? А ну пойдем домой! Он уже злится, тонкие длинные пальцы впиваются в мне в плечи до синяков. - Ко мне? - удивляюсь почти искренне. - Ну тебя! Забавно! За-ба-вно! Вырываясь, я действительно чувствую себя снегом, свободным и легким. Да, меня совсем скоро затопчут, но сейчас я чувствую себя так прекрасно, как не чувствовал никогда. Он уже не догоняет меня, когда я скрываюсь за поворотом. Зачем ему меня догонять?..

***

Земля вокруг горячей глубокой лужи наполнена теплом. Сюда не пускают просто так, но я перелез через забор. Я понимаю, что мне тут оставаться нельзя, но идти в таком состоянии в отель я не могу. Я понимаю, что уже десять часов, и что меня все ждут, и что зря я зашвырнул телефон в этот горячий источник. Я понимаю, что если я буду тереть глаза, они опухнут, и я не тру их. Мне все равно. Он не узнал меня. Он даже не узнал меня.