Талисман

I want to reconcile the violence in your heart I want to recognize your beauty is not just a mask I want to exorcise the demons from your past I want to satisfy the undisclosed desires in your heart MUSE

      Микеле приходит поздно. В полдень. Хотя – какая разница, сколько времени, январское небо одинаково серо и в 8 утра, и в два часа пополудни. Микеланджело приходит – и это главное. Флоран ничего ему не говорит, ни о чём не спрашивает. Он просто позволяет себе облегчённо выдохнуть и улыбнуться. Мик жив, он вернулся, с ним всё в порядке.       Нет, не всё… Микеле какой-то… не такой. И дело не в помятой одежде и сильном запахе перегара. Что-то случилось. Что-то, из-за чего он пил. Флоран не знает, что именно произошло, и всё ещё не имеет права задавать Микеле такие личные вопросы. Он просто как обычно наблюдает за Миком, когда тот сидит в гостиной, пьёт горячий кофе, грея замёрзшие пальцы о тёплый бок пузатой чашки и глядя в стену. Флоран сидит в соседнем кресле и смотрит на Локонте, пытаясь догадаться, почему так плотно сжаты его красивые губы и так откровенно грустны сегодня всегда лживо смеющиеся карамельные глаза. Мот смотрит пристально, но очень осторожно. Обычно Микеле не замечает таких его взглядов, а сегодня вдруг резко поднимает голову, поворачивается – и Флоран чувствует себя застигнутым врасплох, встретившись со спокойным взглядом Локонте. А потом Микеле начинает говорить…       - Мы поссорились с Клэр, если ты это хочешь узнать. Мы с ней расстались, если так тебе будет понятнее. Я ночевал у Мервана. И да, мы пили. Телефон не выключен, а просто разрядился. Спасибо, что беспокоился. И ещё – сегодня я переезжаю от тебя в свою квартиру.       В нескольких коротких предложениях Мик вываливает на Фло огромный поток информации. Но Флоран даже не пытается думать, что это всё значит, он сосредоточен на другом. Микеле ему рассказал. Микеле прочёл в его взгляде все эти немые вопросы – и на все ответил. Неужели Мик наконец-то доверяет ему?       - Да хватит уже на меня так смотреть! – неожиданно резко говорит Локонте, зло прищурив глаза и с грохотом ставя кружку на стеклянный журнальный столик.       - Прости, - тихо говорит Флоран, сглатывает и отворачивается.       Микеле вздыхает и качает головой.       - Ничего. Ты меня прости. Я последнее время сам не свой… Скоро всё будет в порядке. - Мик поднимается с дивана и выходит из комнаты. Флоран слышит, как Локонте открывает шкаф, чтобы собрать свои вещи. Хочется выбежать в прихожую, остановить его, сказать «Останься. Пожалуйста», но Флоран просто откидывается на спинку кресла и громко спрашивает, старясь, чтобы голос при этом звучал буднично:       - Тебе помочь?       - Не надо, - кричит в ответ Микеле, шелестя какими-то пакетами.       Мот натянуто улыбается, ставит свою кружку на стол рядом с микелевской и выходит в прихожую. Став в дверях, Фло с интересом наблюдает, как Мик поспешно стряхивает с вешалок свои рубашки, упаковывая всё в большую спортивную сумку. Флорана большую спортивную сумку. Локонте как всегда не спрашивает разрешения, можно ли взять ту или иную вещь. То ли потому, что очень наглый, то ли потому, что заранее знает, что Флоран всё равно ему разрешит.       - Может, всё-таки помочь? А то ещё найдёшь в моем шкафу Нарнию и потеряешься… - шутливо говорит Мот. – А навигатор Дов тебе, кажется, так и не подарил.       Микеле поворачивается к нему, пару секунд растерянно смотрит на Флорана, а потом, вспомнив, откуда шутка, начинает звонко хохотать.       - Господи, Фло! Как ты умудряешься запоминать все эти мелочи? – отсмеявшись, спрашивает Мик, под шумок пихая в сумку одну из пушистых флорановских шапок. Мот замечает, но не возражает.       - Так получается, - отвечает Фло на заданный вопрос и, разумеется, не договаривает самого главного.       «Потому что это связано с тобой, Микеле… Я помню всё, что связано с тобой. Я помню все твои улыбки, твои фразы, твои жесты. Не знаю, как у меня это получается. Вроде это всё такое неважное, такое мимолетное – а я помню. Я могу процитировать тебе наш первый разговор. Я могу пересказать тебе всё, что ты делал на первом спектакле. Я просто настроен на твою волну, я как приемник, который работает с определённой частотой. И моя частота – ты. Ты – ритм моего пульса. Ты – мой источник счастья. И вот теперь ты меня покидаешь. И я буду видеть тебя только на репетициях. Хорошо, что есть эти репетиции и спектакли, потому что без тебя я уже не представляю своего будущего…»       - Тебя довезти? – спрашивает Флоран, когда Микеле, с трудом застегнув раздутую от вещей сумку, идёт к двери.       - Нет. Я ещё у Мервана заказал себе такси. На 13-00…       - И ты опять опаздываешь, - замечает Фло, взглянув на висящие в прихожей часы, показывающие 15 минут второго.       - Чёрт! Надеюсь, меня ещё ждут. Ну, пока, Фло! – он быстро подходит к Флорану, обнимает его, похлопав по спине, и легко целует Мота в колючую щёку. – Спасибо за гостеприимство! Заглядывай теперь ко мне!       Локонте быстро выходит из квартиры, хлопнув дверью. Стремительный и свободный, неуловимый, как ветер… А Флоран ещё некоторое время стоит в опустевшей и, кажется, онемевшей прихожей. Тишина оглушает и кажется такой неуютной, такой неправильной. И почему-то становится очень холодно. Наверное, Локонте впустил в квартиру сквозняк, когда выбегал в подъезд… Просто сквозняк. И как же быстро всё произошло. Только два дня назад Микеле ещё жил у Мота и, кажется, совсем никуда не собирался уходить, никуда и никогда, а сегодня – его уже нет. Чмокнул на прощание, быстро поблагодарил за гостеприимство – и выбежал за дверь. Как будто, так и надо, как будто – нет в этом ничего такого… Хотя – для Микеле ведь действительно в этом нет ничего такого. Он даже уверен, что обрадовал Фло новостью о своём переезде. Что ж, Флоран очень надеется, что у него получилось изобразить требуемую радость, потому что на самом деле ему очень грустно.       Теперь они видятся только на репетициях, четыре раза в неделю. Они даже больше не собираются на дружеские попойки в баре.       - Дов сказал, что я вас спаиваю. И запретил. Так что теперь только здоровый образ жизни, да, Микеле? – говорит Рим, почему-то насмешливо глядя на Локонте, итальянец кивает и улыбается. А Флоран понимает, что тут дело вовсе не в Аттья и его «запретах». Наверное, всё дело в том, что ушла Клэр, и без неё их посиделки будут уже не такими весёлыми, как раньше.       Клэр ушла – а с ней даже никто толком не попрощался. Друзья, называется... Только Флоран встретился с ней в кафе, через неделю после объявления о её уходе. Она выглядела неважно. Бледная, растрёпанная, с покрасневшими глазами – кажется, она плакала. И вряд ли из-за того, что покинула мюзикл. «Мы поссорились с Клэр. Мы с ней расстались, если тебе так будет понятнее...». Флорану понятно. Вот только когда он смотрит на Перо, которая насильно пытается ему улыбаться и с фальшивым восторгом рассказывает о потрясающих декорациях на съёмочной площадке фильма, – Моту становится невыносимо грустно. «За что он с ней так?» - этот вопрос так и крутится у Флорана в голове, пока он так же фальшиво поздравляет Клэр с правильным выбором и говорит, что у них «всё по-прежнему».       Конечно, он ей врёт. Потому что с тех пор, как она ушла, многое изменилось. Микеле стал реже улыбаться, никто больше не слышит его заливистого смеха на репетициях, потому что никто больше не может его развеселить. Это умела только она – сказав забавную шутку или скорчив умильную рожицу – и Локонте смеялся, целовал её и был счастлив. А теперь её нет… И сцена будто бы потускнела. Всё произошло так быстро. Какие-то два дня – и вот уже в платье Констанцы нарядили блондинку Дассини, и вот уже имя Клэр запрещено произносить вслух. Флорану почему-то вспоминается Гарри Поттер и «Сами-Знаете-Кто». У них, правда, запрет не такой строгий и, конечно, негласный, но лучше его не нарушать. Потому что это вызовет недовольство Дова и расстроит Микеле. Да, Локонте не хочет вспоминать о ней, и никто не хочет ему напоминать. Все всё понимают и молчат.       С Диан у Мика сработаться не получается, но Аттья принимает это как данность, очевидно, надеясь, что на спектакле Микеле всё же проявит положенные чувства к Констанце, а на репетициях и передачах можно и без этого обойтись. Дассини прекрасно поёт, она добрая и славная девушка, но Констанца из неё никакая, Флоран это видит. Может быть, он необъективен, потому что слишком привык к Клэр, может быть, дело в Локонте, который играет с Диан совсем по-другому, очень холодно, механически… Но факт остаётся фактом. До спектакля в Лилле две недели, а Моцарт и Констанца никак не могут сыграть влюблённую пару.       Впрочем, вскоре Флорану становится некогда думать о том, как Мик относится к Диан. Его больше волнует, как Мик относится к нему. Потому что Фло замечает, что на каждой репетиции Локонте пристально следит за ним, долго смотрит, наблюдая… оценивая? Мик, наверное, думает, что Флоран не видит этих его взглядов, но он не прав. Флоран видит всё, потому что сам всегда смотрит на Локонте. Вот только он не может понять, что происходит, что значат эти испытующие взгляды из-под накрашенных ресниц.       Микеле ведёт какую-то игру, и Флорану становится страшно, потому что он не знает правил. Что задумал Микеланджело? Зачем он так неотрывно смотрит на Мота на каждом их совместном интервью? Зачем на Вивре Моцарт всё время упирается ладонями в грудь Сальери так, что Фло даже через плотную ткань рубашки чувствует, какие горячие у Локонте пальцы? Зачем Мик так нежно прижимается щекой к щеке француза, когда целует его при обычном приветствии? Разве он не видит, как Фло каждый раз вздрагивает от этих его бесстыдных прикосновений, краснеет от его откровенных взглядов? Или – видит и поэтому делает?       …На церемонии вручения национальной премии за достижения в области музыки проект «Моцарт. Рок-опера» ждёт оглушительный успех. Труппа мюзикла побеждает в номинации «Труппа года», песней года признана L’Assasymphonie, а Флоран, к своему удивлению, становится франкофонным открытием года. Это неожиданно, безумно приятно и немного неловко. Да, Мот горд и счастлив, похоже, Бейонсе – его талисман, перед церемонией он упросил красавицу-американку пожелать ему удачи – и вот, пожалуйста, он победил! Но, стоя на сцене, принимая из рук ведущих тяжёлую статуэтку, смущённо улыбаясь аплодирующей публике, Флоран всё же испытывает не только радость, он отвлечённо думает совсем о другом. «Но почему я? Почему не он? Почему не Микеле?» От него ждут речи, и Мот начинает сбивчиво и очень эмоционально нести какую-то чушь, которую положено нести в таких ситуациях. Кажется, он выражает свои бурные восторги, кажется, у него даже получается говорить складно, хотя сердце колотится в рёбра, как ненормальное. А потом он говорит слова благодарности – и начинает именно с Микеланджело, а в конце всё же упоминает Клэр. Плевать, что подумают продюсеры, плевать на глупые запреты. Она была его другом, она многое значила для них всех, поэтому он будет её благодарить и желать ей успеха в предстоящих съёмках фильма, а Аттья пусть хоть галстуком своим подавится!       Когда Мот возвращается на своё место в зале – Микеланджело нет.       - Вышел, - отвечает на его вопросительный взгляд Солаль. А Флоран чувствует, как радость меркнет. Неужели Микеле не поздравит его? Неужели Мике… расстроился? И вся торжественность момента тут же становится неважной и ненужной, потому что больше всего на свете Флоран боялся расстроить Микеле.       - Ты чего расселся? – толкает его в бок Дов. – Иди, тебя же ждут все! Фото, интервью! Давай, давай! – Аттья хлопает его по плечу, и Фло, который совсем забыл, что после получения награды он должен выйти к журналистам, послушно поднимается из кресла и идёт на выход. Он выходит в коридор – и тут же кто-то стремительно налетает на него слева, Флоран едва-едва сохраняет равновесие. Он растерян, не понимает, что происходит – а тут ещё щёлкает камера, и её яркая вспышка ослепляет Мота. Флоран почти напуган, но…       - Поздравляю! – негромко говорит Микеланджело, обжигая поцелуем его щёку, и Фло чувствует, что воздуха не хватает. Идиотская улыбка сама по себе расползается по лицу, и Флоран никак не может её убрать. Да он и не хочет! Он счастлив! Микеле отпускает его так же резко и неожиданно, как мгновение назад сгрёб в охапку, и Флоран чувствует себя потерянным. Миловидная брюнетка протягивает ему микрофон, и он понимает, что надо что-то сказать. И он говорит – что-то, совершенно не понимая, что именно, потому что продолжает смотреть на стоящего рядом и солнечно улыбающегося Микеле.       После окончания церемонии они всей труппой распивают трофейную бутылку шампанского, прямо в коридоре за кулисами. А потом Дов и Альбер заявляют, что успех нужно отмечать, как следует, и все едут в ресторан. Никого не заботит, что время уже позднее. Пьют все – даже записавшиеся с недавних пор в трезвенники Рим и Микеланджело.       В середине праздника Микеле незаметно для остальных встаёт из-за стола и ретируется в мужскую уборную. Когда спустя десять минут он не возвращается, Флоран начинает беспокоиться и решает пойти проверить, всё ли хорошо. Пошатываясь, потому что он уже немного пьян, Мот добредает до туалета и без стука заходит внутрь. Локонте один, он стоит, облокотившись о белую керамическую раковину, и напряженно смотрит в зеркало. Когда Фло входит, Мик вздрагивает, но не поворачивается.       - Всё в порядке? – неуверенно спрашивает Флоран, подходя и становясь рядом с Микеле.       Мик смотрит не на него, а на его отражение. Глаза у Локонте сейчас непривычно тёмные, или в этом виновато освещение и лживое стекло?       - А ты опять беспокоился обо мне? – насмешливо спрашивает Мике.       Мот кивает. Лёгкая улыбка скользит по губам Моцарта, а Флоран зачарованно любуется им, потому что слишком пьян, чтобы не делать этого.       - Такой добрый… Такой талантливый… - Микеле резко поворачивается и смотрит Флорану в лицо. Глаза его снова сияют. – Я горжусь тобой, Фло!       А Флоран почему-то чувствует себя неловко и поэтому начинает оправдываться.       - Я не думал, что они меня выберут… Я...       - Такой скромный, - прерывает его Микеланджело, продолжая пристально смотреть Моту в глаза.       - Ты заслуживал эту победу больше, чем я! – вдруг восклицает Флоран. - Они должны были наградить тебя!       - Конечно! - Мик улыбается – как-то по-взрослому, понимающе. У него на самом деле много разных улыбок, и все они прекрасны, даже самые грустные и злые из них. – Но французы удивительные патриоты, а я всё-таки итальянец. Sono un italiano… un italiano vero… Так что они не могли наградить меня. И я рад, что открытием года стал ты. Ты заслужил свою награду, Фло! – последнюю фразу он произносит жарким шёпотом, подходя к Флорану почти вплотную.       И – кажется, вселенная сошла с ума. Потому что Микеле вдруг становится на цыпочки, тянется к лицу Мота – и целует его. Прямо в губы. И Флоран замирает на месте, кажется, забыв как дышать. Он боится пошевелиться, боится, что если сделает хоть одно неловкое движение – Микеланджело исчезнет. А Микеле только усмехается и его влажные, горячие губы проявляют удивительную настойчивость, начиная озорно играть с губами Флорана, пока обалдевший Мот не приоткроет рот, впуская настырный язык итальянца. Это чертовски приятно. И это почему-то так правильно. Как будто так и должно быть. И Флоран уже протягивает руки, чтобы крепко прижать к себе своё солнце, свою осуществившуюся мечту. Но он не успевает ни обнять Микеланджело, ни ответить на поцелуй. Потому что Микеле вдруг резко отстраняется от него – ровно за секунду до того, как откроется дверь и в туалет заглянет Мерван. Флоран испуганно округляет глаза, сердце, ещё не успокоившееся после желанного поцелуя, начинает стучать, кажется, ещё быстрее, а предательский румянец проступает на щеках. Хорошо, что за бородой его не так видно… Рим видел их? Или Микеле успел…       - Вы здесь, - буднично и как-то скучно констатирует Рим, как будто докладывает сводку курса валют. И Флоран даже позволяет себе облегчённо выдохнуть: всё в порядке, Мерван не знает.       - Я опять слишком много выпил, - вдруг говорит Микеле. Флоран удивлённо смотрит на него, а Мерван лишь неопределённо усмехается и кивает.       - Я так и подумал. Тебе больше не наливать, учтём. Идёмте, там десерт принесли, - и он первым выходит из туалета. И зачем приходил, спрашивается? Такой момент испортил! Флоран чувствует лёгкую досаду и почти злится.       - Идём, Фло. А то всё без нас съедят. Мне-то всё равно, а ты у нас сластена…       И Микеле просто берёт Флорана за руку, как маленького, и ведёт за собой. Он ничего не объясняет, он ни в чём не извиняется. А Флоран ничего не понимает, кроме того, что для Микеле больше не секрет, что он его любит. Локонте прочёл в его глазах то, что Флоран отчаянно скрывал даже от самого себя. А сам Фло ему это послушно подтвердил, когда не стал отталкивать наглого итальянца от себя. Мот всегда думал, что Мике легкомысленный и совсем ненаблюдательный. Что ж, он был не прав. Мике очень наблюдательный и, в отличие от Фло, он не боится действовать. И теперь Флоран отчаянно надеется на продолжение…       Но в этот вечер ничего не происходит. Они возвращаются в Париж – а Локонте даже не звонит ему. И, разумеется, не приглашает в гости. Это ещё один факт о Микеланджело, которым Флоран пополняет свою копилку наблюдений. Мике обожает приходить в гости, но никого не зовёт к себе. С тех пор, как он две недели назад переехал от Флорана, никто так и не был в его новой квартире. Итальянец никого не позвал на новоселье. Это было невежливо и даже обидно – но разве можно обижаться на Микеле?       …А потом начинается турне. Большой автобус, дорога из города в город, маленькие гостиницы, спектакли, интервью в разных местных передачах, толпы поклонниц у служебного выхода. И Микеланджело – всегда рядом, всегда насмешливо следит за Мотом, ведёт опасную игру прямо на сцене, на каждом Вивре, на каждом поклоне.       А 14 февраля после их последнего спектакля в Лилле Флоран, наконец, решается сам поцеловать Микеле в опустевшей гримёрке. Мик выглядит удивлённым, когда Мот поспешно отстраняется и виновато смотрит ему в глаза.       - Прости… - бормочет Фло извинения за свою несдержанность.       - Всё хорошо, Фло. Сегодня, как-никак, праздник – и ты заслужил подарок… Innamorato mio… - Локонте улыбается – тепло, солнечно, согревающе, а потом легко целует француза, обещая этим мимолетным касанием много большее.       Когда они возвращаются в отель, Микеле просто предлагает Фло переночевать в его номере. Флоран соглашается.       Дверь закрыта на ключ – и Мике снова целует Флорана. На этот раз – более уверенно, более настойчиво. Губы у Локонте непокорные, упрямые, совсем не такие, как у девушек. Но всё же сладкие и нежные. И Флоран порывисто отвечает ему, зарываясь пальцами в залитые лаком и потому жёсткие сейчас волосы. Начинается безумная пляска языков, сводящая с ума, но Мике всё равно ведёт в этом танце, а Флорану даже нравится быть ведомым. Просто расслабиться и получать удовольствие, позволяя чужим настырным губам делать всё, что только пожелают. Оказывается, быть покорным так приятно.       Они целуются долго, отчаянно. Или Флорану кажется, что отчаянно. Он никогда раньше не целовался взасос с мужчиной. Это не сильно отличается от поцелуев с девушками – но отличается. Это по-другому, и это удивительно приятно! Это жидкий адреналин по венам и какая-то глупая, детская радость от того, что они нарушают правила. Что они не такие, как все.       Объятья мужчины – вот это точно совсем другое. Потому что никогда раньше Флорана не сжимали с такой силой, что, кажется, завтра на плечах останутся синяки. Никогда раньше о его бедро не тёрлись твёрдой эрекцией, рвано дыша ему в шею. Никогда раньше ему не упирались коленом между ног, дразняще двигаясь вдоль промежности и заставляя чуть ли не кричать от удовольствия. Но кричать нельзя, потому что сильные пальцы зажимают рот, заглушая его хриплые стоны.       - Скажи мне остановиться… Скажи мне прекратить, пока не поздно, - шепчет Микеланджело, скользя ладонями по спине Мота, дышит хрипло, тяжело, почти задыхается.       - Идём... пожалуйста, - вместо этого говорит Флоран и за руку тянет Мика к кровати. Итальянец не сопротивляется.       Флоран подходит к кровати, стаскивает с себя рубашку и послушно ложится. Микеле помогает Моту снять брюки и белье, оставив француза в одних носках, снова склоняется к нему и решает быть нежным. Первое безумие миновало, и Флоран чуть ли не воет от разочарования. Впрочем, вскоре он расслабляется и начинает получать удовольствие. Если Микеле так хочет – пусть. А Локонте нежно проводит ребром ладони по колючей линии подбородка своего бородатого Сальери, а потом начинает целовать. В губы, в угол рта, в шею, скользит пальцами по груди, задевая вьющиеся волосы, что делает прикосновения ещё более яркими, сжимает ставшие удивительно чувствительными соски, целует от ямочки ключиц до пупка, опускается ещё ниже – и замирает, согревая влажным горячим дыханием головку члена Фло. Медлит пару секунд – а потом плавно обхватывает губами ствол и начинает творить что-то волшебное. Фло – не невинный мальчик, у него были девушки, и некоторые из них были настолько испорчены, что знали толк в минетах. Самой лучшей была определённо Люси. Но… До Локонте ей далеко, ох как далеко! Флоран и не представлял, что от минета можно получать столько удовольствия! Вот что значит, когда минет тебе делает не девушка, а мужчина. Девушка не знает всех нюансов, она действует случайно, она импровизирует, её нужно направлять, подсказывать. Мужчина – точно знает, когда нужно ускориться, когда сжать сильнее, когда ласкать головку, а когда – просто ритмично двигаться вдоль ствола вверх-вниз...       Флоран теряет счёт времени, он просто наслаждается, а почувствовав, что оргазм уже близко, – пытается отстранить от себя Локонте, но Мик упрямо сопротивляется, и в итоге Фло кончает ему в рот. Благодарный и счастливый, Фло резко тянет Микеле к себе, желая его поцеловать, но Мик снова не даётся. Очередной пунктик Локонте – он не целуется после минета.       Тогда Фло решает, что его очередь доставить партнеру удовольствие. Он никогда раньше не брал в рот, он ведь и с мужчинами раньше не встречался, вообще-то. Но ради Микеле он постарается! Локонте до сих пор не разделся, поэтому Флоран поспешно стягивает с него сначала рубашку, а потом – штаны, поражаясь, какой Мик красивый. Такой стройный, гладкий. У него не только лицо как у прекрасной статуи – у него и тело такое же отточенное и совершенное.       - Ты прекрасен, - не сдержавшись, шепчет Флоран и хочет расцеловать Локонте всего – от гладкого лба до кончиков пальцев, но Мике почему-то против.       - Фло, не надо… Я боюсь щекотки…       Флоран сначала недоумённо смотрит на него, а потом до него доходит, что Мик имел в виду. Проклятая борода!       - И минет нельзя? – наивно спрашивает Фло, чувствуя себя до ужаса глупо в этот момент. Мик, похоже, тоже так считает, поэтому начинает хохотать.       - Минет можно, но что-то мне подсказывает, что ты его делать всё равно не умеешь… Так что если хочешь доставить мне удовольствие…       - Хочу! – прерывает Фло. Ложится на кровати и, глядя Микеле в глаза, серьёзно говорит: - Сделай это…       - Не понял? – издевается этот Адонис, усмехаясь и насмешливо изогнув бровь.       - Трахни меня! – поясняет более приземлённым языком свою мысль Флоран.       Мик восторженно смотрит ему в лицо, а потом порывисто целует в губы. Флоран счастливо улыбается.       - Будет больно, Фло, - серьёзно говорит Микеланджело, прервав поцелуй и заглядывая ему в глаза. Имеет он сейчас в виду только предстоящий секс или что-то большее, Мот не знает. – Ты уверен, что хочешь этого?       «С тобой – любая боль в наслаждение», - хочет ответить Фло, но к счастью, не отвечает. Лучше держать эти нелепые признания сентиментального мазохиста при себе, Микеле они не понравятся.       - Неважно, - говорит Флоран вслух. – Я хочу тебя!       - Тогда доверься мне…       …Так начинаются эти месяцы сладкого безумия. Ночи в отелях, поцелуи в гримёрках и непринуждённое общение в кругу труппы. Они никому не говорят, что теперь они больше чем коллеги, больше, чем друзья. И Флоран очень хочет надеяться, что никто не замечает, как они с Микеле иногда смотрят друг на друга, потому что глаза выдают слишком много эмоций. Это губы можно держать плотно сомкнутыми, а спрятать тёплый взгляд гораздо сложнее.       Чувства, которые они вынуждены скрывать в жизни, проявляются на сцене. И скоро уже все таблоиды твердят о «химии» между Моцартом и Сальери. Каждый Вивр они отыгрывают превосходно, с каким-то особым надрывом и отчаяньем. Дов ими очень доволен. Он говорит, что даже ребята из «Короля-Солнца» не могли так блестяще сработаться друг с другом, насмешливо поглядывая при этом на Мервана, на что Рим лишь раздражённо фыркает. На самом деле, Мерван, похоже, единственный в труппе, кого не устраивают тёплые отношения между Миком и Фло. И Мот все чаще думает: неужели Рим знает о них всю правду?       Когда в Руане в гостинице, в которой они решили остановиться, не оказывается лишнего свободного номера и Дов уже планирует разместиться в другом отеле, смелый Флоран как бы невзначай говорит, что он не против поселиться вместе с Локонте. Дову идея нравится, и он, обрадованный перспективой сэкономить лишние деньги, соглашается поселить их в один номер.       - С большой двуспальной кроватью, - уточняет подошедший к ресепшн и слышавший весь разговор Мерван. – И желательно, чтобы она не скрипела. А если скрипит – чур, меня рядом не селить!       - Что? – Аттья непонимающе смотрит на Рима.       - Ничего, Дов, тебе послышалось, - широко улыбается алжирец, забирает у администратора ключи от своего номера и невозмутимо идёт к лифту. Дов провожает его удивлённым взглядом, Флоран нервно кусает губы.       - Ревнует, - вполголоса говорит Моту на ухо наблюдавший всю сцену Ямин и хихикает.       И если бы Фло не знал, что Рим женат и у него есть ребёнок, то непременно согласился бы с Розенбергом. Потому что больше всего поведение Мервана напоминает именно ревность. Но разве может женатый мужчина ревновать… мужчину к… ещё одному мужчине? Нет, это слишком глупо. Просто Мерван скучает по своей семье, его изматывают бесконечные переезды из города в город, вот он и ходит злой, как чёрт.       И он такой не один, кстати. Мике тоже срывается. Устаёт. Пьёт таблетки от головной боли и всё чаще разговаривает во сне. Флоран лежит рядом, гладит Моцарта по голове, успокаивая, вслушивается в его невнятное бормотание – и не понимает ни слова. Потому что во сне Микеле, разумеется, говорит на своём родном языке.       Итальянский – очень красивый язык. И Флоран очень жалеет, что в своё время не выучил его в школе. Ну да, ему же не до того было. Все силы уходили на английский, всё время уходило на Мари… А теперь у Флорана есть Микеле, его любимый итальянец, которого Мот никак не может понять. Дело не в языковом барьере, конечно, но обидно – что и в нём тоже! Когда Микеле очень хорошо или очень плохо, очень радостно или очень грустно – он всегда непроизвольно начинает говорить по-итальянски. Он ведёт свой дневник на итальянском. Дневник Локонте часто валяется на самом видном месте, иногда даже раскрытый на последней странице – и это очень тонкая издёвка. Вот они, сокровенные мысли Микеланджело, вот они, все его тайны у Флорана под носом, вот он ключ к его загадочной душе – протяни руку и возьми, поверни – и открой этот ларец сокровищ. И Флоран чувствует себя беспомощным паралитиком, потому что не понимает ни строчки. Только отдельные слова и обрывки фраз, которые похожи на французские, но из этого целой картинки не сложишь.       …А ещё Локонте всегда говорит по-итальянски с ней. С женщиной, которая иногда звонит ему. Раньше, когда Мик гостил у Фло, она тоже звонила, но очень редко. Раз в неделю, иногда раз в десять дней – и Фло не обращал на это внимание. Теперь она звонит чаще. Флоран не спрашивает у Мика, кто она. Он надеется, что, возможно, Локонте сам ему расскажет, но Мике молчит. Он всегда говорит с ней по-разному – иногда мягко и приветливо, иногда – резко и, бросив трубку, пару минут просто сидит, бессмысленно глядя в стену.       Однажды в Нанте она звонит ему прямо на репетиции. Он говорит очень громко, сегодня они снова ругаются. И Флоран решает воспользоваться своим шансом. Он подходит к разминающемуся на сцене Массу и, показав глазами на что-то орущего в трубку Локонте, осторожно спрашивает:       - Ты знаешь, о чём они говорят?       Бельсито удивлённо вскидывает брови. Прислушивается. Кивает, хищно улыбнувшись.       - Скажи мне, - просит Флоран.       Масс прищуривает наглые бирюзовые глаза.       - А тебе зачем? – задаёт танцор резонный вопрос.       - Для меня это важно. Я должен знать. Пожалуйста, Масс! Ну что тебе стоит?       Флоран смотрит на Масса с отчаянной мольбой во взгляде. И этот хитрющий кот зачем-то решается сделать ему одолжение, больше не задавая лишних вопросов.       - Её зовут Синтия, и он говорит, что не нуждается в ней. Говорит, что всё в порядке, поэтому она может не доставать его звонками. Он сам ей позвонит, если вдруг появится такая необходимость…       Флоран после этого лишь молча смотрит на танцора в полнейшем изумлении.       - Ты правильно всё услышал? Ты мне не врёшь?       А ведь Бельсито может. И пошутить, и соврать. А ещё – он друг Рима.       - А смысл мне врать? Неблагодарный ты, Мот.       Масс неодобрительно качает головой и, грациозно потянувшись, уходит со сцены, оставив Флорана с его собственными мыслями. «Её зовут Синтия. Он сам ей позвонит, если вдруг появится такая необходимость…» Кто она, чёрт возьми?       Она не звонит ему почти неделю, и Флоран начинает наивно думать, что всё, она оставила Мика в покое. Но вечером после их последнего спектакля в Бордо снова раздается ненавистный звонок. У Микеле слишком хорошее настроение, спектакль отыграли чудесно, поэтому он не ссорится со своей собеседницей. Он разговаривает с ней очень нежно и не очень долго. Когда Локонте нажимает отбой и кладёт телефон на тумбочку, Флоран всё же задаёт мучивший его вопрос:       - Это твоя девушка?       Мик поворачивается к нему, удивлённо приподнимает бровь и говорит:       - Нет. Я разве похож на человека, у которого есть девушка? – Он насмешливо улыбается. А потом очень серьёзно и даже холодно добавляет: - И давай больше не будем поднимать эту тему.       Флоран чувствует себя виноватым. Конечно, то, что они спят вместе, ещё не дает ему никакого права вмешиваться в личную жизнь Локонте. Пока он получил доступ только к телу – к настоящему, живому Микеле, а не к его красивой сценической оболочке. Доступ к душе пока закрыт. Для этого нужно гораздо больше времени, но оно у Флорана есть. А ещё – Мот очень терпеливый.       Желая извиниться, Флоран решает наплевать на установленные Локонте правила их сексуальных ролей и сделать Мику минет. Чтобы Локонте не вспоминал ни о звонках этой странной женщины, ни о том, что Флоран всё-таки рискнул спрашивать у него, кто она такая.       Микеле сегодня настроен ну очень благодушно, поэтому он позволяет Флорану себя раздеть и не возражает, когда Мот склоняется к его паху. Локонте совершенен во всем, думает Мот, осторожно сжимая сначала пальцами внушительное достоинство любовника. А потом плавно берет член Микеле – твёрдый, бархатный, немного солоноватый на вкус, удивительно приятный – в рот. Флоран начинает делать всё то, что делал Мик – вроде успешно, потому что Локонте начинает тихо постанывать, напрягая бедра и толкаясь Моту навстречу. Но – это пока не то. Когда Мик действительно получает неземное наслаждение – он начинает бормотать всякую ерунду на итальянском.       Флоран очень старается, но, видимо, недостаточно, потому что Мик властно кладёт руку ему на затылок и сам начинает направлять его движения, задавая правильный темп и даже угол. Всё, что требуется от Фло сейчас – следовать за направляющей ладонью и не размыкать губ, помогая себе рукой. И вот, наконец, первые неразборчивые слова на чужом языке слетают с искусанных губ Микеле, а некоторое время спустя довольный Флоран поздравляет себя с тем, что у него всё-таки получилось довести Локонте до оргазма! И Фло очень горд собой, чувствуя как тёплая вязкая жидкость заполняет его рот. «Сладкая», - с удивлением отмечает Мот, проглатывая всё до капли.       Он не успевает среагировать, как Мике резко хватает его за отросшие волосы, подтягивает к себе – и крепко целует. Запомним. Микеле не целуется после минета, но он целует того, кто делал минет ему…       Секс решено отложить на завтра, потому что на часах уже полпервого ночи, а на автобус просыпаться в восемь утра.       - Спокойной ночи, Микеле, - говорит Фло, крепко сжав обнимающую его руку Локонте.       - И тебе, - отвечает Мик, уткнувшись носом Фло в спину. А потом добавляет: - Напомни научить тебя делать минет, а то пока что это совсем никуда не годится…       Флоран хочет возмутиться такой наглости - но он слишком устал, поэтому он засыпает до того, как складный аргументированный ответ сложится в его уме.