***
Тусклый свет, порождаемый свечой не может отогнать мрак. Кусочки темноты, порой настолько глубоки и бесконечно черны, что задумываешься — действительно ли способен свет уничтожить, прогнать тьму? Способно ли самое благое деяние вернуть человеку самого себя и его доброе имя, или же прошлое всегда будет преследовать его своей «чернотой» и служить клеймом человека на всю жизнь? Говорят, что ничего в этом мире не меняется. Злодей остается злодеем, а герой всегда останется таковым. Мне приходится открыть глаза и в легком полумраке одеться. К чему засорять голову пустыми мыслями, которые никто и никогда не узнает? К чему весь этот фарс со свадьбой, которая даже чуть не закончилась смертью жениха? Мои зубы скрипят, когда я вспоминаю, что произошло вчера. Голова внезапно снова начинает болеть, но я быстро отключаюсь от этой боли, слишком часто она меня беспокоит. Привычка не замечать обычные вещи, типа боли, переходит в нормальность моих действий. В какой-то миг в моей голове проскальзывает мысль о том, что мне надо бы попрощаться с Финником. Но она также быстро уходит, как и пришла. Я натягиваю на себя специальную одежду и, затушив свечу, выныриваю из отсека. В коридорах тишина, лишь эхо от моих шагов ударяло по ушам, не давая забыться или уйти в себя. Мои ребра все еще не довольны тем, что я не даю им отдыхать. Несколько раз натыкаюсь на солдат, но они не особо сильно на меня реагируют, поэтому каждый раз, как только я видела их вдали, склоняла голову вниз. Мои волосы собраны в хвост на голове. Он слишком высокий и причиняет мне боль. Такое чувство, что все вокруг хочет причинить мне боль. Все больше и больше. Скоро я утону в этой боли, но пока у меня есть одна единственная миссия — убить Сноу. На сердце горько. Не верится, что Финник так быстро сдался. Даже нахождение Энни рядом не спасло его рассудок. Теперь ему точно не долго осталось, такое явно не понравилось президенту Коин. Пит ей дорог, а вот моя реакция ее позабавила. Я была готова убить его, видимо это ей очень хотелось. Может быть, она специально это сделала, чтобы я совершила убийство на камеру? Вопросы, вопросы, кругом одни вопросы и все как обычно без ответа. Я не успеваю проскользнуть через дверь в хранилище с планолетами, как оказываюсь пойманной за руку. Молча ругаю себя, на чем весь свет стоит, и разворачиваюсь к захватчику. Им оказывается Плутарх. Это в какой-то степени радует, он не предаст меня, если объяснить причину моего побега. По крайней мере, стоит попытаться, хуже уже не будет. — Далеко собралась? — его голос звучит горько настолько, что я могу услышать нотки упрека в мой адрес, чего раньше никогда не было. Его лицо выглядит осунувшимся, а пальцы впиваются все сильнее в мой локоть, причиняя все ту же боль. — Мне нужно! — я тихо шепчу, чтобы никто из солдат не заметил нас. — Я должна быть не здесь! — Как и Финник! — возмущенно кричит Хевенсби и отталкивает меня от себя. Я не обращаю внимания на то, как грубо мужчина со мной обошелся, значит, на это была причина. Но я настораживаюсь, что-то не так, Плутарх никогда не проявляет эмоций. Никаких, всегда лишь сдержанная улыбка. — О чем ты говоришь? — опять что-то наш рыбак натворил. — Я не могу тебе сказать. Тогда ты точно решишь улететь, а президент окончательно разозлится, — нервно начал говорить мужчина, озираясь по сторонам, словно Коин могла на здесь услышать. — Что-то с Питом? — я начинаю готовиться к худшему, потому что только жизнь Мелларка меня волнует больше, чем моя собственная. — Нет-нет, не переживай, — мгновенно успокаивает меня Плутарх, но я все равно взрываюсь. — Тогда заканчивай эту чертову комедию и скажи мне, наконец, что произошло?! И что с Фиником? — я уже закипаю от мерзкого чувства жалости, которое проявляет ко мне человек напротив. На несколько секунд между нами повисает напряженно молчание. Я даже могу почувствовать насколько наэлектризован здесь воздух. — Он убил Энни, — отрешенно произносит Плутарх и в моей голове происходит целый взрыв мыслей. — Китнисс, он был совсем невменяем, кричал, что она переродок, такая же как и Пит, что их всех надо уничтожить и он сделает это голыми руками. — Как он убил ее? — даже не верится, что это мой голос звучит так хрипло. — Ты действительно хочешь это знать? — мужчина поежился, вспоминания неприятный момент, но, получая кивок, продолжает: — Он сломал ей шею. В глазах темнеет, кусаю губы, пытаясь не закричать, но у меня это плохо выходит, потому что в ту же секунду я истошно кричу, понимая, что их ребенок тоже погиб…Глава 19
26 декабря 2015 г. в 20:25
Я очень близка к тому, чтобы резануть по его горлу, проткнуть сердце ножом, как он когда-то, сказав о том, что он хочет этой свадьбы. Последняя мысль меня вдруг отрезвляет и только теперь я замечаю, как усердно Энни пытается стащить меня с Финника, а Хеймитч лишь удивленно смотрит то на меня, то на парня подо мной. Дыхание тяжелое, свинцовое, пальцы разжимаются и нож падает на колени Одейра. Позволяю рыдающей Энни столкнуть меня с парня и молча, разворачиваясь, ухожу в глухую пустоту бесконечных коридоров.
Меня мотает в разные стороны, голова кружится, перед глазами мелькают образы из прошлого и я, наконец, перестаю различать, где реальность, а где вымысел. Громко кричу и со всей силы бью кулаком в стену.
— Предатель! — вновь кричу и, падая на колени, начинаю царапать свои руки, чтобы хоть немного прийти в себя.
Кто-то пытается обнять меня сзади, но я резко вырываюсь и оборачиваюсь, усердно всматриваясь в лицо. Рука, как в замедленной съемке замахивается, и я несильно бью по лицу того, кто стоит передо мной. Светлые волосы теперь закрывают половину горящего лица, злые полупьяные глаза смотрят на меня исподлобья. Хеймитч подает мне руку, предлагая помощь, но я лишь хмыкаю и, облокачиваясь о стенку, медленно поднимаю свое бренное тело. Он молчит, а у меня слишком много всего в голове, чтобы начать первой разговор. Я подумываю о том, что мне неплохо было бы добраться до своего крыла, чтобы отдохнуть там перед вылетом в Капитолий, как вдруг мужчина тяжело вздыхает, набирая полные легкие воздуха.
— Я пытался отговорить их от этой затеи, — тихо начинает свою оправдательную речь Эбернети, но я уже ему не верю. — Коин сочла нужным, чтобы появились все Победители в этом промо-ролике.
— Что-то я не заметила, чтобы кто-то активно снимал Джоанну, — язвительно отвечаю, стараясь держать рассудок в относительной вменяемости. — Сразу замолчал?!
— Прекрати истерить! — рявкает Хеймитч и я проглатываю обиду, словно ее и не было.
Мужчине тоже нелегко, его можно понять. Уверена, что он пытался отговорить всех от этой затеи, но Революция превыше всего. Они готовы пойти на любые жертвы и им плевать, кто это будет — Сойка, ее жених или бывший любимец Капитолия. Любая смерть будет дополнительным стимулом, своеобразной мотивацией к очередному вторжению. Я это прекрасно понимаю и осознаю, как легко ей дается эта победа. Она уже близка настолько, что ее можно потрогать руками и почувствовать всю мощь этой победы.
Руками отталкиваюсь от стены и направляюсь куда-то вперед, надеясь, что дойду до своего убежища быстрее, чем снова вырублюсь. Меня мутит так, словно этот чертов яд вновь во мне, но это не так, я знаю это. Яд выведен из меня уже давно, есть только остаточные явления. Такие как спонтанная агрессия, уход в себя, невменяемые действия. По простому можно сказать, что я чокнутая, озлобленная стерва. Но Сойка, символ этой Революции. Я только и мечтаю, чтобы она закончилась для меня навсегда.
Хеймитч не препятствует моему уходу. Уверена, что он готов много чего мне наговорить, но я не в том состоянии, чтобы что-то обсуждать или яростно сопротивляться его уверенным словам.
Не понимаю, как так быстро я оказываюсь на кровати, но такие подробности меня уже мало волнуют. Стараюсь не думать о том, что я полностью в одежде, когда падаю на кровать. Кого это волнует, я здесь больше не останусь надолго, хватит прятаться под землей. Мое место на воле.