***
День ото дня становилось все хуже. Хакурю не знал, откуда вообще у него берутся силы держаться. Хотелось запереться в четырех стенах и рыдать, биться в истерике, пока внутри не останется ничего. Пока собственные мысли не выпотрошат все его нутро, пока ненависть к себе не заставит его забыть горечь обиды. Да, хуже всего было это чувство жуткой обиды, разочарования. Он поверил. Искренне поверил человеку, который затем так жестоко с ним обошелся. Слишком наивно было считать, что Джудал способен на какие-то чувства. И винить его за это было нельзя, во всем произошедшем был виноват только Хакурю, со своими по-детски радужными ожиданиями. От осознания собственной ничтожности становилось тошно. Каждый поступок, совершенный в присутствии Джудала, теперь раздражал Рена. Хотелось влепить самому себе смачную оплеуху. Чтоб неповадно было вести себя как дитя малое. Даже эти съедающие душу переживания казались Хакурю донельзя противными. Что, собственно, такого произошло? Да, его трахнули. Пожалуй, почти как шлюху. Да, возможно, это сделал любимый человек. Ну и что из этого? Развел трагедию, сам же виноват. Сам пришел, сам разделся, и задницей двигал тоже сам. Никто ведь не заставлял. И все равно отделаться от этих паршивых волнений Хакурю никак не мог. Страшнее всего становилось от мысли, что Джудал воспринял их близость как случайность. Единичный случай, внезапно вспыхнувшая страсть. Как ночь со шлюхой, ничего больше. А ведь для Хакурю это был первый раз. И притом не с кем попало, а с ним, с Джудалом. Только ему он готов был позволить что угодно. Правда, осознал это Рен слишком поздно, когда изменить уже ничего было нельзя. На самом деле, пойми он раньше, что, возможно, испытывает к Джудалу какие-то чувства, никогда в жизни не позволил бы себе быть таким беспечным. Осознание невозможности ответной любви было бы, пожалуй, лучше, чем то отчаяние, в которое сейчас был погружен Хакурю. Ведь он знал. Знал, какими нежными могут быть прикосновения Джудала. Знал, как хорошо может быть в его объятиях. От этих жутких, пугающих чувств парнишка, казалось, готов был пасть на колени и умолять о взаимности. Хотя бы видеть Джудала было необходимо. Но Хакурю знал, что как только увидит – нестерпимо захочет большего. Заговорить. Дотронуться. Обнять. Нет, показывать этому человеку свои чувства было бы безумием. За две недели Хакурю успел знатно себя извести. Теперь он постоянно выглядел так, словно вышел на учебу после ночи кошмаров. Парнишка пытался забыться в учебе, старался уделять еще больше времени занятиям, но теперь это стало еще сложнее. Стоило только на мгновение отвлечься – и терзающие его переживания мигом набрасывались снова. Спасения от них не было, где бы Хакурю его ни искал; даже во снах Джудал теперь находил его. Оставалось только ждать и надеяться, что все это когда-нибудь закончится. И рано или поздно он изведет себя настолько, что никаких чувств в нем больше не останется.***
Хмуро обводя взглядом университетскую столовую, Джудал в который раз мысленно ругнулся. Первые несколько дней он искренне полагал, что мальчишка перебесится и, как всегда, вернется. Желания успокаивать снова надумавшего себе глупостей Хакурю не было никакого, все-таки терпением Джудал никогда не отличался. Тем более, что теперь он и вовсе не понимал, что, черт возьми, сделал не так. Однако, когда прошло больше недели, а мелкое строптивое создание так и не появилось хотя бы в поле зрения, пришлось заподозрить неладное. Неужто обиделся настолько, что даже видеть Джудала не желает? Или, может, слишком смущен произошедшим? Такое бывает, по крайней мере, так думалось юному гению, все-таки парень девственность потерял. Хакурю, конечно, не девушка, чтобы так печься об этой пресловутой девственности, но своими обидами временами очень даже напоминал ранимую барышню. Это забавляло. С ним можно было играть сколько угодно, и даже если Хакурю злился, то всякий раз так или иначе возвращался к Джудалу. Так было всегда. И что могло измениться теперь? До сих пор в особой связи между ними Джудал даже не сомневался. Всегда знал, что младший сын семьи Рен будет принадлежать ему во всех известных смыслах, что, собственно, неизменно показывал. И для него недавний секс не стал чем-то удивительным – мальчик повзрослел, значит, и отношения между ними должны были измениться. Приятно было, наконец, овладеть желанным телом, еще раз показать, кому всецело принадлежит Хакурю. Надо сказать, дальнейшие события Джудал представлял себе совершенно иначе. Предполагалось, что, как только их отношения выльются в подобное русло, мальчишка должен будет переехать к нему из своего чертового общежития. И уж тогда Джудал смог бы оказывать ему реальную помощь. Так что же, черт возьми, пошло не так? - Эй, - с улыбкой окликнул угрюмого собеседника Синдбад, стажер, сидящий напротив. – Вон он, – и кивнул куда-то вправо. Глянув в указанную сторону, Джудал расплылся в довольной ухмылке. Вот же он, глупый мальчишка. Выглядел он, надо сказать, ужасно. Исхудавший, лохматый, с кругами под глазами, Хакурю растерянно озирался по сторонам, видимо, подыскивая свободное место. Может, на сей раз Джудал надумал себе лишнего, а парнишка просто усиленно занимался все это время? - Не меня ищешь, принцесса? – выкрикнул, довольный собой, и улыбнулся. Все-таки здорово было в конце концов увидеть Хакурю. Язык не повернется признать, но в действительности Джудал знал, что за это время успел соскучиться. Парнишка, удивленно оглянувшись, тут же нахмурился, злобно сверкнув глазами и обиженно поджав губы. Фыркнув, Хакурю демонстративно отвернулся и поднял руку, загибая пальцы в весьма неприличном жесте, адресованном Джудалу. Который, к слову, от удивления даже не стал останавливать быстро растворившегося в толпе студентов Рена. - Слушай, - сквозь смех выдавил Синдбад. – Как-то неважно у тебя получается за ним ухаживать. Джудал опешил, внезапная догадка молнией озарила его сознание. Ну конечно! Ухаживать. Нормальные люди ухаживают за своими избранниками. - Черт, - прошипел, негодуя. До сих пор ему казалось, что с Хакурю можно обойтись и без всей этой ненужной романтики. Они слишком давно знакомы, парнишка должен был уже достаточно хорошо знать Джудала. - Я, конечно, не знаю, что там у вас произошло, - продолжил Синдбад, улыбаясь во все зубы. – Но, я смотрю, опыта у тебя в делах сердечных никакого. Позволишь дать несколько советов? Джудал недоверчиво глянул на ухмыляющуюся физиономию стажера. Не то чтобы они были друзьями, но этот парень был, пожалуй, единственным, кто хоть как-то выдерживал нрав юного гения университета. А чем, собственно, черт не шутит? Вон, со своим не менее строптивым парнем ведь справляется, может, и Джудалу поможет. Все-таки Синдбад был прав – когда дело касалось чувств, вся его гениальность мигом улетучивалась. И без помощи ему сейчас явно не обойтись.