***
Несколькими часами ранее напротив здания Бартса затормозила другая машина – поменьше и поскромнее. Из нее вышли двое, быстро пересекли улицу и вошли в госпиталь. В больничных коридорах было светло и тихо. Высокие потолки, мягкое освещение, много стекла и пластика – здание было старым, но несколько лет назад его отремонтировали, и теперь оно представляло собой любопытное сочетание тяжеловесной фундаментальности и практичного модерна. Однотонные бежевые стены неплохо гармонировали со светло-коричневым линолеумом, и лишь легкий, но настойчивый запах антисептиков услужливо напоминал, что это больница. Шерлок в сопровождении Лестрейда быстрым шагом прошел по коридору, привычно подмечая мелкие детали, и вошел в один из кабинетов. Здесь запах антисептика был сильнее, и к нему примешивался еще какой-то аромат, не резкий, но ощутимый. У стены стояла кушетка, напротив нее – стойка со стеклянными полками, уставленными различными флаконами и коробками, а возле окна – стол, за которым сидела миловидная женщина лет тридцати пяти, в белоснежном халате, с гладко уложенными каштановыми волосами. – Здравствуйте, инспектор, и… – она вопросительно посмотрела на Шерлока. – Шерлок Холмс, – бесстрастно представился тот. Женщина улыбнулась. – Элен Вудворд, рада знакомству. Я слышала о вас. – Неужели. – В юности я любила читать детективы. Мне нравится процесс поиска разгадки. – Вот как. – Да. И у вас весьма интересные… методы. – Не правда ли, – в тоне Шерлока мелькнула нотка нетерпения. Элен была абсолютно спокойна. – Теория дедукции, изложенная на вашем сайте, довольно занимательна, – она продолжала со сдержанным интересом разглядывать Холмса. Возможно, примерно с таким же выражением она исследовала бы необычный экземпляр лабораторной крысы. – Спасибо. Рад, что вам понравилось. Мы с инспектором хотели бы задать вам несколько вопросов. Элен понимающе кивнула: – Разумеется. Я слушаю. В разговор вступил Лестрейд: – Скажите, как вы можете прокомментировать тот скандал, который случился в госпитале три месяца назад, когда Аманда Бронтон, штатный анестезиолог, не смогла правильно подобрать сочетание анестетиков? В лице Элен не дрогнул ни один мускул. – Во-первых, присядьте, инспектор. Лестрейд сделал отрицательный жест. Холмс, стоящий рядом, вообще был похож на изваяние, только глаза внимательно следили за собеседницей. Элен продолжила: – Во-вторых, подбор анестетика – очень сложная процедура, здесь все очень индивидуально. У многих пациентов бывает аллергия на тот или иной препарат, и они не всегда информируют анестезиолога об этом. У девочки была индивидуальная непереносимость одного из компонентов. Я думаю, вы знаете, что это дело было закрыто. – Знаю, и я здесь не по этому поводу. Мне нужна информация о семье девочки, в частности, об отце. Элен чуть нахмурилась. – Его зовут Майкл Грэтан, но это, я думаю, вам уже известно. Отец-одиночка, он сам воспитывал дочь. Когда это случилось, он грозил разгромить больницу и всех отдать под суд. Я не осуждаю его, смерть единственного ребенка… его можно понять. Но врачи всего лишь люди. Люди совершают ошибки. – Простите, – перебил Шерлок, – вы лично с ним сталкивались? Элен перевела взгляд с Лестрейда на Холмса. – Да, конечно. – Вы не могли бы его описать? Элен слегка пожала плечами: – Могу. Он примерно вашего роста, мистер Холмс, но плотнее и шире в плечах; у него короткие светлые волосы, много седины. В лице… ничего такого особенного… да, у него сильная близорукость и он носит очки. Шерлок кивнул. – Благодарю вас, вы очень помогли. Элен слегка наклонила голову набок: – Не стоит благодарности. Это все? – Да, конечно. Не будем вас больше задерживать. Элен вежливо кивнула; Шерлок и Лестрейд коротко попрощались и вышли в коридор. Инспектор сунул руки в карманы и качнулся с носков на пятки. – Ты думаешь… – Я думаю, дальше вы и сами справитесь. Лестрейд потер лоб. – Тебя подвезти? Шерлок улыбнулся краем губ. – Нет, я возьму такси.***
Еще только подходя к двери, Джон понял, что Шерлок уже дома. Из квартиры доносились негромкие звуки скрипки. Джон помедлил пару секунд, прежде чем осторожно вставить ключ в замочную скважину и тихо открыть дверь. Почему-то сегодня пронзительные переливы знакомой мелодии отзывались в душе Джона почти болезненно, словно цепляя какие-то потаенные, особо чувствительные струны. Он практически бесшумно вошел и, мягко ступая по упругому ворсу ковролина, пересек прихожую. Ему не хотелось отвлечь Шерлока случайным шумом, прервать это хрупкое волшебство. Он медленно снял куртку, осторожно повесил ее на вешалку и тихо прошел в гостиную. Шерлок стоял к нему вполоборота, невидящий взгляд был устремлен в окно; в комнате царил полумрак, но Джон отчетливо видел знакомый чеканный профиль и тонкие пальцы, ведущие смычок. Мелодия не прервалась; безусловно, Шерлок знал, что Джон вошел, но, ничем не показав этого, продолжал играть. Его скрипка, то тихая и печальная, то страстная и яростная, заполняла собой все пространство маленькой гостиной, делая его почти осязаемым, вибрирующим от напряжения. Джон забыл, что собирался сесть в кресло; он остановился посреди комнаты и стоял так, не отрывая зачарованного взгляда от танцующего смычка. Но вот последний надрывный звук замер, растворяясь в тесном пространстве; Шерлок медленно опустил инструмент и повернул голову. Теперь лицо его скрывал вечерний сумрак, тогда как Джон, залитый желтоватым светом уличных фонарей, был весь как на ладони. Он вдруг почувствовал себя неловко; ни угадать, о чем думает Шерлок, ни разглядеть выражение его лица не представлялось возможным. Несколько секунд Холмс оставался нем и неподвижен, а затем бесстрастно произнес: – Ты забыл снять ботинки, Джон. Я могу ошибаться, но думаю, миссис Хадсон это не понравится. Джон опустил взгляд на свои ноги. – Э-э-э… да. Правда. Задумался, наверное. – Наверное. Усевшись в кресло, чтобы было удобнее стянуть ботинки, и старательно делая вид, что весь поглощен этим занятием, Ватсон счел нужным добавить: – Ты… хорошо играл. – Спасибо. Но соседи слева говорят иначе. – И что они говорят? – Интересуются, когда я съеду. Джон усмехнулся: – Должно быть, им просто надоели регулярные визиты полиции. Он поставил ботинки у порога и, не вставая, потянулся к выключателю. Вспыхнула лампа, и Шерлок, поморщившись, прикрыл глаза рукой от яркого света. – Джон, ты как стихийное бедствие. Лучше сделай чай. Нахальство Холмса уже давно не удивляло; Ватсон, воздержавшись от комментариев, устало откинул голову на спинку кресла. Шерлок пару секунд выжидающе смотрел на него, но это не возымело действия; Джон продолжал сидеть, задумчиво глядя прямо перед собой. Тогда Холмс отступил к дивану и молча растянулся на нем, положив скрещенные ноги на подлокотник, а руки сложив домиком у подбородка. Через некоторое время глаза его закрылись; невозможно было понять, размышляет он, или просто спит. Джон тоже сидел не шевелясь; только глаза его были открыты, а взгляд устремлен на Шерлока. Взгляд по-прежнему задумчивый и почему-то немного печальный. Из задумчивости Джона вывел телефонный звонок. Звонила Гарри. Это было неожиданно, но Джон слушал невнимательно, отвечая односложно и часто невпопад. Попрощавшись, он встал и вышел на кухню. Его мысли постепенно обретали более четкую форму; наконец, он принял решение, которое зрело уже второй день. Он на секунду спрятал телефон в карман, затем снова вытащил, отыскал в адресной книге имя "Мэри", и, быстро переведя дыхание, нажал кнопку вызова. С этой девушкой он познакомился вчера, разговорившись в супермаркете. Судя по всему, он ей понравился; она охотно дала ему свой телефон и всю дорогу до кассы звонко смеялась его шуткам – надо сказать, не всегда удачным. Она была красива, обаятельна и, похоже, свободна. Джон должен был попробовать; не век же ходить в холостяках. В конце концов, ему уже сорок, а внезапный звонок Гарри лишний раз напомнил ему о том, что сестра вряд ли планирует подарить родителям внуков. Мэри ответила почти сразу; складывалось впечатление, что она ждала звонка. Это воодушевляло; призвав на помощь все свое обаяние и вытащив из архивов памяти некоторый запас наиболее приличных армейских шуток, Джон очень старался не разочаровать новую знакомую, явно считавшую его остроумным. Постаравшись, чтобы в гостиной не было слышно, с кем и о чем он говорит, Ватсон договорился с девушкой о встрече – на следующий день, в маленьком уютном кафе на Оксфорд-стрит. Закончив разговор, Джон заварил чай и вернулся в гостиную. Шерлока он застал той же позе, в какой оставил, однако тот не спал; ресницы иногда вздрагивали, словно он разглядывал противоположную стену. – Ты хотел чаю, я заварил, – сказал Ватсон, опускаясь в кресло. – Не хочу, – не отрывая взгляда от стены, ответил Шерлок. – Но ты просил. – Передумал. Джон не особенно удивился – такое было не впервые. Мысли его вернулись к сегодняшнему разговору с Майкрофтом, и теперь он раздумывал, стоит ли говорить об этом Шерлоку. В конце концов решил, что хотя бы упомянуть надо. – Шерлок… – Я слушаю, Джон. Джон взял чашку в другую руку. – Я говорил с твоим братом. Точнее – он подкараулил меня возле госпиталя, чтобы поговорить. Шерлок хмыкнул. Ватсон осторожно продолжил: – Кажется, он просил тебя о чем-то? – Я ему отказал. – Почему? – Скука. Чего и следовало ожидать. Джон поколебался несколько мгновений, а потом все же добавил, краем глаза внимательно глядя на Холмса: – Знаешь… он беспокоится о тебе. Шерлок промычал что-то маловразумительное, и Ватсон понял, что эту тему лучше не трогать. Помолчав немного, он спросил: – А что с делом Аманды Бронтон? Он давно хотел задать этот вопрос, но думал, что Шерлок сам заговорит об этом. Холмс выдержал паузу, видимо, формулируя наиболее краткий вариант ответа, и произнес тоном автомата: – Убийство из мести. Отец ребенка, умершего на операционном столе. Аманда неудачно подобрала анестетик. Он признался через два часа после ареста. Сказал, что она это заслужила. Джон моргнул. – О… А когда ты успел? Ответом было молчание. – Ладно, а он действительно компьютерщик? – Да, работал в той же фирме, что и муж Аманды. Джон замолчал, переваривая информацию. У Шерлока же, по непонятным причинам, желание разговаривать окончательно пропало, и, встав с дивана, он молча ушел к себе. Джон проводил его недоуменным взглядом; впрочем, к подобным перепадам настроения своего странного соседа он мог бы уже и привыкнуть.