Запертая любовь

      По возвращении домой всё изменилось – словно и не было этого недельного побега из хмурой реальности, этих часов наедине друг с другом, долгих откровенных разговоров, лесных прогулок, бессонных ночей и бьющих через край эмоций. Простая смена обстановки, как ни странно, порой влияет на людей самым неожиданным образом, и именно это произошло с близнецами уже второй раз за последнее время, когда второго января они переступили порог своей квартиры в Ванкувере. Открыв дверь, они будто вернулись к тому, от чего бежали, и им обоим стало невероятно грустно от замаячивших на горизонте серых будней. Крис вспомнил о том, что скоро снова пора на работу и он, зная, что нужен Саше, не сможет проводить с ней вместе так много времени. А Саша… Саша и вовсе мысленно вернулась ко всему плохому, что произошло с ней здесь перед отъездом.       Стоя в коридоре с сумкой в руках, которую ей вовсе не хотелось разбирать, она вдруг вспомнила свою ссору с Глебом, когда она, как сумасшедшая, прямо на этом месте кидалась в него дорогим французским сервизом, а он защищался от летящих в него тарелок руками. Казалось, что это было ужасно давно, хотя с тех пор прошло всего лишь две недели. Две недели, которые она прожила, стараясь не вспоминать о нём. А теперь вот вспомнила, причём основательно, и вновь накатила такая тоска, такое противное чувство, переполняющее её изнутри, что её опять начало подташнивать. Спортивную сумку она запихнула под письменный стол, где та в итоге пролежала два дня, пока её не обнаружил Крис.       В понедельник он отправился на работу, как ни в чём не бывало вернувшись к обычной жизни. По крайней мере, Саше так казалось. От её глаз, конечно, не скрылось, что и он на выходных был немного подавлен, и тем не менее ему удалось справиться с собой куда лучше, чем ей. Она же испытывала постоянную тревогу, вызванную неопределённостью своего будущего в новом году, страдала от внезапного одиночества, особенно заметного в сравнении с постоянной компанией Криса, и не могла укрыться от вернувшихся навязчивых мыслей. Совет брата ей особенно не помог. Потому что, как бы ей ни хотелось поверить в его чудодейственность, она таки не была никаким тигром, а мысли не были реальным противником, в которого можно запустить когти. Они обладали куда более тонкой сущностью, были действием её разума, её отражением действительности, и с ними дела не могли обстоять так просто. В какой-то момент Саша даже трезво рассудила, что разобраться с ними самой будет проблематично и, возможно, она бы не отказалась от профессиональной помощи.       Отсутствие работы её тяготило. Сидеть дома одной было скучно, кроме того с каждым днём приближалась та дата, когда ей нужно будет сделать третий платёж за клинику, а деньги на её счету лишь убывали. Крис молчал по поводу работы, и она, решив больше не спрашивать, стала искать сама на сайтах с вакансиями. Она отправляла своё резюме куда только можно, однако ни одно из предложений не вызывало в ней радостных мыслей. Это всё была лишь пресловутая работа, дающая средства существования, но не вызывающая ни капли энтузиазма. И если раньше работа в кафе ей в принципе нравилась, то после увольнения из «Кловер» перспектива оказаться в похожем месте стала её пугать. Саша больше не была уверена, что это то, чего ей действительно хочется. Но это была только часть проблемы, потому что знать, чего тебе не хочется, это вовсе не то же самое, что быть уверенным в любимом деле, а о последнем она понятия не имела. Крису в этом плане было проще – хотя бы потому, что он точно знал, чем был бы счастлив заниматься каждый день, пусть и работал совсем в другом месте, но Саша всегда сомневалась, и в последнее время эти сомнения стали её угнетать. Во время поиска дурацких вакансий ей отчаянно захотелось понять, чем она на самом деле мечтает заниматься в жизни.       Почему-то вспомнилось, как однажды они говорили об этом с Глебом. Она тогда сказала, что на работе ей бы хотелось каким-нибудь образом помогать другим людям, а ещё, в идеале, чтобы компания вела себя ответственно и следовала этическим принципам, например, не обманывала потребителей, вела честный бизнес или не засоряла отходами окружающую среду. Глеб тогда посмеялся над ней и заявил: «Не знал, что у тебя такие высокие моральные ценности», а она на него обиделась за его узколобость, хотя и промолчала. С тех пор её желания не изменились. Ровно как и её незнание того, где найти подобную организацию и что конкретно она могла бы там делать.       А на следующий день, в обед Крис позвонил ей и сказал, что кое-что для неё нашёл.       – Не уверен, что тебе это понравится, но на первое время можно попробовать. Помнишь Фрэнка? – спросил он. – Ты однажды работала на его кейтеринговую компанию. Ну, не совсем его, конечно. Его семьи. Ему срочно нужен человек. Не хочешь сходить на собеседование?       Саша на минуту затихла, крепко вцепившись рукой в трубку домашнего телефона. Конечно, она помнила Фрэнка – он был одним из тех незабываемо колючих начальников, через которых она прошла, начиная с семнадцати лет. И она никогда не рассчитывала, что ей придётся вновь с ним работать. Однако – кто бы мог подумать? – элементарная нужда в собственных средствах заставила её смягчиться и подумать над этим предложением вместо того, чтобы сразу же отказаться – что, как она была уверена, сделала бы раньше.       – Ты здесь? – напомнил о себе Крис.       – Да, да… Я тут.       – Я знаю, что это не совсем то, что ты хотела… Но, если не понравится, держать никто не будет. Знаешь, мы с ним очень мило пообщались тогда на банкете. И тут он мне написал. Хороший парень.       – А он помнит меня? – спросила Саша, думая о том, что Крис вряд ли видел своего знакомого в деле.       – М-м… честно? Думаю, что нет, – она слышала, что он улыбается. – Но он помнит меня, так что какая разница? В общем, если ты согласна, то я напишу твою почту и номер рекрутеру.       – Да, хорошо… – пробормотала она. – Почему бы и нет… Во сколько ты приедешь?       – После пяти, тигрёнок. Постараюсь не задерживаться. А ты пока отдохни. Кстати, по «Nat Geo WILD» идёт передача про полярных медведей. Кажется, пятнадцатый канал. Включи.       – Ты смотришь на работе телевизор?.. – спросила Саша, решив сделать вид, что не слышала этого его «отдохни».       – Ну, у меня же обед, – объяснил он. – Ладно, не скучай, если что, звони. Люблю тебя.       – И я тебя люблю, – сказала она и вялым движением руки вернула трубку на базу.       Отчего-то после этого разговора ей стало только грустнее. Не зная, почему это делает, она налила себе чашку чая и включила в гостиной пятнадцатый канал. Увидев хозяйку, Марс, проведший в отеле для кошек целую неделю, прибежал к ней на диван. Саша протянула к нему руку и на автомате стала почёсывать его гладкую серую шёрстку – это её успокаивало.       На экране появились заснеженные просторы. Под типично-таинственную музыку передачи про животных крупным планом стали показывать маму-медведицу с двумя медвежатами.       – В месяцы перед их рождением маме приходится убивать вдвое больше, чем средней самке, – вещал диктор, – чтобы набрать дополнительные двести килограммов, необходимые для того, чтобы успешно пережить период рождения потомства…       Сделав погромче, Саша отложила пульт в сторону и уставилась в телевизор, словно робот. Почему бы ей действительно не отдохнуть?       Сидя в это время на работе, Крис откровенно скучал. Год начался лениво, в агентстве ещё царило послепраздничное затишье, поручений для него было мало, да и те он все сделал ещё до обеда, а теперь выжидал время, чтобы отнести готовые документы начальству. Ему не хотелось, чтобы кто-то решил, будто он справился слишком быстро, и нагрузил его более сложной работой. В конце концов, если он выполняет задачи, выходящие за рамки его обязанностей, то пускай его переведут на должность, соответствующую его компетенции. Но так как он знал о планах отца, а в них таковое не входило, то Крис не собирался перенапрягаться. Особенно после корпоративного журнала, с которым приходилось возиться время от времени.       В этот серый понедельник Крис был без настроения: даже обед проводил у себя в кабинете, взяв в столовой двойную порцию пасты и черный кофе, чтоб не уснуть. Обременять себя общением с коллегами лишний раз не хотелось. Саша верно заметила, что первые дни дома после поездки он грустил, вот только не совсем верно интерпретировала причины его грусти. Она была уверена, что он приуныл из-за окончившегося отдыха, но это было не так. Криса почти не напрягала обязанность ходить на работу, за исключением тех случаев, когда он знал, что должен будет заниматься чем-то, что его особенно раздражает; он был жаворонком, и вставать по утрам ему было несложно; более того, он никогда не чувствовал, что заставляет себя отправляться в агентство, – проблема, с которой, несомненно, каждое утро сталкивалось множество людей. Всё это давалось ему легко, даже несмотря на то, что реклама не была его призванием, и возвращение к работе после праздников он воспринял так же спокойно, как возвращение после обычных выходных. Плохо ему было по другой причине: он постоянно вспоминал всё то, что услышал от Саши во время её слёзной истерики, и, хотя он старался не показывать ей, как его это ранило, некоторые её слова буквально сводили его с ума.       Бог её знает почему, но Саша считала его идеальным. Это пугало и расстраивало Криса, который не видел никаких причин, чтобы кто-нибудь думал о нём таким образом. Но когда она сказала, что вдобавок считает нужным ему соответствовать, к чему стремится не первый год, то его сердце прямо-таки рухнуло вниз. Эти слова, которых, он был уверен, она никогда б не произнесла при иных обстоятельствах, произвели на него огромное впечатление. Он понял, что она озвучила то, что он в глубине души всегда знал, но во что до последнего не хотел верить. И теперь закрывать глаза не было смысла. Может, только отчасти, но он был виноват в Сашином искажённом представлении о себе, в том, какими способами она пыталась совершенствовать свою внешность, в её болезни и сопутствующих ей страданиях. Всё это было из-за него, Крис теперь был уверен. И от этого он чувствовал себя ужасно.       Конечно, это был далеко не первый раз, когда он задумывался об этом, – он ломал над этим голову довольно часто. В такие моменты Крис особенно жалел, что не выучился на психотерапевта. Ему казалось, что, будь у него определённые знания и навыки, как, например, у Романа, то он смог бы разобраться в Саше намного лучше тех профессионалов, с которыми у неё не сложилось. Ведь он знал её так, как её не знал никто другой, чувствовал её и жил всем тем, чем жила она. Ему всего лишь не хватало инструментов, с помощью которых он бы мог влезть в её голову, – в остальном Крис превосходил любого, кто посягал на то, чтобы её понять. Оттого, правда, было больнее, что она так часто боялась остаться непонятой… Но над этим они работали, и недавно даже сделали серьёзный шаг на пути к доверию, а это радовало Криса как ничто другое.       Это радовало его так же сильно, как удручала необходимость для Саши лечиться в клинике. И то, что она признавала, что ей это нужно, и набралась храбрости, чтобы туда обратиться, и повела себя зрело и самостоятельно – это всё его, конечно, тоже радовало. Но причины, по которым это всё теперь имело место, заставляли его сердце изнывать, потому что он знал: если бы он не отверг её три с половиной года назад, то ничего бы этого не было.       Идеальный?.. Ну конечно, он просто грёбаное совершенство. Он недоумевал, откуда она только это взяла…       Сейчас, когда они так открыто любили друг друга, для Криса было особенно ясно, как глуп был его отказ от неё тогда. Он не изменил для них того, что, казалось, изменить обязан, – их чувства друг к другу; они остались прежними, по прошествии лет это было очевидно. Изменилось другое, и кое-что более важное, чем желание жить «нормальной» жизнью, которым Крис тогда руководствовался. Сашино душевное здоровье. И наладить его было не столь же просто, сколь ответить взаимностью на её любовь.       Она была не в порядке, он видел это каждый день, он слышал это в её словах – всё чаще, после того как она начала ему открываться. Поездка немного пошла ей на пользу, но в целом, недели было слишком мало, чтобы прийти в себя окончательно. Ей нужны были месяцы в тишине и покое, желательно вместе с ним, им нужны были месяцы – где-то подальше отсюда, где их никто бы не знал, за городом, вблизи с природой. Да, вот что было бы здорово, а не новая работа, полная стресса, на которую она так рвалась. Здесь, в Ванкувере, Саша чахла, сейчас ему это было понятно, как никогда прежде.       Когда он пришёл с работы, на кухне его ждал ужин. Хотя ей было вовсе не обязательно это делать, Саша приготовила, что умела, – макароны с сыром и пару вегетарианских сэндвичей. Это было так на неё непохоже, что Крис даже растерялся, не зная, как ему следует реагировать. При этом одета Саша была в ночнушку и нежно-розовые атласные перчатки чуть выше локтя, которые он по её заказу ещё на выходных купил в магазине карнавальных костюмов (она теперь носила их не снимая, чтобы скрыть свои разодранные руки). За ужином она рассказала, что посмотрела рекомендованную им передачу и всё, что шло по «Nat Geo WILD» далее, и Крис невольно подумал о том, что её поведение настораживает. Раньше Саша таким не занималась.       – Ты про медведей целиком посмотрел? – поинтересовалась она, держа своей элегантной розовой рукой сэндвич, предварительно обёрнутый в салфетку.       – Нет, не успел, а что?       – Значит, ты, наверное, не видел, как тяжко им живётся в Арктике летом, когда снега тают. Представляешь, им совсем не хватает пищи… – вздохнула она. – Они голодают и преодолевают многие километры в поисках добычи, но ничего не находят. Перебиваются какой-то ерундой вроде яиц и водорослей и очень ослабевают. Там показали одного медведя, который так истощал за лето, что к зиме у него совсем не осталось сил. У него почти исчезла жировая прослойка, он стал замерзать и в итоге умер… Это было ужасно, я не знала, что медведи могут быть такими худыми и слабыми…       Выслушав её со всей серьёзностью, Крис заметил, что её глаза блестят от слёз, и поспешил успокоить:       – Ну, это, наверно, для фильма так показали. Может быть, он и не умер.       – Может. Но всё равно, так наверняка умирают многие. В смысле, это звучит правдоподобно, зачем в передаче врать про такое?       – Саш… Не думай об этом. Они живут по законам природы.       – Просто запомнилось… – пробормотала она. – Так жалко их стало…       – Ты лучше доедай, – посоветовал Крис, кивнув на откусанный сэндвич.       Она послушалась и стала задумчиво жевать, уставившись в окно. Ему показалось, она по-прежнему думает о своих несчастных медведях. Но спустя минуту, к его неожиданности, она спросила:       – А ты с Глебом не разговаривал?       Крис даже вытаращил глаза от такой резкой перемены темы, не уверенный в том, что ему не послышалось. Уж лучше бы она говорила о медведях…       – Нет, не разговаривал, – ответил он чуть жёстче, чем хотелось бы.       – То есть ты не знаешь, как он там?       – Логичное предположение…       – Т-то есть ты… вы больше не общаетесь?       – Почему? Просто не говорили всё это время, вот и всё тут. Глеб уехал к родителям на праздники. Уверен, он отлично провёл там время. Что тебя так беспокоит? Всё с ним нормально.       – Ничего… Просто подумала, как он. Если честно, то мне… не по себе от того, что я ему тогда сказала, – призналась Саша. – Что я ненавижу его. Это не так. Ненависть – слишком сильное и негативное чувство, я бы не смогла с ним жить. Я не чувствую к нему этого. Хочу, чтобы он это знал.        «Начинается», – подумал Крис; его взгляд сам собой упал на ещё остававшиеся следы её синяка под правой ключицей.       – Ты хочешь, чтобы я ему это передал? – спросил он.       – Не-ет… Это было бы глупо. Просто жалею, что сказала это на эмоциях, – с грустью ответила Саша.       – Ты слишком хороша для него, – помолчав, сказал Крис. – Пожалуйста, оставь эти мысли. Он не достоин того, чтобы ты за него переживала.       Пока он мыл посуду, Саша сидела как мышка, размышляя над тем, будут ли Глеб и Крис дружить дальше, и если нет, то насколько в этом её вина. Она чувствовала, будто оттолкнула их друг от друга, и, хотя это было в какой-то степени неизбежно (что она прекрасно понимала), ей всё равно было больно за этих двух парней. Иногда всё, чего ей хотелось, так это чтобы между ними тремя всё было как раньше – беззаботная дружба, как в то лето, когда им с Крисом было семнадцать. Тогда всё было так просто… Пока к этой самой дружбе не примешались другие, более сильные чувства.       Ей хотелось поделиться своими мыслями с Крисом, но она прекрасно видела, что он не настроен обсуждать ничего, что хоть как-то касается Глеба, поэтому решила об этом молчать, про себя, однако, отметив, что эта невозможность обсудить с ним то, что её волнует, её огорчает.       – Мне позвонил рекрутер от Фрэнка. Иду послезавтра на собеседование, – в итоге сказала она и, спрыгнув со стула, подсунула свою тарелку в раковину. – И Крис… ты поговоришь наконец-то с Лией или нет?       Поначалу он не хотел признаваться ей в этом. В том, что добиться чего-то от Лии, скорее всего, не удастся. Он пытался связаться с последней ещё перед праздниками – пытался сначала по-вежливому, даже заставил себя написать пару строк с Рождеством, как бы противно ему при этом ни было. Лиа, вроде как согласившаяся играть по его правилам, ответила тем же, словно это не она названивала ему в тот вечер, когда они с Сашей поцапались, а потом истерила в трубку. Но позже Крис понял, что ни на что она не соглашалась – она просто не думала, что он захочет ещё о чём-то с ней говорить. И поэтому, получив от него предложение встретиться, засомневалась: начала выпытывать, зачем ему это, что он хочет обсудить, почему ему недостаточно переписки и всё в таком роде. Крис некоторое время поразмыслил, как бы это лучше сказать, но в итоге решил особенно не церемониться и написал: «Хочу узнать, что за таблетки для похудения ты пьёшь». И после этой фразы Лию из чата как ветром сдуло… Она долго молчала, а потом Крис заметил, что она его заблокировала. Удалила из друзей на фейсбуке, отправила в чёрный список в вотсапе и скайпе. Он решил – обиделась на столь бестактный вопрос с его стороны. Пытался ей звонить на мобильный, но она ни разу не взяла трубку. А потом близнецы уехали, и он совсем перестал о ней думать, посвятив себя Саше.       Но они вернулись, и сказка кончилась, а Саша снова вспомнила о своих, уже прошлогодних, проблемах. Проблемах, с которыми Крис обещал помочь. Именно это и заставило его вернуться к теме таблеток, начать искать другие способы, как их определить, – без содействия Лии.       – Ещё не спишь? – спросил он, заглянув к Саше в комнату с ноутбуком под мышкой. Она лежала с включённым ночником и читала книгу.       – Нет. Что случилось? – с интересом посмотрела она на ноутбук. – Лиа ответила?..       – Нет, – сказал Крис и, сев в компьютерное кресло, пододвинулся к кровати. – Как раз поэтому я и пришёл. У меня не получится с ней поговорить. Если только я не буду караулить весь день у её дома, а я не могу таким заниматься. К тому же она всё равно, скорее всего, убежит…       Саша нахмурилась и отложила книгу в сторону.       – Она что, тебя игнорирует? – спросила она.       И Крису волей-неволей пришлось рассказать всё, как есть. Саша задумчиво его слушала, то наматывая на палец, то разматывая выбившуюся откуда-то нитку. Временами она поднимала на него взгляд, но Крис никак не мог по нему прочесть, что она обо всём этом думает.       – И что же теперь делать? – спросила Саша, когда он замолчал. – Честно говоря, странно всё это… Так обозлилась. Теперь я точно должна узнать, что она мне подсунула… Может, сдать таблетки в аптеку? Ты ведь их не выкинул?       Крис успокоил её, что нет, и в доказательство вытащил несколько штук из кармана шортов.       – Не обязательно нести в аптеку, – сказал он. – Есть сайт, посвящённый лекарствам, и у них есть такой инструмент – называется «определитель таблеток». Можно вычислить самим. – И увидев Сашины расширенные глаза, поспешил добавить: – Я тоже об этом не знал. Только что загуглил и решил сказать тебе.       – Покажи, – тут же потребовала она и потянулась к его ноутбуку. На экране действительно была открыта вкладка с поиском, по трём показателям: отпечатку, форме и цвету. – Но разве здесь могут быть собраны все таблетки? – задала она пришедший им обоим в голову вопрос.       – Я не знаю, – пожал плечами Крис. – Но можно хотя бы попробовать…       – Давай, – с неожиданной решительностью сказала Саша и взялась за дело. – Так… Сначала отпечаток.       – М 50, – сказал он, повертев перед ней одной из таблеток.       – Раздельно писать? А ничего, что буква и цифры на разных сторонах?       – Давай с пробелом сначала. Думаю, ничего, тут же одно поле.       – Так, ну форма круглая, – выбрала Саша дальше. – А цвет?..       – М-м… Рыжий? Красно-коричневый?       – Оранжевый?       – Нет, давай коричневый.       – Всё?       – Найти, – тыкнул Крис в экран.       Страница обновилась моментально, но в результатах оказалось всего два варианта с картинками. Ни один из них не был похож на реальные таблетки на ладони у Криса. Оба разочарованно вздохнули.       – Они не коричневые, – сразу сказала Саша. – Надо попробовать оранжевый или даже красный. Рыжего нет.       Она вернулась назад и ввела всё заново. Нажала на поиск, и на этот раз им показали куда больше вариантов. Но что было самое главное, точная копия её таблеток значилась в списке под номером один. Они с Крисом переглянулись.       – Ну и что это такое? – занервничала она. – Тофранил?       Крис забрал у неё ноутбук и открыл детали. Начал читать вслух:       – Тофранил используется при лечении детского энуреза, интерстициального цистита, депрессии, боли, первичного ночного энуреза и-и… принадлежит к классу трициклических антидепрессантов. – Саша рядом с ним дёрнулась и откинула плед. – Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов пока не классифицировало Тофранил как рискованный препарат для беременных. Тофранил не является контролируемым веществом по Закону о контролируемых… Куда ты?       Он изумлённо посмотрел на Сашу, быстро вылезшую из постели. Она отошла к зашторенному окну и встала к Крису спиной; руками в перчатках схватилась за голову.       – Саша?.. – боязливо позвал он. – Детка, повернись ко мне… Не нужно паниковать.       – Не называй меня деткой! – неожиданно огрызнулась она.       – Почему?..       – Потому что так ты называл её, Лию! Я это точно помню!       – Хорошо, я не буду тебя так называть, – быстро согласился Крис, пытаясь предотвратить начинающуюся истерику. – Только повернись, пожалуйста, и иди ко мне. Ничего страшного не случилось, всё в порядке. Теперь мы знаем, что ты пила, и можем решать, что с этим делать дальше.       – Всё в порядке?! – она развернулась к нему с безумными глазами, он распознал этот горящий взгляд даже в полутьме. – Крис, очнись, ничего не в порядке! Ты сам себя слышал, пока читал?! Трициклические антидепрессанты?       – Саша…       Эти два слова вместе звучали из её уст так, словно «трициклический» было синонимом слова «адский», тогда как на самом деле оно не добавляло антидепрессантам ничего ужасающего, характеризуя лишь их структуру. Крис считал, она драматизирует, придавая фактам более неприглядный вид. Впрочем, это не означало, что Саша делает это специально; наоборот, он знал, она твёрдо верит, что всё так и есть.       – Что мы можем решить? Что с этим делать дальше? – продолжала она, забывая, казалось, о том, что нужно дышать. – Кому я вообще могу об этом сказать?! Я не смогу! Что я скажу врачу? Что взяла таблетки от девушки, которую едва знаю?! И пила их месяц! Господи, почему я такая тупая? Теперь кто угодно скажет, что я наркоманка!       – Саша… – Крис осторожно приблизился к ней и взял её за руки. Она вся дрожала. – Никто такого не скажет, это ведь не наркотик. Тебе сейчас кажется, что ты одна такая во всём мире, но врачи повидали всякое. Поверь мне. Ты не единственная оказалась в такой ситуации, я уверен! Никого это не удивит. Посмотри на меня. Глубоко вдохни. Успокойся.       Она сделала, как он велел, но было видно, это не принесло ей успокоения.       – Я не могу успокоиться, – сказала она. – Ты что, не понимаешь? Я пила антидепрессанты. Не по назначению, не по рецепту. Скорее всего, вообще мне не подходящие! Как я могу теперь жить спокойно?       – Но ведь жила ещё пять минут назад… – напомнил он. – Посмотри на это другим взглядом. От того, что ты узнала название, ничего, по сути, не изменилось. Ты же знала, что пила неизвестные таблетки, и до этого. И ты так не паниковала. К тому же ты перестала это делать… сколько? уже с месяц тому назад. Я не говорю, что это ерунда и стоит обо всём забыть, но и накручивать себя тоже не нужно. Просто подумай о том, как ты относилась к этому пять минут назад. Ничего не изменилось…       Его уверенный, но мягкий голос всё-таки внушал ей что-то хорошее, даже несмотря на то, что она не могла с ним до конца согласиться. Ей нравилось само его звучание, очень родное и только его; в нём было нечто такое, что всегда действовало на неё одинаково. В нём проявлялось неравнодушие Криса. Она понимала, что он хочет ей сказать, признавала, что его мысль имеет смысл. Но с её впечатлительностью Саше было сложно совладать с собой в такие моменты, и она никак не могла прийти в себя: её руки дрожали, ноги стали ватными, а в голове творился полный хаос из мыслей, налетевших на неё, словно коршуны на добычу. Ей хотелось замахать руками, чтобы они от неё отстали.       – Ты дышишь? – спросил Крис, слегка наклонившись, чтобы их лица оказались на одном уровне.       – Да…       – Что тебя так сильно напугало? Скажи мне. Это слово? Антидепрессант?       – Наверное… – пробормотала Саша. – Это ведь довольно серьёзно.       – И да и нет. Я имею в виду, многие люди их пьют каждый день годами. Это всего лишь таблетки, такие же лекарства, как и другие, помогающие нормально жить.       – Я знаю. Я просто никогда не хотела принимать ничего из них снова.       – Тебе было плохо конкретно от этих таблеток?       – Нет. Вообще-то, они мне нравились… казалось, что успокаивают. Я думала, это эффект плацебо. Мне вообще-то слабо верится, что таблетки для похудения что-то дают. Может, раньше верилось, но уже не особо. Но если внушить себе, что станет лучше, если что-то примешь, то иногда и правда становится. Ну… и я их порой хватала, думая, что сейчас они будут кстати. Боже, зачем я тебе это говорю? Я такая идиотка…       – Нет! Нет-нет-нет, – запротестовал Крис. – Пожалуйста, говори. Мне это важно, всё важно.       – Да тут и говорить больше нечего…       – А когда ты от них отказалась? Что-то изменилось?       – Не знаю… Сложно определить, из-за них это или из-за чего-то другого. Я знаю только, что была рада, когда запретила себе это делать и действительно перестала. Это казалось правильным… как будто я могу себя хоть в чём-то контролировать…       – Тогда из-за чего ты так распереживалась сейчас?       – Да потому что! Потому что приём таких серьёзных лекарств без рекомендации врача может навредить здоровью! И я точно не знаю, как это всё на мне отразилось. Например, мои руки… – она сняла одну перчатку и показала Крису. – Это точно из-за этого… тофранила. Я теперь уверена. Да и вообще…       – Что?       – Ничего. Чувствую себя каким-то психом! А может, так оно и есть… Я уже ничего не знаю…       – Так! – сказал Крис, повысив голос. – А ну-ка быстро прекрати. Слышишь? Завязывай с этой накруткой. Ты не специалист в этой области. А мы с тобой будем слушать только специалистов. Которые разберутся, что тебе подходит и не подходит и какие побочные эффекты бывают от этого препарата. Поняла меня?       Она судорожно вздохнула.       – Да.       – Я завтра запишу тебя на консультацию. А сейчас пойдём… попьём чай, – и он подтолкнул её к выходу из комнаты. – Тебе нужно прийти в себя.       Уже сидя на кухне, немного успокоившаяся, по крайней мере с виду, Саша сказала:       – Лучше позвонить Роману. Мне кажется, он уже вернулся из отпуска.        «Роману так Роману, – подумал Крис. – Если только тебе от этого станет легче».       Он сделал, как она просила, и, позвонив на следующий день Штайну, вкратце объяснил ситуацию с таблетками (обо всём, что произошло за последнее время между ним и Сашей, Крис решил не рассказывать, оставив такое право за ней). Роман его выслушал и предложил встретиться в клинике; предложение, как понял Крис, относилось к ним с Сашей обоим. Однако уточнять, обязательно ли ему присутствовать, он не стал, чтобы не чувствовать потом угрызений совести, и передал Саше всё так, будто Роман ждёт только её. Вполне возможно, так оно и было, но эта неуверенность, это незнание были для Криса неким оправданием тому, что он не хотел ехать с ней. Дело было в том, что его совершенно не радовала перспектива оказаться в одном помещении с человеком, который знал, в каких отношениях он состоит с Сашей. Раньше, когда речь была о прошлом, это ещё куда ни шло, хотя и тогда Крис избегал встреч со Штайном, но теперь – теперь это было бы просто невыносимо. Неловкий разговор втроём был бы полным провалом, поэтому он так ухищрённо решил их всех от него избавить, за что, как считал в глубине души, Саша с Романом ещё должны быть ему благодарны.       Роман велел не записываться, а прийти в назначенное время и ждать в холле, но и тут Крис внёс свои поправки. Он не хотел, чтобы эта их встреча отдавала интимным характером – или даже его оттенками, – а потому позвонил в регистратуру и записал Сашу на это самое время, выдал ей деньги и настоял на том, чтобы она приехала пораньше и всё оплатила. Он полагал, что это заставит Романа действовать более профессионально и развеет его возможные сомнения в том, чего они от него ждут.       В результате, Саша была на месте на пятнадцать минут раньше. Утром, в будний день клиника была почта пустой, и она сидела в холле совсем одна, попивая принесённый ей чай в ожидании Романа. Она уже не была на взводе: то, что он знает от Криса причину её визита и не придётся удивлять его самой, её успокаивало. Когда он наконец-то возник из коридора в своём белом халате, она подхватила свои вещи и бодро двинулась ему навстречу, цокая каблуками. После отпуска он выглядел очень свежо, загар его молодил, на лице растянулась приветливая улыбка; ничего из серии: «Ну и что же у неё опять приключилось?» его выражение не выдавало. Они сдержанно поздоровались у стойки администратора, и он повёл её в свой кабинет.       – Как ты? – спросил Роман, когда она уселась по центру дивана. – В группу ходишь, надеюсь?       – Хожу, – сказала она и поделилась своими впечатлениями.       Он внимательно слушал, сидя в кресле напротив неё, участливо кивал, задавал уточняющие вопросы. Саше казалось странным, что он решил начать с группы, но позже она поняла, почему он так сделал. Вопрос в лоб о таблетках вполне мог загнать её в угол, а их непринуждённая беседа заставила её приоткрыться, расположила к обсуждению более серьёзной темы, напомнила Саше о том, как проходили их сеансы, закончившиеся ранней весной прошлого года. Проведя с ним наедине всего десять минут, она уже чувствовала себя так, словно они никогда не расставались – разумеется, как врач и пациентка.       – Ты получила таблетки от кого-то из группы? – поинтересовался он, выслушав её рассказ о мастер-классе по выпечке, где Саша была с Кьярой и Дианой.       – Не-ет, ты что, они там все такие нормальные. Вряд ли кто-то из них таким занимается. Таблетки мне дала бывшая Криса… Лиа.       – Где она могла их взять? Борется с депрессией?       – Её отец психиатр, – пояснила Саша. – Точнее… нет, я не уверена. Он вроде бы директор клиники… или владелец. Скорее директор. Уверена, она может выписать себе что угодно. Или просто это раздобыть.       Роман это никак не прокомментировал.       – Когда ты начала и перестала принимать имипрамин?       – Что?! – воскликнула Саша. – Оно вроде не так называется… – Она полезла в сумку за распечаткой из интернета.       – Прости. Тофранил – это одно из торговых названий. Это то же самое. Попробуй вспомнить, сколько ты его пила.       – Около месяца. Я бросила… вроде бы когда ты нашёл для меня эту группу. Подумала, что как-то глупо лечиться от пищевого расстройства и продолжать принимать какие-то таблетки для похудения. Это было в начале декабря. Следовательно, начала в начале ноября. Да, точно – это было перед днём рождения Эли. Лиа дала мне их, когда мы все были в торговом центре…       – Так, хорошо… – пробормотал Роман, делая пометки в блокноте.       – Стоп, – внезапно сказала Саша.       – Да?       – Нет, это не всё… Она давала мне ещё кое-что – один раз, когда была у нас в гостях. О боже… Я об этом совсем забыла!       – Это были те же самые таблетки? – невозмутимо продолжал свой допрос Роман.       Тут Саша замолчала, погрузившись в свои мысли, её взгляд стал стеклянным. Она никак не могла вспомнить.       – Не припоминаешь, как они выглядели?       – Н-не ос-собо… Господи, я совершенно этого не помню! Мне кажется… – она прищурила глаза, – что, возможно, так же. Но я не уверена. Их было совсем мало… Она со мной «поделилась». Потом, когда я попросила у неё больше… боже, да я ведь сама у неё попросила… она принесла целый пузырёк, набитый ими. Или не ими…       – Совсем мало это сколько? – уточнил Роман. – Как долго ты их принимала?       – Штук десять, не знаю… Может, неделю или две. Я не знаю, зачем я это делала! Я даже не верила поначалу, что они как-то помогут. А потом почему-то привыкла к ним…       – Саша, я буду с тобой честен, – сказал Штайн после небольшой паузы. Такое начало заставило её впиться в него взглядом и слушать ловя каждое слово. – То, что мы не знаем, что за таблетки были вначале, – это не есть хорошо. Как ты сама, наверное, знаешь, некоторые лекарства нельзя принимать одновременно или сразу же друг за другом, необходимо выждать время. У тофранила тоже есть свои ограничения – например, после приёма антидепрессантов из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина. При переходе, скажем, со знакомого тебе флуоксетина необходим перерыв как минимум в пять недель. Но сейчас мы не будем заострять на этом внимание, до тех пор пока – или если – ты не узнаешь, что именно ты пила. Но я так понимаю, что, скорее всего, у нас нет возможности выяснить, поэтому мы можем говорить только о приёме имипрамина и его последствиях. Я доступно объясняю?       Саша кивнула.       – Тогда о наших любимых таблетках, – продолжил он, направив на неё две сложенные ладони. – Вы с Крисом, конечно, уже прочитали, что это. Как я понял, у тебя были драже по двадцать пять миллиграммов?       – По пятьдесят, – прочистив горло, ответила Саша.       Роман встал и налил ей воды из кулера.       – Держи. Начальная доза для амбулаторных пациентов с депрессией обычно составляет семьдесят пять миллиграммов в день и в дальнейшем повышается до ста пятидесяти. Больше двухсот миллиграммов в день принимать не рекомендуется. У стационарных пациентов дозы выше, до трёхсот миллиграммов. Ясно, к чему я это?       – К тому, что пятьдесят – это несущественная доза?       – Это немного, – согласился Роман. – Но это, если мы говорим об одной таблетке в день, – он посмотрел на неё с намёком.       – Ну, я брала по одной… в основном.       – А не в основном?       – Иногда по две. Как-то раз психанула и, кажется, выпила три. Но чаще по одной.       – Понятно, – сказал он. – Это выяснили. С алкоголем или другими лекарствами было взаимодействие?       – Нет, – покачала она головой и задала волнующий её вопрос: – Так у меня не могло быть передозировки?       – Ты бы заметила. При трициклической передозировке признаки и симптомы отравления появляются очень быстро.       – Ясно. Так… я, выходит, в безопасности? – с надеждой в глазах спросила Саша.       Но Штайн мигом вернул её с небес на землю.       – Не торопись, – серьёзно сказал он. – Нам ещё предстоит это выяснить. Ведь у отмены препарата тоже есть свои последствия. А у тебя отмена, как я понял, получилась очень резкая. Помнишь, как мы с тобой беседовали про синдром отмены? Поэтому мы отменяли наш старый-добрый флуоксетин постепенно, снижая дозу. С другими антидепрессантами действует похожая схема.       – Что ты хочешь сказать?.. – напряглась Саша.       – Я хочу убедиться, что у тебя не возникло расстройство из-за отмены – или приёма – имипрамина.       – О боже… – только и вымолвила она, откинувшись на спинку. Между ними повисло недолгое молчание, пока она не нарушила его пришедшим в голову вопросом: – Это Крис тебя навёл на такую мысль?..       Ей показалось, Штайн немножко замялся, но лишь на какую-то секунду.       – На такую мысль меня навёл приём тобою антидепрессанта, пусть и неосознанный, – серьёзно сказал он. – Саша… Хочу, чтобы ты была уверена, что всё, что ты говоришь в этой комнате, здесь и останется. Я не передам Крису ничего из сказанного тобой, можешь не волноваться. Пожалуйста, будь со мной откровенна. – Он поднялся и прошёл к своему письменному столу, чтобы взять с него бумаги. – Сейчас я предложу тебе пройти пару тестов. Ты наверняка их помнишь, в этом нет ничего страшного. По результатам я могу задать тебе вопросы, если они у меня возникнут. Как ты на это смотришь?       Тут Саша вспомнила, как он любил спрашивать это раньше. Как ты на это смотришь? Как будто её ответ мог изменить что-либо. Если бы она всегда отвечала на этот вопрос честно, это попросту порождало бы ещё сотню новых вопросов…       Но в этот раз она это сделала.       – Смотрю негативно, – сказала она. – И, предвидя твой следующий вопрос, – потому что не хочу, чтобы ты диагностировал у меня депрессию. Но вообще… я понимаю, почему это важно. Так что давай уже выясним, что же со мной не так.       Роман мягко улыбнулся и протянул ей несколько листов формата А4.