Запертая любовь

      То, что они отдалились, было совершенно неизбежно после Сашиных слов тем вечером. Она прекрасно понимала, что сама же его оттолкнула, но в то же время знала, что не могла иначе, и от этого было горько. Хотя он вроде бы согласился, когда она попросила его быть другом, их отношения едва напоминали дружбу — уж точно не такую, к которой она привыкла. Они жили в одной квартире, общались, но больше по делу, смотрели фильмы по вечерам и порой засыпали вместе, но не так, как раньше. Она бы не отказалась от капельки ласки с его стороны, но Крис держал дистанцию, как, вообще-то, она и просила. Саша догадывалась, что задела его самолюбие. Почему-то она и забыла, как это бывает, — последний раз, наверно, просила парня о дружбе ещё в старших классах. Это всегда заканчивалось фиаско. Никто не хотел с ней просто дружить, и на такую просьбу мальчики обычно реагировали болезненно; общение впоследствии сводилось на нет. Френдзона. Это было для них чуть ли не оскорбительно. Один только Глеб продержался на этой позиции больше двух лет, пока они вместе не поняли, что им хочется чего-то большего. И вот, теперь она снова попала в это положение, само по себе малоприятное, но что было хуже, она это сделала с Крисом — и после того, как сама призналась ему в любви, со всеми последствиями.              Пытаясь отвлечься, она стала выходить с Кьярой и её друзьями. Иногда бывало даже весело, вопреки её ожиданиям, но в целом — просто сносно. Возможно, дело было в компании, а может быть, в том, что она в кои-то веки позволяла себе всё отпустить и расслабиться. Она достала из-под кровати свою гитару, пролежавшую там нетронутой много месяцев, и вечерами подбирала на ней мелодии, а когда была дома одна, то даже немного пела. Ход дела об её отравлении замедлился: Сашин адвокат поведала, что адвокат Лии, выражаясь её словами, “тянет резину”, ссылаясь на недомогания клиентки; напавшего парня с фотографии, что нашла Саша, всё ещё не идентифицировали; Эля куда-то испарилась, покинув “Кловер” и не сказав никому ни слова. Одним словом, подвижек практически не было. Кьяра наконец-то оправилась после аварии, врачи разрешили занятия спортом, и они снова ходили вместе на фитнес. Саша делала всё, чтобы максимально себя занять и не думать об отношениях с братом, о следствии, о приближающемся переезде и обо всех сложностях, что были в её жизни, но порой ей больше всего хотелось, чтобы Крис её просто взял и прижал к себе и чтобы всё было как раньше, когда они ещё не знали, что могут разбить друг другу сердца.              Крис стал заниматься хайкингом, выделив на это часть времени, которое обычно тратил на проект своей кондитерской. Он прошёл по тропам озера Сасамат, Мейпл Ридж, был на горе Гарднер. Но это всё были места достаточно популярные, маршруты не были сложными, и он часто встречал людей, что не давало в полной мере насладиться тем, к чему он стремился. А стремился он в эти дни к одиночеству, к полному погружению в себя и к единению с природой, так как дома на него что-то вечно давило, не давало вздохнуть полной грудью, и разум его там был затуманен. Ему нужно было подумать, разобраться в том, как быть дальше; именно поэтому он начал искать для себя маршрут посложнее и отдалённей в надежде на то, что такие не пользуются популярностью. Хотелось сбежать из города на день, а лучше на два, с ночёвкой в лесу и под звёздами, и хорошенько подумать. Спальный мешок у него был, большой походный рюкзак тоже имелся, подходящей обувью он обзавёлся, что ещё нужно?              Крис не хотел, чтобы кто-то об этом узнал, даже Сашу решил не ставить в известность. Он собирался просто оставить записку — ну, или послать сообщение, мол, так-то и так-то, ухожу на пару дней, не волнуйся, скоро вернусь. Но, как это обычно бывает, когда хочешь что-нибудь утаить ото всех, какой-то маленькой детали может хватить, чтобы всё испортить. На этот раз такой деталью стала неожиданная встреча с Глебом в торговом центре, где Крис покупал ботинки. В пол-одиннадцатого утра магазины были почти пустые, и он прогуливался по ним, совершенно не думая, что может сейчас наткнуться на кого-то знакомого, не говоря уже о старом друге, общение с которым уже как с месяц практически отсутствовало. Они не ругались, и это даже не было ничьей инициативой — всё получилось как-то само собой, незаметно. И тут, выйдя в атриум торгового центра с новой покупкой, Крис встретил его.              Глеб был не один. Рядом с ним шла невысокая, крепко сбитая крашеная блондинка; у обоих в руках большие стаканы с бабл-ти, на головах солнцезащитные очки. Крису сразу бросилось в глаза, что Глеб загорел, его волосы отросли и чуть выгорели, а его чёрная майка, оголяющая длинные руки, делала заметным то, что он действительно занялся спортом. Идя ему навстречу, Крис со стыдом подумал о том, когда в последний раз бегал. (Чисто визуально он всё ещё был в форме, но хорошо понимал, что его тело сейчас не способно на то, что так легко давалось ему раньше.) Что до девушки, то и она была весьма спортивного телосложения: её короткий кислотно-розовый топик демонстрировал идеальный пресс с проколотым пошлой серёжкой пупком. У Криса нехотя возникла мысль, что новую пассию Глеб подцепил в фитнес-клубе. Вместе они при этом смотрелись как-то чудно́, и тут Крис обратил внимание на то, чего не заметил сразу: эти двое держались за руки. До этого момента единственная, чью руку он видел в руке Глеба, была Саша. “Какой даунгрейд”, — промелькнуло в мыслях, но вслух он в этот момент сказал:              — Давно не виделись. Но я, кажется, понимаю почему, — и приветливо улыбнулся девушке.       — Привет, — Глеб сжал его руку и приобнял, потрепав по плечу. — Крис — Маша, Маша — Крис, — представил он их друг другу.              Стандартный обмен любезностями. Очень приятно. Ты куда? А вы куда? Были на пляже? Погода в последние дни что надо! Это уж точно, надо бы как-то встретиться. Да, обязательно! Давненько уже не виделись… Про Сашу ни слова. И вроде бы самое время распрощаться да разойтись по своим делам, но тут Глеб обратил внимание на бумажный пакет с логотипом магазина “Экспедиция”, висящий у Криса на сгибе локтя.              — Что в пакете? — в своей бестактной манере спросил он. — В поход, что ли, собрался?       — Да ничего такого, просто обувь, — отмахнулся Крис, но подозрительный прищур Глеба заставил его добавить: — Для хайкинга.       — Для хай-кин-га… — медленно протянул Глеб.       — Что?       — Ничего. Мои родоки этим страдают, тоже там часто закупаются. И куда собрался?       — Да тут, за городом. Тропа идёт из Западного Ванкувера в Северный. Ну, или наоборот.              Глеб кивнул, как будто понял, что она из себя представляет.              — Это же довольно большое расстояние, разве нет? — спросил он, чуть сдвинув брови.       — На самом деле где-то сутки ходьбы, километров пятьдесят выходит. Но я ещё думаю — хотелось бы забраться куда-то подальше. Может, найду что-то более интересное.       — Надеюсь, ты подготовился к этому, — заметил Глеб.       — Брось, как-нибудь справлюсь.       — И ты идёшь один?       — Да, — кивнул Крис, — хочется побыть наедине с собой.              Практически на этом они и разошлись. Крис — с мыслями о том, как странно Глеб выглядел с этой девушкой, которая словно не монтировалась рядом с ним, хотя и не мог до конца понять почему, а Глеб — размышляя о том, что сподвигло друга на его затею. От родителей он знал о некоторых деталях этого хобби: о том, что тропы есть как лёгкие, прогулочные, так и очень тяжёлые в преодолении, требующие определённой выносливости и хорошей физической подготовки (туда они его никогда не звали). Крис же сейчас не выглядел человеком, которому под силу пройти пятьдесят километров пешком за сутки. Признаться, он показался Глебу бледным и даже потерявшим вес, что заставило его задуматься о том, что происходит в его жизни. Само собой, он всё ещё был очень хорош собой: такие, как Крис — выражаясь словами Глебовой матери, “породистые”, — не могут так просто растерять своей красоты. Но с ним явно было что-то не то. Может, его доконала работа начинающего предпринимателя? — подумал Глеб. Или… или дело было в его сестре?       Он ничего не слышал от неё с того вечера, когда решил не оставаться у неё в гостях, а она напомнила, сколь глупой была идея совместной поездки к его родителям. Тогда он убедился не только в том, что его чувства к ней так окончательно и не улеглись, но и в том, что у неё к нему осталось множество обид и претензий, которые она неожиданно припоминала каждый раз, что они виделись (сколько ещё их хранилось там, откуда она их доставала?). С какой стороны ни посмотри, это были нездоровые взаимоотношения, не позволяющие ему двигаться дальше, а значит — не то, чтобы это было для него новостью, ведь он уже не раз приходил к этому выводу, да только всё никак не мог его осуществить, — им нужно было перестать общаться.       За этими размышлениями Глеб не заметил ни как выпустил руку Маши, ни то, что она осталась позади — разглядывать витрину очередного магазина. Когда он встал как вкопанный и развернулся, она рассмеялась в нескольких метрах от него, явно находя его поведение забавным. Ну конечно. Она понятия не имела о той стороне его жизни, что была связана с близнецами, и слава богу. Глеб улыбнулся и вернулся к ней.       Он ожидал, что она прокомментирует одну из пар солнцезащитных очков, на которые только что смотрела, но она неожиданно сказала:              — А твой друг прямо-таки красавчик.       — Это правда, — признал Глеб. Сей непреложный факт было глупо отрицать.       — Но ты сто процентов горячее, — заулыбалась Маша, беря его за руки.       Что ж, это было приятно слышать, пусть даже он себя таковым не считал. Может, хотя бы эта девушка не предпочтёт ему его друга? Не то, чтобы он планировал их знакомить и проводить с ними вместе время — хотя и совсем не по этой причине. Ему просто было жизненно необходимо что-то в высшей степени нормальное — в привычном человеческом понимании, — полностью адекватное, а Крис, со всем сопутствующим, в эту картину мира не вписывался. Зато Маша — Маша была прямо-таки воплощением нормальности — по крайней мере, так ему казалось, и за три недели их общения он ещё не разубедился в этом. Она была простой и понятной, открыто говорила о своих планах и целях; у неё была обычная семья, обычные друзья, обычные человеческие желания. Для Глеба это был глоток свежего воздуха.       — Поехали к тебе? — предложила она, прижавшись к нему.       — Поехали, — улыбнулся он. Но проходя обратно мимо магазина “Экспедиция”, отчего-то стал вспоминать, есть у него самого обувь для хайкинга или нет.       Ну почему, почему он вообще думал об этом? Почему, несмотря на так нужную ему нормальность под боком, его по-прежнему так тянуло к той ненормальности, которая сопровождала Криса? И может ли Глеб сам себя называть не таким, если, стоило только тому попасть в его поле зрения, как он снова почувствовал эту странную привязанность? Ответов на эти вопросы у него, конечно же, не было.                                   Крис решил, что выдвинется в свой поход в понедельник рано утром, до того, как Саша уйдёт на работу. Прогноз погоды был не лучший — похолодало, и вместо уже привычного солнца обещали, что будет облачно, возможны осадки; но его это не расстроило и уж тем более не остановило. Так было даже лучше, ведь солнечная, хорошая погода сейчас не соответствовала тому, что было у него на душе, а вот прохлада и серое небо — вполне. Он отказался от той тропы, о которой говорил Глебу, в пользу другой, в Северном Ванкувере, и собирался подняться на гору, заночевать там и спуститься обратно, но если по дороге ему захочется изменить маршрут или даже задержаться, то он так и сделает.       Накануне вечером, когда он ещё даже не начал собираться, пришла эсэмэска от Глеба: “Когда там твой хайкинг?”. “Завтра рано утром”, — не раздумывая, ответил Крис. Он стоял перед шкафом с одеждой и выбирал, в чём пойдёт, и Глеб его волновал мало. “Куда в итоге?” — снова загорелось на экране телефона. И ещё раз: “Надолго?”. Он торопливо напечатал: “Колисеум Маунтин, через Норвэн Фоллс. К ночи управлюсь”, — и отбросил мобильный. Должно быть, Глеб хотел встретиться, но у него пока не было настроения.       Хотелось верить, что природа позволит ему развеяться, проветрить мозги, ибо с каждым днём ему становилось всё тяжелее, словно тучи сгущались у него на душе. Накануне вечером они с Сашей вместе готовили ужин, а потом ели перед телевизором в гостиной, и он поймал себя на мысли о том, что они ведут себя как родственники, что было весьма комично, ведь ими они и были, но после всего, что было, казалось чем-то неправильным. Впрочем, он уже давно запутался, что правильно, а что нет. Сейчас он, пожалуй, впервые чувствовал потребность в профессиональной помощи, но одновременно боялся того, что ему скажут, если он выложит всё, как есть, и того, какие изменения в нём могут произойти.       Он собрался, когда Саша уснула; сам спал мало и плохо. Утром перед выходом зашёл в её комнату и несколько минут посидел рядом с ней, ещё безмятежно спящей, а потом наклонился поцеловать. Она не проснулась.       Ему не хватало поцелуев с ней, к которым он успел привыкнуть, не хватало близости, пусть даже не сексуальной, потому что секса ему сейчас не хотелось, но каких-то иных проявлений любви. Она сказала, что он ей по-прежнему нужен, но он не совсем понимал, в каком качестве и как ему удовлетворять эту её нужду, если она ни о чём не просит. Просто молча быть рядом? Это было… странно и сложно. Саша становилась слишком самостоятельной, ей будто больше не нужна была его помощь, которую он так привык оказывать при первой необходимости. К этому тоже надо было привыкнуть. Между тем в глубине души он надеялся на случай, чтобы вновь как следует о ней позаботиться, пусть это и значило бы, что тогда она не сможет позаботиться о себе сама.       За этими размышлениями он добрался до парка Линн-Каньон, недалеко от регионального парка Линн-Хедуотерс, нашёл ближайшую к началу тропы парковку и поставил машину. Ещё не было и семи, и, кроме его, на стоянке была припаркована всего одна машина. Крис достал из багажника большой рюкзак, надел его на плечи и уже собирался двинуться в путь, как заметил, что у той самой второй машины стоит человек, который, как и он с минуту назад, надевает рюкзак со снаряжением. И этот человек — Глеб.       — Серьёзно? — раздражённо вырвалось у Криса. В эту секунду он пожалел о своей беспечности вчера вечером, когда сам же себя и сдал в переписке с ним. — Что непонятного было в том, что я хочу побыть один?!       — Я тебе не помешаю, Крис, — крикнул Глеб. И словно прочтя его мысли, добавил: — Если не хочешь разговаривать, не будем.       А ведь Крис действительно было задумался, не повернуть ли ему назад. Им предстояло идти либо бок о бок, либо друг за другом в зависимости от ширины тропы в течение многих часов — тут было сложно себе представить, как один может “не помешать” другому. Как можно быть таким назойливым и бестактным, чтобы этого не понимать? Он с трудом сдержался, чтобы не высказать Глебу всё то, что думал об этом его поступке, не подозревая, однако, что всё написано на его лице.       Не желая ничего отвечать, он хмуро прошёл мимо него к деревянной стрелке, указывающей на начало тропы, и двинулся в путь. Глеб молча, как и обещал, пошёл следом за ним.       В течение следующих трёх часов им не встретилось ни души. То ли было рано и они были первыми на тропе, то ли хмурое небо распугало любителей хайкинга, но людей не было видно даже вдали, когда они выходили на более открытые участки пути. Шли в основном вдоль реки, по достаточно ровной и хорошо обозначенной тропе, что сводило на нет необходимость переговариваться и уточнять путь. Каждый думал о своём, и очень скоро Крис привык к тому, что рядом звучат шаги ещё одной пары ног, а молчать рядом с Глебом оказалось совсем не тягостно. Вообще-то, ему изначально не стоило об этом волноваться: они и раньше могли комфортно молчать, им не обязательно было постоянно искать какие-то темы для разговора, чтобы избежать неловких пауз; но Крис был не в настроении и позабыл об этом.       Захватывающих видов, правда, пока что не наблюдалось, но не то чтобы Крис шёл за ними, а зачем шёл Глеб, ему было вообще непонятно. Лесные пейзажи немного приелись, однако шум водопада интриговал, особенно в течение следующего получаса, когда было понятно, что они уже совсем близко. Однако после крутого подъёма в гору, оказавшись прямо возле него, они были слегка разочарованы: водопад и его окрестности оказались не впечатляющими. Спустившись к его руслу, они ненадолго остановились, чтобы понять, куда двигаться дальше.       — Хрень какая-то, если честно, — вынес свой вердикт Глеб, и Крис еле заметно улыбнулся, потому что был с ним согласен. Возможно, дело было в погоде: редкое место становится более красивым, когда серо. — Тебе как?       Крис покачал рукой, изображая “так себе”.       — Ты сегодня не разговариваешь?       — Разговариваю.       — А сам как? — уточнил Глеб.       С этим уже было сложнее.       — Пойдёт, — пробормотал Крис.       Они вернулись к развилке троп, чтобы понять, как продолжить маршрут к горе Колосеум, и сверились с картой. Заморосил дождь.       — Расскажи мне, — попросил Глеб, идя сзади Криса.       — Я не хочу с тобой об этом разговаривать, — раздалось спереди после небольшой паузы.       Что ж, Крис сегодня был действительно не в себе: мрачный и даже грубоватый, что было так непохоже на привычно доброго и жизнерадостного парня, каким его все знали. “Что происходит в этой темноволосой голове?” — задавался вопросом Глеб, смотря ему в затылок.       — Почему?       Господи, ну до чего назойливый!       — Потому что это ты? — снова с задержкой ответил Крис. Он сегодня был ещё и заторможенным, что говорило о сложном мыслительном процессе, в который он был вовлечён. Кроме того, он всё ещё не до конца восстановил дыхание после того, как они взобрались на водопад, а продолжение тропы было совсем не равнинным, со множеством небольших подъёмов и спусков.       — Ну и что?       — Просто не хочу и всё. Не могу! Я ни с кем не могу это обсуждать! А с тобой тем более, — горячо выпалил Крис со сбившимся дыханием. И в следующий момент его нога соскользнула с мокрого гладкого камня, какие то и дело встречались по дороге, и, если бы Глеб не подхватил его под плечо, то он, должно быть, полетел бы вниз с очередного порога.       — Аккуратнее!       Крис тихо выругался и, спустившись вниз, снял с плеч тяжёлый рюкзак, сел на корточки и провёл рукой по лицу. Было очевидно, что это его встряхнуло.       — Спасибо, — уже куда мягче сказал он и, видя, что Глеб протягивает ему руку, поднялся с его помощью, взял бутылку воды из бокового кармана и сделал несколько жадных глотков.       — Всё оказалось не так-то просто, да? — спросил Глеб, помогая ему водрузить рюкзак обратно на плечи. Крис знал, что он подразумевает вовсе не хайкинг.       — Да, — признал он, быстро взглянув ему в лицо, и зашагал вперёд, на этот раз внимательно смотря себе под ноги. — Всё непросто. Так что ты был прав, когда говорил, что ничего хорошего меня не ждёт. Можешь радоваться.       Крис, конечно, немного перефразировал, подумал Глеб, будучи уверенным, что сказанное им в своё время звучало как: “Ни к чему хорошему это не приведёт” и касалось отношений близнецов, и он не мог не задуматься о том, что Крис сделал это нарочно, потому что не хотел говорить о Саше.       — Так в этом дело? Ты считаешь, что я буду злорадствовать от того, что у тебя всё плохо, а я был прав? — спросил он.       — А что, не будешь?       Однако у Глеба это действительно не вызывало никакой радости, и его даже несколько ранило, что его друг так считал. Ему вообще не приносила удовольствия правота, если она означала, что кому-то от неё плохо, а уж если дело касалось Криса, то подавно.       — Поясни, почему так считаешь? — полюбопытствовал он.       — А это надо пояснять, Глеб? — в голосе Криса снова послышались нотки раздражения; кроме того, Глеб знал, что если тот обращается к нему по имени, то всё серьёзно. — Брось, я поступил херово по отношению к тебе. Мы с тобой соперники — ну, или были ими, мы любим — или любили — одну и ту же девушку, хотя я не верю, что у тебя к ней совсем ничего не осталось. Я скрывал от тебя то, что я… снова с ней. И это уже не говоря о том, кто мы с ней друг другу. Я вообще не знаю, почему ты всё ещё со мной общаешься и не презираешь меня. Я бы скорее понял, столкни ты меня вон с той скалы.       Услышать всё это было по-настоящему неожиданно для Глеба, ведь это были, пожалуй, самые откровенные слова в жизни, что говорил ему Крис. Как он повзрослел и переменился, подумал Глеб, если вдруг прямо выдал всё это. Не то чтобы Глеб когда-то взаправду считал его ребёнком, несмотря на их разницу в возрасте, но в нём определённо произошли некие душевные изменения, потому что раньше бы он точно не поднял такие вопросы, ответы на которые хоть и витали в воздухе, и вроде как всё это было и так понятно, но говорить об этом вслух Глеб бы не стал.       — Я не считаю тебя соперником, — честно сказал он. — Даже несмотря на то что, если говорить откровенно, то ты прав, у меня остались к ней чувства. Но мне кажется, я тебя никогда не считал им. Мне… вроде как изначально было понятно, что ты победил.       — Почему тогда ты меня не презираешь? — спросил Крис, и голос его был жёстким. — Я спал с твоей любимой девушкой. Много раз. Я спал со своей сестрой! — В этот момент Глеб невольно подумал, что его желание полететь со скалы должно быть довольно сильно: Крис словно провоцировал его, словно пытался вытребовать, что он его ненавидит. Но это действовало на Глеба не так, как он ожидал, потому что Крис скорее пугал его той тьмой, что внезапно обнаружилась в его душе, нежели задевал. — Я знаю, что я отвратителен! Не думай, что я не знаю. Я живу в том же мире, что и ты, и всё вижу, и всё понимаю. Я знаю, что это всё ненормально. И ты был прав, да, ты был прав!       — Я тебе… сочувствую, Крис, — проговорил Глеб. — Ты себе и так создал проблему.       — Не надо!       — Это не значит, что я считаю ситуацию в какой-либо степени нормальной, — справедливо добавил он. — Но я не рад тому, что я прав. Хотя ни на секунду в этом не сомневался.       — Не будь таким, — фыркнул Крис, повернувшись назад. — Лучше дай мне по морде, и всё.       Сложно сказать, ожидал ли он, что Глеб правда выполнит его просьбу, но когда в следующий момент Глебов кулак врезался в его лицо, заставив голову повернуться в сторону, Крис был с минуту дезориентирован. Сперва он почувствовал железный привкус крови где-то во рту, и только потом тупую боль с той стороны, куда пришёлся этот мастерский удар. Он согнулся, упершись двумя ладонями в бёдра.       — Доволен? — спросил Глеб. — Или ещё? — А потом сделал шаг к нему и поднял его лицо к себе обеими руками. — Дай посмотрю.       От ходьбы у Криса на лбу проступила испарина, и всё лицо было покрыто мелкими каплями дождя, а в уголке рта появилась кровь, но даже в этот момент его красота была неоспорима.       — Ладно, хватит с тебя, — заключил Глеб и, убрав кровь большим пальцем, протянул ему бутылку. Крис прополоскал рот и выплюнул на землю коричневатую воду. — Полегчало?       — Да…       — Тогда идём?       И спустя пару минут они снова двинулись в путь.       — Зачем ты пошёл со мной? — спросил Крис, слегка отойдя от удара, последствия которого ещё ощущались в правой скуле. Странно, но несмотря на боль, он испытывал удовлетворение: то ли от выполненной просьбы, то ли оттого, что правда верил, что заслужил это.       — Решил, что тебе нужна компания.       — После того, как я прямо сказал, что мне хочется побыть одному?       — Наверно… как раз поэтому.       — Я, конечно, знаю, что есть люди, для которых “нет” значит “да” и “да” значит “нет”… — усмехнулся Крис. — Но не знал, что ты один из них.       — Ты так себе выглядел, — проигнорировал его Глеб. — Сказал, что пойдёшь пятьдесят километров. Уверен, ты понятия не имеешь, что это такое.       — То есть ты подумал, что я не справлюсь?       — Вроде того, — признал Глеб.       — Ты слишком хороший, — проговорил Крис, но, вспомнив некоторые детали отношений Саши и Глеба, поспешил добавить: — Во всяком случае ко мне. Мне кажется, я раньше этого не осознавал. Но точно не заслуживаю.       Глеб шёл молча, ожидая, что ещё он скажет, но Крис на время умолк. Лесной пейзаж сменился, местность стала более труднопроходимой, и теперь им предстояло подняться на высоту ещё примерно тысячи метров по обнажённым корням деревьев, через ручьи и брёвна. Маршрут был явно не для слабонервных, особенно с учётом то и дело моросящего дождя и ветра, появившегося, стоило им выйти на более открытый участок пути.       — Я не злюсь на тебя, я уже говорил, — сказал Глеб. — Может, когда-то злился. О да, я точно злился. Но потом… злость ушла, и даже если я хотел, то больше не мог. Её запасы просто иссякли — ну, или что-то в этом роде.       — Но почему?       Глеб задумался, как бы это лучше выразить, ведь многие драмы постепенно становилось для него прошлым, и в итоге сказал:       — Я уже пережил это, надо двигаться дальше. Если ты решил иначе, то это твой выбор. Я не осуждаю.       — Не осуждаешь? Но всё же считаешь меня ненормальным?       — Все мы ненормальные, и я тоже. Был бы нормальным, послал бы вас обоих, как только заподозрил, что между вами что-то не то, — в этом Глеб признался сам себе совсем недавно, и вот, на удивление ему уже представилась возможность закрепить это вслух. Правда, он всё ещё не разобрался, жалеет об этом или нет, однако Крису этого говорить не стал. — Но да, у тебя, естественно, не всё в порядке. — (“Если ты хочешь трахать свою сестру”, — мысленно продолжил он.) — И как я вижу… то, чем вы занимаетесь, повлияло на тебя не лучшим образом.       — Дело не в этом, — начал было Крис, но тут же осёкся. Возможно, это было уже слишком — говорить с Глебом о том, что происходит в его отношениях с Сашей сейчас, ждать от него совета. Вряд ли это было уместно. — Просто как-то всё… навалилось, — сказал вместо этого он. — Я запутался.       — Тебе нужен психолог, Крис.       — Нет!       — Почему нет? Боишься, так прочистит тебе мозги, что тебе больше не захочется участвовать в инцесте?       Несмотря на то, как жёстко это прозвучало, Крис моментально осознал, что всё так и есть, а ещё — что он бы никогда не смог сформулировать это так точно. Ему стоило отдать должное Глебу: тот многое понимал и прекрасно его чувствовал. Но отчего-то стало всё равно неприятно, будто “участие в инцесте” было чем-то грязным и пошлым и не имело ничего общего к любви, которую он питал к Саше.       — Можешь не отвечать, — в конце концов сказал Глеб, и на этом тема была исчерпана.       Они почти преодолели довольно крутой участок леса, когда Крис заметил, что у него из носа капает кровь, и встал, опершись на одно колено. Казалось, с каждым метром идти становилось всё тяжелее. Нужно было перевести дух. Он зажал нос двумя пальцами и запрокинул голову, а Глеб тем временем вскарабкался вперёд, впервые с начала пути поменявшись с ним местами.       — Здесь пруд, — крикнул он. — Выглядит неплохо! Что ты там застрял?       — Сейчас.       — Блять, у тебя кровь из носа?       Перепугавшись не на шутку, Глеб сделал несколько шагов вниз, чтобы помочь ему подняться, и, когда они вместе оказались на ровной поверхности, озабоченно осмотрел его.       — Всё нормально, ты тут не причём, — тут же поспешил успокоить его Крис. — Это от высоты. Давление. Я в порядке.       — Давай вернёмся назад. Я не шучу.       — Нет.       — Ты видел, сколько ещё идти? Сейчас будет самая жесть.       Однако Крис был упрям:       — Я знаю. Но мы прошли больше двух третьих, сейчас нельзя останавливаться. Мы должны дойти до конца.       В итоге было принято решение сделать перерыв возле пруда, поросшего полевыми цветами, перекусить и набраться сил. Дождь, к счастью, перестал, и, проглотив свой вегетарианский сэндвич, Крис откинулся на спину на прихваченной с собой подстилке и закрыл глаза. Его мысли совсем рассеялись, говорить не было сил. Глеб сидел и смотрел на рябь на воде и думал о том, как они здесь вообще оказались, а потом перевёл взгляд на лицо друга с запёкшейся под носом и в уголке губ кровью, а также следом от своего кулака, и снова ощутил укол вины. Чёрные короткие волосы Криса колыхались от ветра, то закрывая, то открывая его высокий лоб. Глеб подумал о том, что послужит его объяснением дома, ведь это лицо надо будет как-нибудь объяснять, но тут он заметил, что Крис слегка улыбается, и на автомате спросил:       — Что?       — Ты на меня смотришь? — не открывая глаз, уточнил Крис.       — Да.       — Мне реально нравится этот поход, — ответил тогда он и рассмеялся.       Глеб покачал головой, не зная, что и думать: для неподготовленных эта тропа была достаточно суровой, Крис получил от него по морде, истёк кровью, и, что немаловажно, они всё ещё не видели ничего по-настоящему красивого.       — Ну, ты у нас знаешь толк в извращениях.       Последние пару километров подъёма тропа была совсем высокогорной и пролегала через редко заросшие деревьями места, а затем резко всходила по скалистому склону горы, который заставил их думать, что им придётся попрощаться со своими лёгкими, но они стойко преодолели и его, сыпля под нос ругательствами, которые, казалось, прибавляли сил. Несколько раз их посещало обманчивое чувство, что они уже достигли вершины, после чего наступало естественное разочарование, оттого что это была не она. Им встретились два койота, внимательно наблюдавших за ними в некотором отдалении, но несомненно заставивших их напрячься; они видели вдалеке, на другой высоте, медведицу и медвежат. Время клонилось к трём часам дня. И вот, наконец, вершина — две тысячи метров над уровнем моря, обзор на триста шестьдесят градусов и невероятные виды на Береговой хребет, Большой Ванкувер, океан и абсолютно всё, что есть вокруг.       Тут уж они скинули рюкзаки и бросились обниматься и долго стояли, покачиваясь из стороны в сторону, в то время как адреналин зашкаливал в их крови, а сердца гулко бились в груди. Глеб на эмоциях даже приподнял Криса, и тот ответил ему тем же, после чего они сделали фотографию, на которой, конечно, не будет видно тех красот, что их окружали, но которая послужит им памятью об этом дне.       Спускались с помощью палок для треккинга, которые, правда, не удержали их от нескольких падений на скользкой, влажной земле на самых крутых склонах. К тому времени, как они вернулись обратно к водопаду, у которого теперь сновали люди, оба были перемазанные и мечтали о душе, но внутри обоим было легче, чем девять часов назад, когда они шли наверх.       — Как думаешь, может однажды случиться так, что мы совсем перестанем общаться? — неожиданно спросил Крис, когда они остановились на деревянном настиле.       — Не знаю, — нахмурился Глеб. — Наверное, может. У людей так бывает, в конце концов. Но я сейчас, хоть убей, не вижу, из-за чего это может произойти.       Вообще-то, он бы соврал, если б сказал, что этот вопрос не резанул его по сердцу, ведь Крис давно был той частью его жизни, что оставила неизгладимый след в его душе, а может, даже сформировала его как личность, и потерять — совсем потерять её навсегда — казалось немыслимым.       — Я тоже не вижу.       — Тогда не неси чушь, — сказал Глеб и, обхватив его за шею, потрепал по голове, как ребёнка.       Но чего он не знал, так это того, что Крис собирался продолжить: “Но почему-то мне кажется, так и будет”.