Талисман

Ooh, baby don't you know I suffer? Oh, baby can you hear me moan? You caught me under false pretenses How long before you let me go? MUSE

      Июнь, 2009.       Спустя семь месяцев после памятной недели в Чехии Мерван перестал надеяться, что его всё-таки пригласят в труппу нового мюзикла. Похоже, Коэн был сильно против, и Дов не смог его убедить. Что ж, обидно, досадно, ну да и чёрт с ним! Может, оно и к лучшему… Потому что Мерван не уверен, что смог бы сдержаться при виде Моцарта. Итальянец с поразительно тёплыми глазами, солнечной улыбкой и заразительным смехом всё не выходил у Мервана из головы, и, видя его интервью на разных каналах, Рим только больше убеждался, что действительно испытывает к нему определённого рода чувства. Так что лучше ему держаться от Микеланджело подальше, а то мало ли что. Теперь он не может позволить себе делать глупости. Он ведь хороший муж и отец. У него замечательный маленький сын, которого он очень любит и о котором должен заботиться. Так что никаких служебных романов. Ещё бы заставить себя не смотреть телевизор, чтобы не видеть Локонте с его очаровательной улыбкой так часто…       Но не зря, видимо, говорится, что если хочешь, чтобы желание осуществилось, перестань желать. Потому что в самый неподходящий момент, когда Мерван отказался от всякой надежды, раздался неожиданный звонок. От самого неожиданного человека.       - Доброе утро, Рим! – Коэн, сука, всегда так вежлив, что аж челюсть сводит!       - Чего тебе? – недовольно проворчал Рим, продолжая методично помешивать жидкую кашу для Романа.       - Полагаю, Дов уже предлагал тебе участвовать в нашем новом мюзикле. Ты всё ещё согласен?       Рим чуть не уронил ложку в кастрюлю от такого поворота событий.       - С какой целью интересуешься? – Мерван тоже решил быть вежливым и не стал добавлять «Ты меня всё равно не возьмешь в труппу».       - Видел наш новый клип? – вдруг, совсем не в тему, поинтересовался Коэн.       - Конечно, - ответил Мерван и прикусил губу, чтобы не заржать. О да, видел он этот шедевр, как же. Первый раз, наткнувшись на это чудесное видео по ТВ, Рим решил, что это первоапрельская пародия. Во второй раз – недоумевал, неужели это и вправду официальный клип. В третий – бессовестно ржал в голос, так громко и долго, что разбудил Романа, за что потом получил нагоняй от Анж. В четвёртый – завороженно любовался на Микеланджело. Клип был в высшей степени неадекватен, с макияжем артистов Дов переборщил однозначно, но Локонте это ничуть не портило, наоборот! И, пересматривая видео в очередной раз, Мерван окончательно понял, что он извращенец. И что к этому «Моцарту» он испытывает не просто симпатию, а значит, одной дружбы с итальянцем ему будет мало. Разукрашенный Микеланджело выглядел до того сексуально, что его хотелось схватить и банально оттрахать, размазывая по прекрасному личику густой макияж вместе со спермой. Мота хотелось задушить. Чтобы это чудовище не смело больше никогда так смотреть на Микеле, дышать на него, прикасаться к нему…       Рим с шумом выдохнул воздух, отгоняя от себя мысли о клипе и вновь возвращаясь в реальность.       - Ну, и как тебе? – мягко спросил Коэн.       - Напомни, как называется ваш мюзикл? – ухмыльнувшись, спросил Мерван.       - Моцарт. Рок-опера.       - Точно? Не соответствуете, - припечатал Рим. – Надо переименовать. В «Моцарт. Гей-опера». Или «Моцарт. Транс-опера». Или «Моцарт. Стрип-опера», на худой конец! А вообще – нашли, кого раздеть! Клэр и Мелиссу! Да там же смотреть не на что! Лучше бы вы эту красотку Фернандо заставили станцевать обнажёнку! И солистов ваших в придачу…       - Тебя забыли спросить, - пробурчал Коэн в трубку.       - Вот именно! Забыли! – нагло отозвался Рим.       - Собственно, насчёт этого я и звоню. Когда ты сможешь приехать и подписать контракт?       Коэн как всегда краток. Интересно, как Аттья смог убедить своего партнёра пойти на это? Ведь Коэн не просто разрешает Мервану присоединиться к труппе и стать её официальным участником, он лично позвонил Риму, чтобы сообщить радостную новость. Радостную для Рима, конечно. Потому что Альбер, судя по голосу, так «счастлив», что готов убить кого-нибудь.       - Могу хоть сегодня, - ответил Мерван, зная, что Коэн терпеть не может долгих пауз в разговоре.       - Хорошо. В пять, в моем офисе.       - Хорошо, - эхом отозвался Мерван, а потом всё-таки поинтересовался: - Почему?       Он не уточнил, что именно «почему», но Коэн понял и так.       - Потому что шантаж, Рим. Дов сказал, что будет ещё хуже. А я уже вложил в этот проект достаточно денег и не могу допустить, чтобы он провалился. Мюзикл должен стать успешным, и Дов может сделать его успешным. Но для этого Дову нужен его талисман. Ты, Рим. - Коэн выдержал двухсекундную паузу. – Жду тебя в пять. Не опаздывай.       А в пять десять Мерван уже сидел в уютном кресле и смотрел в усталые глаза Коэна.       - Можешь обещать мне одну вещь? – спокойно спросил Альбер, доставая из ящика стола заветный контракт.       Мерван усмехнулся. Он знал, о чём Коэн его попросит.       - Всё, что угодно, - елейным голосом сказал он вслух.       - Обещай, что больше не будешь спать с Довом. Не позволишь ему снова сорваться. Пусть прошлое останется в прошлом.       Похоже, Коэн не в курсе, что случилось в Праге…       - Обещаю, - искренне ответил Мерван. И он не соврал. Потому что теперь ему нет дела до Аттья. В труппу мюзикла Мерван записывается совсем по другому поводу. И очень надеется, что этот милый итальянский «повод» всё же со временем ответит ему взаимностью…       - Надеюсь, ты сдержишь своё слово, - кивнул Альбер и пододвинул к Мервану контракт. Рим принял из рук Коэна коллекционный Паркер и одним изящным росчерком сам подписал свой приговор.       …Контракт был подписан, и Мерван стал полноценным участником новой труппы к неудовольствию Анж. Любимой жене не понравилось, что муженёк опять будет пропадать в студии звукозаписи, на бесконечных репетициях и дружеских посиделках. И Рим с удивлением отметил, что и сам, с одной стороны, не в восторге от такой перспективы. Вот если бы Дов забрал его в труппу месяца четыре назад, Мерван бы назвал Аттья своим спасителем! Потому что маленький ребёнок для неопытных родителей – настоящее проклятье! Пойди-пойми, чего ему надо, когда он заводит очередное «Ууууаааааа!». То ли есть, то ли подгузник поменять, то ли к мамке на ручки, то ли болит у него что… Кошмар, одним словом. Но они с Анж благополучно это пережили. И научились понимать, что Роману надо до того, как сынок устроит оперное пение на ультразвуковой частоте. А теперь Рома через недельку уже шесть месяцев, и он сейчас такой забавный. За ним очень интересно наблюдать, он крайне милый карапуз… Но это всё с одной стороны. А с другой – милый, забавный Микеланджело. И, к своему стыду, Мерван должен был признать, что итальянец его в данный момент интересует больше, чем собственный сын. Наигрался он в папаню, хватит, пора сделать передышку. И на первую репетицию Мерван спешил с гораздо большим энтузиазмом, чем в роддом…       …Новые подопечные Дова были изумительно нелепы. Ребята уже год общаются, уже снято целых два клипа, почти полностью готов альбом, а настоящей труппой мюзикла они до сих пор не стали. Нет у них единства и коллективного духа, хоть ты тресни! А это важно, без этого никуда. Потому что труппа мюзикла – одна большая семья. Они вместе выступают, вместе отдыхают, делятся друг с другом своими радостями и проблемами, доверяют друг другу и точно знают, что могут положиться друг на друга. И это не просто красивые слова. С труппой «Короля-Солнце» так и было. Они действительно были дружной творческой семьей, и Мерван с ностальгией вспоминает эти светлые времена.       Труппа «Моцарта» оказалась не такой. Слишком разные люди подобрались в этот раз. У них мало общего, поэтому они разбились все по парочкам: Солаль с Маэвой, как отец с дочкой, Клэр с Микеле, как двое не самых адекватных, Мот с бородой и с гитарой… И Марсианка, то есть Мелисса, которая всегда сама по себе и держится особняком. Рим-то, разумеется, умеет найти подход к любому, поэтому вскоре он становится лучшим другом для всех сразу, но по отдельности. А это не дело. Надо их как-то и между собой подружить. Поэтому после очередной репетиции Мерван приглашает ребят отдохнуть всем вместе в баре, чтобы убедить новоявленную труппу, что на ближайшие года два они чуть больше, чем просто коллеги. Но – дохлый номер! «Анаграмма» сразу отказалась - ну, конечно, не царское это дело, тусить с коллегами по мюзиклу! Маэва поломалась, пожеманничала, но тоже никуда не пошла. Мерван, в общем-то, на Мелин и не рассчитывал, она слишком правильная, чтобы собираться на дружеские посиделки с мальчиками и выпивкой. Солаль посиделки любит, но и семью свою любит тоже. Поэтому он к предложению Рима относится с большим энтузиазмом, просто иногда, вместо шумного бара напротив ПДС, сразу после выступления садится в машину и едет домой.       Ни одну попойку не пропускает только Клэр, Микеланджело, бородатый Сальери и сам Рим. И неважно, что потом ему нужно объясняться с Анж, выслушивая бесчисленные нотации о своем эгоизме, безответственности и неподобающем поведении. Раз в неделю он может позволить себе расслабиться. В приятной компании своих коллег по мюзиклу, чтобы подружиться с ними, а с одним конкретным итальянским Моцартом в перспективе сойтись ещё ближе…       И чем больше он проводит вот таких вечеров с Клэр, Мотом и Микеланджело, тем отчётливее Мерван понимает природу сложных межличностных отношений в их скромной компании. И на следующей репетиции, когда Рим наблюдает за весело скачущим по сцене Локонте, который обнимается с Перо и подшучивает над вечно держащимся в стороне Мотом, в голове алжирца непроизвольно начинает звучать тягучий голос Гару.       «Belle…C’est un mot qu’on dirait invente pour elle Quand elle danse et qu’elle met son corps a jour…»*       Похоже, в труппе намечается нехилый любовный треугольник, или Рим вообще ничего не смыслит в отношениях. Эта итальянская Эсмеральда с цветными платками на запястьях и жгучими накрашенными глазами вскружила голову, как минимум, троим! Чёртов Локонте. Почему он такой солнечный, такой милый, что влюбляет в себя с первого взгляда? Зачем он так целует Перо? Да, по сценарию, она его жена, но это всё равно слишком! Женщины всегда заранее видят в мужском флирте нечто большее, так уж они устроены. Неужели Локонте этого не понимает? А Мот стоит у стеночки, косится на милующуюся чету Моцартов и вздыхает, как Квазимодо на своей колокольне. Чудище бородатое…       Про то, что чувствует он сам, Рим предпочитал не думать. Потому что он привык быть рыбаком, а не рыбкой. А сейчас это его поймали на крючок.       Ноябрь, 2009.       …Самый первый спектакль нового мюзикла имел оглушительный успех. В зале яблоку было негде упасть, а уж какие их ждали овации! Помнится, даже премьера «Короля-Солнце» вызвала меньше ажиотажа. Такой успех грех было не отметить. Предложение исходило, конечно же, от Микеланджело. То, что приняли его единогласно, было по меньшей мере удивительно, но в престижный бар на окраине Парижа поехали все, даже скромница-Маэва. Не поехала как всегда только Мелисса, но она не все, она с Марса.       Отмечать начали хорошо и вполне прилично. Чинно распили две бутылки шампанского на шестерых, выкрикивая радостные тосты "За успех!", "За нас!", "За Моцарта!", "За Дова!". Потом шампанского показалось мало, и на этот раз уже Клэр взяла инициативу в свои руки и заказала парочку ядрёных коктейлей - для себя и для Микеланджело. Солалю идея понравилась, поэтому Лоран тоже выбрал себе из списка коктейльчик. Мот решил быть не оригинальным и заказал то же, что Солаль. Маэва категорически отказалась пить эту "гремучую смесь", Мерван поддержал девушку и заказал им на двоих бутылочку хорошего коньяка. Коньяк Маэва пить тоже не стала, так что в итоге Рим выпил вдвое больше, чем рассчитывал. По пол-рюмки, по целой, а потом и вовсе из горла под задорные вопли Перо и Локонте, исполняющих хором какую-то песню, и громкий гогот Со и Мота, нетрезво чокающихся огромными бокалами с серебристо-зелёным нечто.       Когда бутылка уже ополовинилась, Рим в тысячный раз убедился, что пить он не умеет. Мысли неповоротливо кружились в венгерском хороводе, по мышцам расползалось приятное тепло, веки почему-то смыкались, а голова казалась неподъёмно-тяжёлой. То ли коньяк был каким-то суррогатным, то ли не стоило смешивать его с шампанским и содержимым бокала Локонте, но пьяная усталость взяла верх, и Мерван благополучно вырубился.       Когда где-то через час он, немного протрезвевший, проснулся и огляделся по сторонам, то понял, что многое изменилось, пока он спал. Маэвы с ними уже не наблюдалось, видимо, девушка мудро решила свалить, пока не поздно. Лоран ухмылялся и дрожащими руками пытался настроить телефон, чтобы сфотографировать блаженно лыбящегося Мота. Локонте и Клэр за столом не было. Рим удивился, затем зачем-то наклонился – под столом обожаемых солистов тоже не обнаружилось.       - Лоран, а где чета Моцартов? – спросил Рим у Солаля, который ржал над особо неудачным снимком Фло.       - Соревнуются, - ответил Моран, сохраняя фото и вновь настраивая камеру.       - А? – не понял Мерван.       - Они поспорили, кто лучше танцует. Так что теперь соревнуются. Вон, смотри. - Со неопределённо махнул рукой куда-то в сторону. Рим, с трудом фокусируя взгляд, проследил направление и застыл с открытым ртом. Потому что на танцполе Клэр и Микеле отжигали вовсю! Сладкая парочка эротично трясла бедрами под аплодисменты остальных посетителей бара. Мерван невольно залюбовался. Какой же Локонте пластичный! У него получается даже лучше, чем у этой драной кошки-Перо, хотя, надо отдать ей должное, она тоже вытанцовывает весьма и весьма неплохо! И Лоран, придурок, фотографирует Мота, когда тут такое зрелище?       - А ну дай сюда! – решительно говорит Мерван, пытаясь отобрать у Со его телефон. – Мы должны запечатлеть это для истории!       - Ну, раз должны, - бормочет Моран, телефон не даёт, но сам настраивает камеру на видеосъёмку. Мерван довольно кивает. Эх, видел бы их сейчас Дов... Впрочем, раз Моран снимает, Аттья увидит. Уж Мерван об этом позаботится!       Песня, под которую Клэр и Микеле так увлечённо танцевали, заканчивается, и парочка, обнимаясь и заливисто смеясь, подползает обратно к своему столику. Их провожают неутихающими овациями, криками «Браво!» и «Ещё!», а кто-то очень смелый или очень пьяный вопит «А со мной потанцуешь, красотка?», на что Клэр, не оборачиваясь, отвечает понятным жестом, подняв средний палец. Мерван улыбается. Истинные актёры, и тут нашли публику.       Солаль встречает Перо и Микеле радостным "Стоп! Снято!", Флоран бурно аплодирует, а потом спрашивает:       - Ну, а кто победил-то?       - Разумеется, я! – нагло улыбнувшись, отвечает Микеле, падая на мягкий диван рядом с Мотом, бесцеремонно обняв чудище за шею и устало роняя голову ему на плечо. Рим скрипит зубами.       - Ты всегда такой наглый, когда пьяный, Локонте? – интересуется Клэр, усаживаясь к Мику на колени, по-дружески пнув его лодыжку острым каблуком. – Давайте проведём голосование. Чтобы всё по-честному! Итак, кто за Микеле?       Рим и Мот моментально вскидывают руки вверх. Секунду спустя руку поднимает Микеланджело, нескромно голосующий за себя. Клэр фыркает.       - Предатели. Мужская солидарность, что ли? Со, а ты за кого?       - А я воздержусь, - отвечает Лоран, хитро улыбаясь и уткнувшись в телефон. Только бы видео не удалил, Дов обязан посмотреть этот шедевр!       - Ни одного джентльмена! - вздыхает Клэр, схватив со стола свой стакан и залпом допив остатки коктейля. – Злые вы, уйду я от вас, - по-детски бормочет она.       - Ловлю на слове, - усмехается Рим. Упс! Вот действительно, что у трезвого на уме, у пьяного на языке…       К счастью, тут все пьяны, поэтому эта его ремарка остается без внимания. К тому же, за их столиком разворачивается более интересное действие.       - Фло, а пойдём я тебя научу танцевать? – вдруг предлагает Микеле, всё ещё лежа головой у Флорана на плече и потому глядя куда-то в сторону мотовской бороды.       - Что? – удивленно моргает чудище.       - Танцевать научу, - повторяет Микеле, и, кажется, ему так нравится его собственное предложение, что он тут же резко вскакивает на ноги, ловко ссадив Клэр со своих колен на диван.       - Зачем? – по-прежнему не врубается тормоз-Сальери, пока Клэр громко хохочет – ей идея Локонте, кажется, тоже пришлась по вкусу.       - Потому что ты не умеешь, - радует логичным ответом Микеланджело и, схватив Флорана за руку, пытается вытащить его с уютного диванчика на танцпол.       - Не надо, - мямлит Мот, пытаясь заползти в угол, подальше от гиперактивного итальянца.       Локонте продолжает тянуть, Мот активно упирается. Клэр смеётся, но ни одну из сторон не поддерживает. Вдруг Микеле резко ослабляет хватку, сила действия становится меньше силы противодействия, и Локонте, потеряв равновесие, по инерции падает вперёд. Мот вытягивает руки и крепко хватает итальянца за плечи, лицо Микеле замирает в паре сантиметров от лица Сальери. Оба мучительно долго смотрят друг на друга, Мик в волнении облизывает губы, Флоран напряжённо сглатывает, непроизвольно приоткрывая рот, глядя, не отрываясь, в сумасшедшие глаза итальянца… Мерван сжимает кулаки, зло прищурившись, и начинает медленно подниматься с места…       - Стоп! Снято! – громко восклицает Моран, а звук щёлкнувшего затвора камеры кажется Мервану оглушающим. «Добро пожаловать назад, Мерван!» Реальность накатывает стремительной волной, ослепляя ярким светом с танцпола, громкой музыкой и гулом голосов.       Клэр снова начинает хохотать, помогая Микеле нормально подняться и встать на ноги. Мот расстроенно отворачивается к стене, схватив со стола первую попавшуюся емкость, которой оказывается полупустая бутылка римовского коньяка. А Мерван чувствует непонятное облегчение. Не случилось. Не сейчас. Квазимодо бородатый, не получишь ты Эсмеральду, так что не облизывайся!       ...В час ночи Солаль, который, похоже, единственный, кто ещё не утратил способность трезво соображать, вызывает им всем такси, заявив, что пора по домам. В первую подъехавшую машину Лоран сажает пьяно хихикающую Перо, не без труда оторвав её от Локонте, и садится сам. Микеле и Мот остаются с Мерваном.       - Под твою ответственность, - напутствует Со Рима.       - Чего это под мою? - пытается пьяно возмутиться Мерван.       - Потому что из вас троих ты самый трезвый, - усмехается Моран, захлопывая дверь авто, и, взревев, машина срывается с места.       - Ничего и не самый, - недовольно ворчит Мерван, пока Мот и Локонте заплетающимися языками пытаются петь Вивр, повиснув друг на друге, чтобы не упасть. Получается у них ужасно. Они и трезвые-то не всегда в состоянии все ноты вытянуть, а пьяные так вообще. Где-то в начале второго куплета, наконец, приезжает их такси, и Мерван помогает горе-певцам забраться на заднее сиденье. Сам Рим садится вперёд, рядом с водителем, отчего бедолага морщится. Ну, да, не розами благоухаю, а перегаром, и что?       - Адрес? - интересуется смелый таксист у пьяной компании. И тут Мерван понимает, что не знает, куда им ехать. Домой он в таком виде заявиться не может, Анж его всё равно на порог не пустит, и правильно сделает! Роман ведь скорее всего спит, нельзя будить ребёнка… Локонте, который вот уже второй месяц не может обзавестись собственной квартирой, живёт у Маэвы, но вряд ли Мелин обрадуется, застав Микеле пьяного на пороге. Поехать к Патрику, прихватив Мика с собой? А вдруг Патрик не откроет, он же такой осторожный, незнакомцев в дом не зовёт. А Мот... О! Точно! Мот! Вот к нему-то мы все и поедем! Чудище, кажется, мальчик самостоятельный и живёт один.       - Если не назовёте адрес, выходите! - раздраженно говорит таксист, отрывая Мервана от содержательного внутреннего диалога.       - Назовём, - почти внятно бормочет Рим и, повернувшись к распластавшимся на заднем сиденье Моцарту и Сальери, властно требует:       - Эй, борода! Диктуй адрес!       - Какой адрес? - недоумённо вопрошает Мот.       - Твой адрес! - рычит Рим.       Флоран послушно называет адрес, Мерван платит требуемые 50 евро, и таксист, облегчённо вздохнув, заводит мотор. Машина резво срывается с места. Настолько резво, что забывший пристегнуться Мерван впечатывается лбом в лобовое стекло. Ха, каламбур! Рим трёт ушибленное место и глупо смеётся, таксист участливо косится на него и ненавязчиво советует:       - Вы бы пристегнулись...       До дома Мота они доезжают без приключений. Даже из машины выходят относительно нормально и почти не шумно. А вот в подъезде ведут себя громко, потому что Микеле вдруг заявляет, что у него клаустрофобия и на лифте он не поедет. Минут десять Мот расписывает Мику, что лифт совсем не страшный, не кусается, исправно работает и никогда не застревает. Мерван в это время тихо ржёт в сторонке и непослушными пальцами тыкает по кнопкам телефона, отвечая на 20 пропущенных вызовов от Анж краткой смс-кой: «Отмечли прьемру. Пил. Много пил. Ночую у бороды Сальери». Мерван нажимает «отправить», не особо заботясь о смысле написанного. Главное, он сообщил Анж, что с ним всё относительно в порядке, и она может не переживать. А скандал он честно выслушает утром.       Аргументы Мота на Микеле не действуют, поэтому в лифт Рим вместе с чудищем затаскивают Моцарта силой и добираются до четвёртого этажа. Потом Мот очень долго ищет ключи и ещё дольше - ищет ключом замочную скважину. Но Мервана это не беспокоит. Даже наоборот, алжирец был бы не против, если бы бородатый открывал дверь хоть до утра, потому что пока Мот возится с замком, Микеле доверчиво виснет на Мерване, жарко дыша ему в шею, крепко обняв Рима за талию и совсем не возражая, что руки алжирца покоятся на его соблазнительных бедрах. Эта близость с Локонте чертовски приятна, и если бы Мерван был чуточку трезвее и не хотел так сильно спать, у него бы непременно встал.       Флоран, наконец, выигрывает в своей личной битве с замком и, широко распахнув дверь, приглашает гостей войти. Первым бежит Микеланджело, спотыкается о лежащий у порога коврик, делает изящный пируэт и приземляется на четвереньки. Мерван и чудище оба стоят на пороге, любуясь на обтянутую джинсами задницу Локонте, а когда Мик по стеночке вползает в вертикальное положение и, пошатываясь, идёт дальше, всё-таки входят в квартиру. Одновременно, поэтому ненадолго застревают в дверном проёме, обмениваясь ругательствами.       Мерван наивно надеется, что сейчас они доберутся до какой-нибудь кровати/кушетки/дивана/ковра и завалятся спать. Но не тут-то было! Если Микеле что-то задумал, он не успокоится, пока не доведёт дело до конца! А задумал итальянец научить одно неуклюжее чудовище танцевать…       Поэтому, стоит Моту и Мервану добраться от прихожей до гостиной, как квартиру оглашает громкая музыка. Кажется, что-то из репертуара Милен Фармер, но Мерван не уверен.       - Блять! Меня соседи убьют! Локонте, выключи немедленно! – воет Мот, забегает в комнату и резко отталкивает Микеле от музыкального центра. Настолько резко, что итальянец, не удержав равновесие, падает на пол, приземлившись на пятую точку.       - Псих! – констатирует Локонте, пока Мот поспешно выключает музыку и, облегчённо выдохнув, прислоняется к стене.       Мерван наблюдает за ними, облокотившись о дверной косяк и скрестив руки на груди, отвлечённо размышляя, стоит ли подойти и "уронить" Мота на пол за то, что он уронил Микеле…       - Идиот! – огрызается чудище.       - А ты танцевать не умеешь!       - А ты петь! Слажал на Вивре!       - Мы вместе слажали! А ты чуть Симфонию не запорол!       - Это ещё почему?       - Почему-почему… Не буду говорить, что ты двигаешься, как неуклюжий носорог. Это неисправимо. Но, господи, Фло, как ты нож держишь? Нож, к твоему сведению, это не только колющее, а больше режущее оружие! А ты его так держишь, как будто собрался не вены резать, а протыкать руку насквозь!       Флоран почти не обижается и милостиво протягивает Микеле руку, помогая подняться с пола.       - Тоже мне, эксперт нашелся! – ворчит Мот, сжав запястье итальянца и ставя его на ноги. – Нож я неправильно держу, видите ли! А ты как будто знаешь, как правильно! Как будто сам… - он смолкает на полуслове, удивлённо глядя на пеструю ткань микелевских платков под своими пальцами.       - Так ты… - удивленно начинает Мот, а замерший в дверях Мерван понимает, что запахло жареным. Неужели этот бородатый идиот будет настолько бестактен, чтобы задать этот вопрос вслух? И неужели… Неужели это правда?       Микеле недоумённо смотрит на ошарашенного Мота, глядящего на него округлившимися глазами, потом на своё запястье, обмотанное цветными платками, и вдруг снова начинает смеяться.       - Нет! О, нет, конечно! Боже, Фло, что за мысли! Ну ты и пессимист! Нельзя воспринимать жизнь так мрачно!       Мот облегчённо выдыхает и улыбается в ответ на сияющую улыбку Микеланджело. А Рим лишь хмыкает и отправляется на поиски сортира. Он не такой наивный и доверчивый, как чудище, поэтому он улыбке Микеле ни на секунду не верит.       …Бросать жребий, кто где будет спать не стали. Уже было не до того. Поэтому все трое, не раздеваясь, уместились на широкой кровати Мота. Чудище сначала пробовал возражать, но потом смирился. Локонте улёгся посередине, Мерван и Мот расположились по краям.       - Надеюсь, никто не храпит? – спросил Мерван, стараясь не думать, что он спит с Микеле в одной постели. Чёрт возьми! Так невозможно близко. И неважно, что с другого края рядом с Микеле лежит Мот. Интересно, получится ли у Мервана сегодня заснуть? А если получится, не преподнесёт ли утро неприятного сюрприза в виде твердокаменного стояка? И… Чёрт, Мике, ты что творишь?       Мерван с удивлением смотрел, как Микеле, приподняв бедра, заскользил рукой куда-то в область собственной задницы. Оказывается, Моцарт просто вытаскивал телефон из заднего кармана джинсов.       - Ой, смс от Маэвы, - пробормотал Локонте, глядя на дисплей.       - И что пишет? – поинтересовался Мерван, подвинувшись к итальянцу ближе, как будто с целью прочесть текст сообщения, а на самом деле просто так, чтобы можно было чувствовать запах его кожи и щекотать своим дыханием загорелую шею.       - «Если ты не явишься до 12-00, я тебя не пущу. Достали твои гулянки!» – зачитывает вслух Микеле.       Похоже, Маэва сегодня тоже выпила свою норму, раз решила честно высказать Мику то, что думает, отбросив лишнюю скромность.       - Сколько… сейчас времени? – Локонте зевает на середине вопроса.       - У тебя ж телефон в руках, посмотри…       - А, ну да... Хм, 2-15… Что-то сообщение пришло с опозданием… И, кажется, я теперь бездомный, - он начинает тихо смеяться.       - Это Маэва так шутит, - раздаётся до невозможности сонный голос справа. А Мерван думал, что Мот уже дрыхнет и видит десятый сон про розовых слонов.       - Думаешь? – с надеждой в голосе спрашивает Мик.       - Конечно. А если нет – переезжай ко мне.       Что, блять?! Это что, Мот сейчас вербует Микеле жить в его квартире? Нет, ну нахал, а!       - А можно?       О, нет, Микеле… Мот, ну скажи «нет», скажи, что пошутил, а?       - Конечно, можно. Я тебя приглашаю! – отзывается Мот. Уже не таким сонным голосом.       - О, Фло, спасибо!       Неужели сейчас он… Ну, конечно, это же Микеланджело, раздражённо думает Рим, слыша звук смачного чмока. Впрочем, они сейчас все слегка нетрезвые, так что…       - А меня? – просит Рим, и щедрый на ласку Микеле целует и его тоже. Мерван усмехается и, широко зевнув, говорит:       - Спокойной ночи, мальчики и… мальчики.       Микеле и Мот вырубаются почти сразу. А Мерван ещё долго лежит, вслушиваясь в ровное дыхание Моцарта и Сальери и шум начавшегося дождя. Рим размышляет и строит планы. Он хочет Микеле, но он такой не один. На итальянца претендуют ещё и Мот с Перо. Проклятые конкуренты… А конкурентов надо устранять. Но Мерван это умеет. И, рано или поздно, он всё равно получит свою красавицу с большими чёрными глазами* и солнечной улыбкой.       Микеле что-то бормочет во сне, поворачивается на бок и обнимает лежащего рядом Мервана, уткнувшись горячим лбом ему в плечо. Рим улыбается, целует Локонте в лохматую макушку и засыпает. _________________________________ * - старый-добрый Нотр-Дам, старая-добрая Белль.