Ты не представишь.

Кто-нибудь любит мистику?.. __________________________________________________________ Было кое-что, о чем Мисаки никому не рассказывал, и не расскажет. Не то, чтобы эта вещь его пугала или отталкивала. Причина была в другом - он не хотел придавать ей значение. Он как никто другой знал, насколько материальны мысли. Что же, тогда расскажу я. Пусть Мисаки пока поспит в своей временной комнате в обнимку с сумкой; не будем осуждать его за то, что он даже не разделся, все равно спать ему осталось совсем недолго, да и говорить я буду пока не о нем. За самой первой дверью напротив лестницы спал Усами Акихико. Спал он совсем недолго - его затормошили, пытаясь разбудить. Он недовольно замычал, грубо отталкивая руки Мацури. Заниматься ею не хотелось от слова совсем, тем более - здесь, тем более, сегодня. Он тщательно следил за тем чтобы удовлетворять ее потребности, и старался это делать сразу же, как только просыпались почти убитые свои, и претензий у Мацури к нему не было, только, разве что, пожелания. Но однажды она разбудила его неуместными посреди ночи ласками, и очень сильно пожалела об этом. Писатель более всего на свете не терпел, когда его будили, и не скрыл свое негодование. Всю ночь прорыдав в подушку дивана, стоящего в гостиной, она сделала выводы и больше так не поступала. Слишком уж тяжело ей далось место рядом с этим мужчиной. - Что-то стряслось? - спросил Акихико, когда разлепил гневные глаза и увидел лицо своей девушки. То было перекошено от ужаса, а виски блестели в слабом свете уличного фонаря. Он не припоминал, когда она потела. Кажется, это с ней случалось крайне редко, разве что, во время секса. - Слышишь? Нет! Нет! Оно прекратилось! Но было, умом клянусь! - Замолчи и успокойся! Тихо! Они прислушивались. К великому недоумению Акихико, Мацури едва слышно поскуливала. Ну нет, в таком состоянии он не видел ее еще никогда. - Что за бред, скажи мне, - буркнул он, укладываясь на бок и поворачиваясь к ней спиной. - Полный дом людей! - Никто не слышит, - прошептала она дрожащим голосом. - Да ничего и нет! - Оно прекратилось! Но ты уснешь, и все повторится! - Успокойся и спи. Тебе что-то приснилось. Не чувствуя даже раздражение, он закрыл глаза, чувствуя себя абсолютно разбитым. Но мысли о мальчике со снежными волосами и - отдельно! - мысли о Мисаки не давали ему покоя, и если вечером он уснул почти сразу, то теперь эти два образа изводили его, никак не желая склеиваться воедино. "Мисаки-Мисаки, что же с тобой случилось, родной?" Больно. Что-то болело в груди, как после ужасной потери. Мацури сидела на кровати, согнув ноги в коленях и прижав соединенные в замок ладони к груди. Акихико лежал несколько минут, борясь со своими чувствами, но потом, ощущая, что девушка раскачивается из стороны в сторону, не выдержал, развернулся, дернул ее за руку и прижал к себе. - Ты совсем не любишь меня, - горько произнесла она. Он помолчал, глядя ей в глаза, а потом высунул руку из-под подушки и потрогал ее лоб, оказавшийся неестественно холодным. - Я говорил тебе, - произнес он. Действительно - говорил. Погнал бы в шею, было бы проще. Но он... А что - он? Как будто он не знает, каково это... И тут в комнате что-то громко щелкнуло. Акихико и не обратил бы внимание на этот звук, но Мацури вздрогнула и вся поджалась, а в ее глазах заплескался самый настоящий ужас; две крупные слезы скатились на подушку. Щелчок повторился, но уже тише. Акихико хотел открыть рот, чтобы сказать, что это всего лишь деревянная мебель издает такие странные звуки и ночью и днем, но замер с открытым ртом, потому что его оглушил следующий, очень громкий щелчок, раздавшийся прямо у него над ухом. - Иииыыы, - проскулила девушка на пределе слышимости, глядя прямо в его расширившиеся от изумления глаза. Все стихло. Какое-то время они прислушивались к тиканию часов в гостиной. Оно было какое-то злое и цепкое, каждый звук впивался в слух и разрезал ножом воздух. А потом часы затихли. Просто перестали тикать. И снова щелкнуло. Было такое ощущение, что прямо за дверью. Акихико нахмурился и резко сел на постели. Мацури всхлипнула и схватилась за его руку мертвой хваткой. Но он высвободился, оставив на своих пальцах несколько порезов от ее ногтей, и пошел, нарочно громко топая, к светильнику. Тьма рассеялась, словно забившись в углы и просочившись между стен. При свете ночника комната стала выглядеть совершенно обычной и абсолютно обыденной. - Что-то... - произнес мужчина, когда улегся и посмотрел в потолок. Он хотел сказать "Это правда странно", или "Что-то непонятное", но какое-то чувство, очень похожее на чувство самосохранения, запретило ему говорить это, связав слова, застрявшие в горле, тугим узлом. - Не выключай, - проскрипела девушка ослабевшим от страха голосом, словно он уже стоял около ночника и держал палец на выключателе. Что-то полоснуло в сознании Акихико, как будто она зря вообще открыла рот, как вдруг что-то громко лопнуло, оглушив весь дом, свет померк, а на них набросилась стая ополоумевших звуков, уже мало похожих на щелчки, и вообще ни на что не похожих. Мацури съежилась под одеялом, а Акихико рывком встал на ноги, инстинктивно пытаясь нащупать в темноте что-то тяжелое. Что-то нашел, и яростно кинул в стену. Ощущение того, что этот предмет утонул в толстой вязкой темноте, и, с трудом пройдя сквозь нее, ухнул о стену, поразило мужчину. Он нащупал и бросил что-то еще, и еще. Он не мог сказать, утихли ли звуки, шумит ли это кровь в ушах или воздух рычит на него. В какой-то момент он схватился за что-то мокрое, и тут же отшвырнул этот предмет от себя, но тот не упал, а остался в руке. Пошевелив пальцами и заметавшись по комнате, он не ощутил в руке ничего, но потом ему снова показалось, что в ладони лежит что-то слизисто-холодное. - Черт! - каркнул он и пнул стену, а потом замер у нее, приложив к ней обе руки. В какую-то секунду ему почудилось, что стена под правой рукой стала мокрой и слизистой, но когда он осознал это, пальцы снова почувствовали шероховатые сухие обои. И вдруг в коридоре раздался свист. Он был ласковый и осторожный, почти осязаемо теплый, совсем человеческий. Кто-то мягко подошел к их двери и снова чуть слышно засвистел. Потом подождал, отступил в сторону, и посвистел еще раз, осторожно и как-то вежливо. Выждал еще несколько секунд, и посвистел в четвертый раз, пятясь назад. Почему Акихико чувствовал, как этот человек двигается, не видя его?.. Свист раздался в пятый раз, и что-то в сознании писателя педантично отсчитывало эти свисты, словно бы это было чертовски важно. "Еще пару раз - и все" - отчего-то подумал он. Когда свистнули в шестой раз, воздух в комнате значительно полегчал. Что-то отступало. Седьмой свист был почти не слышен, но ничего уже и не было. Акихико подошел к кровати, и удивленно выдохнул, увидев, что Мацури спит с безмятежным выражением лица. Две непослушных пряди растрепанных волос чуть заметно колыхались от ее ровного дыхания.