А я думала ты гей!

POW Билл — Нет!!! — Ирина упала мне на руки захлебываясь собственной кровью прошептав «Больно». Ее глаза были закрыты, а алая струйка текла изо рта затекая на шею и собираясь в ключице кровавой лужей. — Нет, девочка моя, открой глаза, пожалуйста… прошу. Я раскачивался с ней на руках, баюкая любимую и умолял, чтоб она посмотрела на меня. — Билл, ее срочно нужно вести в больницу, — появившийся откуда-то Том, ощупывал ее пульс и посмотрев куда-то мне за спину кивнул. Гулкий вой серен скорой, смешивался с болью в сердце, было ощущение что меня изнутри разрывает монстр, рвущийся наружу. Ирину из моих рук буквально выдирали и только Том, смог ее забрать у меня. Тут на глаза попался Габриэль, который орал на какого-то вояку, мой взгляд блуждал по людям, заполнившим ангар и остановился на фигурах спецназовцев державших бывшего Ирины. В моей голове что-то щелкнуло и я, подскочив на ноги ринулся в их сторону. Налетев на него, я принялся молотить по его лицу кулаками, разбивая их и его ненавистное лицо в кровь. Гнев и боль стучали в моих висках только одним желанием — уничтожить, стереть с лица земли этого ублюдка. Опешившие спецназовцы не сразу среагировали, но быстро придя в себя оттащили меня и передали в руки Тома. — Уведите, — рявкнул вояка, говоривший с Габриэлем. — Билл, успокойся, — Том сжал мои плечи и заглянул в мои глаза. — Нам нужно в больницу. Ирину уже увезли, врачи сделают все возможное и не возможное… — Они должны сделать так что бы она жила! — Рявкнул я, скидывая руки брата со своих плеч. POW Ирина Дышать больно, никогда не было так больно дышать. И темнота давит безумно, но она какая-то странная. Множество голосов вокруг и с моим телом что-то делают. И снова боль, резкая, что хочется закричать во весь голос, но для крика нужен воздух, а я не могу вздохнуть в легкие врезается тысяча игл. Ну почему все не как тогда. Кома была спасением, и я не чувствовал, как собирали мои кости, а теперь что? Чувствую и слышу все, и то что я не стабильна и что как на зло моей распространенной группы крови почему-то нет, а свою я теряю с катастрофической скоростью. Мысль о том, что жаль, что Миша меня только ранил и не убил, вытесняется только мыслью от тех, кто меня любит и пойдут за мной только она и держит что бы не сдаться. Но как же это больно. Ненавижу боль, ненавижу что меня трогают чужие руки и ненавижу чувство страха, от которого буквально задыхаешься и не можешь выплыть на поверхность. Быстрее, пусть все это прекратится быстрее. POW Билл Я метался около операционной как лев в клетке, мои губы были искусаны в кровь, а пальцы на руках я заламывал до такой степени, что можно было сломать. Врачи бегали туда-сюда, суета была невообразимая. Когда мы приехали в больницу операция уже шла и ее осложняло то что у Ирины не получалось остановить кровотечение. Этот урод прострелил ей легкое, благо что это был край легкого восстановить который не составляет труда, но вот сосуды, которые он попутно зацепил были проблемой. Заставив себя сесть на стул, я уставился на свои ладони, которые до сих пор были в крови любимой. Ее красный цвет покрывал мои ладони заставляя содрогаться всем телом от мысли что ее могут не спасти. Меня просто накрывало от эмоций, боли и безысходности. Еще ужасно бесило что я ничего не могу сделать для нее, Ирине даже моя кровь не подходит. У нее она самая распространенная, но сейчас ее почему-то нет в этой чертовой больнице, так что приходиться ждать, когда же ее привезут. Это убивает. — Ты как? — Рука Виктора сжала мое плечо, от чего я поморщился. — Если она не выкарабкается, — я закусил губу, чтобы прогнать эту мысль. — Я сделаю все что будет в моих силах, но я сделаю так что твой ублюдочный брат попрощается с этим светом. POW Ирина Уже не больно. Ужасающий холод уходит из моего тела, а дышать стало легче, но все равно трудно. Главное не больно, только вот темнота никуда не девается и светлее не становится. Меня больше не трогают, хотя… в том месте, где, наверное, должна быть моя правая рука, вот там очень тепло. Я бы даже сказала, что там что-то очень родное, приятное и очень привычное. Но это не мама, и не папа их тепло совсем другое, оно обволакивает как кокон и согревает, проникая в сердце, а это проникает именно в сердце разливая тепло изнутри. Но почему-то сложно вспомнить лицо того, кто это тепло дарит. — Ирина, девочка моя, — нежный и такой любимый голос, он шептал мне теплые слова и раньше. — Прошу открой глаза. Ты просто не представляешь, как это больно… Горячая рука сжала мою руку, а голос говорившего сошел до шёпота. Я чувствовала, что этот человек меня любит и мое сердце билось очень быстро от его слов. — Я люблю тебя, очень, очень люблю. Мне просто не нужен этот мир без тебя. Без твоей озорной, но такой теплой улыбки. — Он громко всхлипнул, и горячая капля упала на мою руку. Мне так хотелось открыть глаза и прижать к себе этого несчастного влюбленного. Но почему я не помню кто это. Я знаю, что он важен для меня, так же важен, как и я для него. — Ты обещала, что не оставишь меня. Ты обещала любить меня вечно. Он так яростно прошептал эти две фразы, что в моей голове что-то щелкнуло и картинки потекли в моем сознании. Билл. Это мой Билли, тот кому я испортила футболку, когда впервые увидела его, тот кто доказывал мне что он не гей, а еще тот, кто заставлял мое сердце бешено стучать от любви и сходить с ума от нечеловеческой ревности. Вспомнился момент как я просто тупо пялилась на сонного парня в одних только штанах для сна и как сгорала от стыда говоря, что если бы он был натуралом, то я бы в него влюбилась. Сразу после этого перед глазами встала сцена с нашим первым сексом и жаркими признаниями любви. Мое сердце забилось с сумасшедшей скоростью, от чего аппарат жизнедеятельности запищал, и я открыла глаза делая вздох, на столько глубокий, на сколько позволяло мое ранение. — Билли. — Выдохнула я вместе с воздухом его имя.