Запертая любовь

      Проворочавшись полночи без сна, Крис пришёл к выводу, что лучшим вариантом будет сказать правду. Он не мог ей врать. Он любил её сильнее, чем свою жалкую жизнь, и врать ей было непозволительно. Хотя те отмазки, что пришли ему в голову ночью, вполне могли посоревноваться с теми, что придумывала накануне вечером Саша.       Например, он мог бы сказать, что он уже подходил к дому, когда в нескольких метрах от него вдруг раздалось жалобное мяуканье. Он, конечно, пытался не обращать на эти невыносимые звуки никакого внимания, но ведь его сердце не настолько чёрствое, чтобы вот так взять и пройти мимо, – он был вынужден помочь бедному животному, которое попало в беду. Задняя лапа котёнка была сильно ранена, и было необходимо срочно отвезти пострадавшего в ветлечебницу. Чем Крис и занялся. Со всеми этими заботами он и думать забыл про кино и про то, что на телефоне выключен звук. Он ужасно раскаивается и просит его простить.       Потрясающая история. Крис подумал, что стоит её запомнить на всякий случай. Он бы выдал её, не раздумывая, если бы ему пришлось оправдываться перед Лией. Или кем-то ещё. Но для Саши это не годилось. Он просто не мог представить, чтобы его язык повернулся сказать всё это ей в лицо. Она бы моментально раскусила его.       Поэтому он решил оставаться честным. К тому же, он сделал это неумышленно. Не то чтобы это приравнивалось к невиновности, но он надеялся хотя бы на небольшое смягчение «наказания». Плюс, он впервые так прокололся. Эй, ведь за первый проступок положены менее суровые меры? Он всё-таки не попадается на одном и том же десятый раз.       Впрочем, нормальному извинению всё равно не суждено было свершиться. Виной тому была гибельная идея говорить правду и только правду. Если бы Глеб, великий знаток женской натуры, слышал весь их разговор, который произошёл этим утром, он бы наверняка вырвал на себе все волосы. Возможно, он бы даже прочёл Крису лекцию о лжи во спасение, которую он, разумеется, понимал по-своему, упомянул о том, что не договаривать – не всегда значит врать, и вообще сказал бы, что женщины слышат именно то, что хотят услышать, и это нужно иметь в виду, если решил извиняться.       Но Крис был более наивен. Он полагал, что его честность будет ему только на руку. Он готов был признать, что он – невнимательный, рассеянный кретин и у него, возможно, расстройство внимания, нарушение памяти и бог знает что ещё, потому как он действительно порой забывает, какое сегодня число и какой день недели. Но всё это звучало хорошо только в его голове, где и осталось, потому что когда он увидел Сашу, он забыл абсолютно всё, что собирался ей сказать.       Произошло всё довольно нелепо и оттого печально. Во-первых, они столкнулись в ванной, и на ней был только короткий махровый халатик белого цвета, который отлично справлялся со своей главной функцией – влиять на мужской мозг таким образом, что связать пару слов (не говоря уже о том, чтобы они имели смысл) становится весьма затруднительно. Её светлые волосы были заплетены в небрежную косичку, а в руках она держала комплект чёрного белья. Можно было заметить, что предыдущим вечером она смыла макияж с глаз недостаточно тщательно, поэтому на них по-прежнему оставались следы тёмного карандаша.       – Привет, – пробормотал Крис, неуклюже засунув руки в карманы своих пижамных штанов.       – Привет.       Саша окинула его безразличным взглядом и вернулась к своему отражению в зеркале, делая вид, что его присутствие её совсем не раздражает. Крис пару минут наблюдал за её нервными действиями, пока она пыталась наносить свой стандартный дневной макияж, который не менялся уже пару лет, как не менялась и её страсть к обычным хлопковым футболкам, узким джинсам и дорогому белью. Он взглянул на тот комплект, что она отложила на стиральную машину, и в его воображение постепенно начали вторгаться её образы в нём, отчего он почувствовал себя крайне неловко.       – Нравится? – спросила Саша, уловив направление его глаз в зеркале.       – Что? Нет, я просто… Нет, я хотел насчёт вчерашнего… Хотел извиниться.       – Всё в порядке, – бросила она.       Она даже попыталась выдавить из себя улыбку, но получилось лишь её жалкое подобие. Да и по глазам её было заметно, что ничего не в порядке, Крис отчётливо видел это. Он моментально распознал тип поведения, который она выбрала для этой ситуации, – он назывался «напускное безразличие». Ему страшно хотелось попросить, чтобы она переключилась на «истерику» или хотя бы на «приступ ревности», но это не входило в Сашины планы.       – Я не хочу, чтобы ты считала меня тем, кто не сдерживает своих обещаний. Это… вышло случайно. Я был уверен, что билеты на сегодня, совсем перепутал числа. Со всеми же бывает?       – Не знаю, наверное…       – Пожалуйста, не будь такой холодной, я знаю, что ты злишься.       – Я не злюсь, Крис.       Саша не врала. Она совсем на него не злилась, она была расстроена и подавлена, а это совсем другое.       Всем было хорошо известно, что когда Саша ведёт себя подобным образом, это не только представляет собой затишье перед бурей, но и означает, что все, кто находятся рядом с ней, обречены на подавленное настроение и раздражительность. Именно поэтому, увидев её на кухне ещё час назад, Глеб поспешил смыться из дома как можно скорее, пока ему, как зараза, не успело передаться её дурное настроение.       – Я просто не понимаю, зачем нужен телефон, если постоянно отключать на нём звук? – помолчав, вдруг спросила она. В её голосе не было осуждения, она как будто бы просто интересовалась из чистого любопытства, но Крис знал, что только как будто. Очевидно, таким образом она пыталась узнать, почему он его отключил.       – Извини. Если бы знал, что ты будешь звонить, конечно, не отключал бы. Саша… послушай… я обещал, поэтому мы сходим. Обязательно сходим. Ты же ещё хочешь этого?       Саша пожала плечами. Ну, не могла же она сказать «да», это бы выглядело так, будто она простила его слишком быстро.       – Когда ты хочешь? Просто скажи, когда. – Он развернул её за плечи к себе лицом.       Она облизнула верхнюю губу и неуверенно посмотрела на него. Похоже, он и вправду переживал, его глаза смотрели тем самым грустным взглядом, полным раскаяния, и ей на мгновение стало смешно, что она разыгрывает такую трагедию из-за того, что он перепутал числа.       – Сегодня, – сказала она наконец и даже немного улыбнулась.       Но Крис, к её удивлению, вместо того чтобы согласиться, только поджал губы, так что она сразу же поняла, что что-то не так.       – Может, завтра?       – Почему завтра?.. Ты спросил у меня, когда я хочу. Я хочу сегодня. Зачем было спрашивать, если теперь предлагаешь другой день? – Она начинала раздражаться, что не предвещало ничего хорошего.       – Я не могу сегодня… Думал, ты выберешь другой день…       – Почему ты не можешь?..       Крис немного помедлил, прежде чем дать ей честный ответ:       – Мы с Лией идём в театр.       – Ты что, шутишь?       – Нет. Саш… Любой день, только не сегодня. Может, выходные?       – Дай пройти, пожалуйста.       Крис стоял в дверях, загораживая собой выход из ванной, и она – прямиком перед ним, опустив глаза в пол и скрестив на груди руки. Она всё ещё была под впечатлением от того, что он только что ей сказал. В театр, серьёзно, Крис? Почему он бросает ей это в лицо, зная, что она тоже любит театр, но её, в отличие от Лии, сводить туда не может? Жуткая обида начинала разрастаться у неё в груди, словно плесень, покрывая собой все её лучшие чувства к Крису.       Он всё-таки отодвинулся, выпуская её в коридор, и Саша быстрым шагом направилась в свою комнату. Она уже жалела, что они завели этот разговор. Ей стоило уйти после того, как он сказал, что хочет извиниться.       – Ты обиделась?       – Крис, мне нужно переодеться. Я могу сделать это при тебе, мне всё равно, но я знаю, что ты не хочешь этого видеть.       Это было не совсем верной формулировкой, но Крис всё же вышел за порог её комнаты и прислонился спиной к стене. Как же его всё это расстраивало. Он ненавидел даже самые мелкие их ссоры, он ненавидел, когда она делает вид, будто всё в порядке, и ведёт себя с ним как чужая. Ничто не ранило так сильно, как её холод и неприступность.       – Я не хочу, чтобы мы ссорились. Я чувствую себя ужасно, когда ты так со мной разговариваешь. И я уверен, что тебе так же паршиво сейчас. Наверное, даже хуже, потому что я вдобавок оказался обманщиком. Я не знаю, почему я такой идиот, что даже когда решил извиниться, не могу сделать это нормально. Не молчи… Ты переоделась?       Саша присела на край своей кровати и слушала его. Он был прав, ей было так же паршиво, как и ему. Она знала, что её упрямство всё только портит и делает хуже им обоим, но не могла ничего поделать с собой. Театр всё ещё не выходил из её головы. И тут она решила, что последний вопрос решит всё за неё.       – Где ты был вчера вечером? – спросила она.       – У Лии дома, - ответил Крис, ещё не понимая, какую ошибку совершил.       Она ничего не сказала в ответ.       Через пару минут, когда тишина уже стала невыносимой, он решил заглянуть к ней в комнату.       В груди что-то сжалось, когда он увидел её. Она лежала на кровати, ноги, согнутые в коленях, были опущены на пол, длинные волосы рассыпались по постели. На ней было только то самое чёрное бельё, которое при дневном свете сильно контрастировало с её бледной кожей, и больше ничего. Она лежала и плакала, уставившись в потолок, и слёзы, быстро скатываясь по её щекам, затекали в уши, щекоча их внутри.       – Не обращай внимания, – пробормотала она, чувствуя, как прогнулся матрас, оттого что Крис сел рядом. – Просто ПМС.       – Мне сделать вид, что я поверил?       Он легко поднял её на руки, и спустя пару секунд она уже лежала между его ног, прислонившись спиной к его животу, сильные руки Криса обвивали её сзади. Он потянул на себя плед, чтобы укрыть их ноги, и поцеловал её в щёку. Она никак не отреагировала. Создавалось впечатление, что она превратилась в игрушку. С ней можно было делать, что хочешь, но она оставалась безразличной и вялой.       – Только не плачь, умоляю. Чувствую себя чудовищем.       – Почему?       – Потому что ты плачешь из-за меня. Я, видимо, снова что-то не то сказал. Извини…       – Что-то? – усмехнулась она сквозь слёзы.       Крис молчал, растерянно смотря на неё своими виноватыми глазами. Она повернулась и лениво обняла его на минуту, прежде чем поцеловать его в лоб.       – Я люблю тебя, – сказала она и, вытерев руками лицо, встала.       Он наблюдал, как она одевается; её действия отдавали чем-то автоматическим, когда она натягивала чёрные джинсы и застёгивала рубашку. Она подправила макияж, испорченный слезами, взяла свою сумку и молча вышла. Крис последовал за ней в прихожую, где она всё с тем же отсутствующим видом надевала ботинки.       – Куда ты идёшь? – наконец спросил он.       – На свидание.       Крис недоверчиво повёл одной бровью.       – С кем?       – С той девушкой из клуба.       «Что-что-что? – хотел спросить он, но слова застряли в горле. – Ещё раз, с кем и куда ты идёшь?..»       – Хорошего вечера, – бросила Саша и ушла, оставив его стоять с приоткрытым ртом.

***

      Пришлось прождать полчаса, сидя на лестнице этажом выше, пока Крис не ушёл на работу. Она больше не плакала, только сидела и отрешённо смотрела в небольшое окно, прислушиваясь к звукам, которые издавал лифт время от времени. В подъезде было ужасно тихо, но тем лучше, потому что нельзя было пропустить момент, когда захлопнется дверь в их квартиру и Крис уедет вниз, освобождая ей путь назад.       Она повернула замок и приземлилась на шкаф для обуви. Ей было жарко. Сердце колотилось как бешеное. Ужасно хотелось есть. И одновременно не хотелось. Она не хотела больше этим заниматься, она не хотела снова оказаться в ванной, наевшись до отвала. Одна мысль об этом пугала, еда пугала её.       На смену той лёгкости, что она так любила и что была с ней всё утро, пришли головокружение и слабость. Последние силы ушли на то, чтобы снять с себя одежду и добраться до постели, и сев на неё с ногами, она поняла, что сейчас упадёт. В глазах потемнело, и нащупав подушки, она опустилась на них. Она думала, что потеряла сознание, но этого не случилось; она всё ещё слышала, как сильно стучит сердце, темнота перед глазами постепенно рассеялась. Через некоторое время она уснула.       Саша совсем потерялась во времени и не могла понять, сколько она проспала, когда её разбудил вернувшийся домой Глеб. Он тормошил её за плечо до тех пор, пока она не перевернулась на спину и не открыла глаза. За окнами было по-прежнему серо, небольшие тучи затянули небо, и было затруднительно понять, сколько времени точно прошло. Ну, по крайней мере, ещё не стемнело.       – Который час? – сонно пробормотала она, потягиваясь в постели.       – Три часа дня. Ты в порядке?       – Да… мне показалось, что уже следующий день… Не помню, как уснула.       Глеб изучал её бледное лицо, прищурив глаза. Как-то неважно она выглядела. Она казалась ему больной.       – Ты не заболела? – спросил он, прикладывая руку к её лбу.       – Нет, просто устала от всего.       Он смотрел на неё так, как будто всё знал. От этого Саше было не по себе. Но он никак не мог узнать, если только не читал её дневник, а он его не читал, потому что тот надёжно спрятан. Тогда почему он так смотрит?       – Я хочу, чтобы ты сейчас поела, – сказал вдруг Глеб.       – Что? П-почему? – Она даже приподнялась на локтях от неожиданности.       – Крис сказал, что врач велел тебе продолжать диету. И насколько мне известно, ты этого не делаешь.       – Он скоро назначит новую. После того как я сдам анализы.       – Но до этого у тебя есть старая. – Глеб улыбнулся своей улыбкой «тебе-меня-не-провести» и закивал головой. – Сейчас доварится картошка, мясо я уже поджарил.       Мясо… Она уже сто лет не ела приготовленное Глебом мясо. Только покупные котлеты из отдела кулинарии в супермаркете, которые приносил Крис. Не то чтобы они были плохими, но это было не то. Ей всегда нравилась та простая еда, которую делал Глеб. Он не знал, что такое гаспачо и ризотто, чем отличается рукола от мангольда и маффины от капкейков, и был твёрдо уверен, что жюльен – исключительно ресторанное блюдо. Но он абсолютно точно знал, что делать с хорошим кусочком свинины и как запечь курицу в микроволновой печи, и в Сашиных глазах это возносило его в ранг кулинарных богов, потому что сама она предпочитала к сырому мясу руками не прикасаться.       Она была страшно голодной. Мысль о предстоящем обеде её немного нервировала, но присутствие Глеба означало, что она не сможет объесться, и это успокаивало. При людях она всегда была сдержана за столом, не позволяла себе лишнего, ела медленно и аккуратно, но стоило ей остаться с холодильником один на один, и всё шло по знакомому до боли сценарию.       – Ты что, стала читать этот отстой? – Рука Глеба потянулась к журналу, лежащему на тумбочке. Он внимательно изучил яркую обложку и открыл оглавление. – Мода, красота, истории, кухня, секс, путешествия, гороскоп, – с гордостью перевёл он.       – Это не мой. Лиа забыла его в гостиной, я взяла посмотреть.       – На что тут можно смотреть? Я не знаю, конечно, что тут пишут, но эти девушки не похожи на реальных людей. Количество фотошопа зашкаливает. Это просто смешно… Им нужно выйти на улицу и посмотреть, как на самом деле выглядят женщины. – Он изумленно пролистал рекламу мировых брендов в начале журнала, прежде чем сказать: – Я, пожалуй, заберу это.       – Куда? Он не наш.       Глеб её проигнорировал. Он не хотел, чтобы она смотрела на эти фальшивые тела и лица, доведённые ретушерами до «совершенных» форм, зачастую противоречащих анатомии человека. У неё и без того были проблемы с представлением о собственном теле, не хватало ещё этих примеров для подражания.       – С Крисом с утра виделась?       – Да.       – Что сказал?       – Ничего. Идёт в театр вечером.       «Вот идиот», – подумал Глеб. Теперь он понял её настроение, она расстроилась из-за этого дурацкого театра. Да кто туда вообще ходит? Только такие пары, как Лиа и Крис, для которых это, очевидно, предел развлечений. Саша пыталась добиться от него похода в театр несколько раз, но это было не то занятие, за которым Глеб хотел бы провести весь вечер. Испортить вечер, если быть точнее.       – Я им очень сочувствую, – ухмыльнулся он, перебирая лежащие у неё на столе вещи.       – Почему?       – Да там же тоска. Там даже нельзя разговаривать, потом вечно мешает чья-то башка и нельзя положить руку на колено своей девушке. И все постоянно хлопают. Оглохнуть можно.       – Ну, вообще-то люди туда не обжиматься ходят.       – Да, я знаю. Как раз для Криса местечко с этой его Лией.       Саша не смогла сдержать улыбки. Она была рада, что он пришёл. Одна бы она уже сошла с ума, не говоря уже о том, что точно не стала бы есть. Глеб в своём роде спас её. Она наблюдала за тем, как он хватает подряд всё, что попадётся ему под руку, и с интересом рассматривает. Его любимое занятие.       – Крем против целлюлита? – удивлённо прочитал он надпись на оранжевой банке. – Это ещё зачем?       – Разве не очевидно?       – Зачем он тебе, я имею в виду? У тебя ведь его нет.       – Глеб, просто положи его, где взял. – Она даже встала с постели и подошла к нему, чтобы отнять банку с кремом, но Глеб поднял руку вверх, что не оставило ей никаких шансов. – Это всего лишь крем. Плюс, ты наверняка не знаешь, как выглядит целлюлит.       Он рассмеялся. Было глупо так думать с её стороны, он был довольно продвинутым. Он даже знал, что такое пуш-ап и зачем нужен консилер.       – Я прекрасно знаю, как он выглядит. Я видел летом кучу целлюлитных ляжек в коротких шортах, и это, похоже, вообще никого не волнует. И ещё я знаю, что у тебя его точно нет.       – Я всё равно буду мазать ноги кремом, почему бы на всякий случай не взять от целлюлита?       Глеб втянул щёки и покачал головой, смотря на неё сверху вниз.       – Саша. Если ты снова начала заниматься этой ерундой…       – Не надо делать из мухи слона! Это всего лишь крем, успокойся.       – Ладно, – вздохнул он и поставил банку на шкаф. Как будто она потом не сможет достать её оттуда с помощью стула. – Как насчёт этого? – Глеб взял со стола ярко-красную рекламную листовку и помахал ею у неё перед носом. – Энитайм Фитнесс, скидка двадцать процентов на занятия в группе до конца октября при предъявлении купона! – воскликнул он. – Ну, надо же! И откуда это только здесь взялось?!       – Раздавали на улице…       – И зачем ты это взяла?       – Я собираюсь пойти туда.       – Уже не собираешься, извини. – С этими словами Глеб разорвал рекламу на несколько частей прямо перед её лицом и сложил их аккуратной стопочкой на столе. Её глаза сузились, и она попыталась толкнуть его руками в грудь, на что Глеб улыбнулся. Она выглядела возмущённой, что он всегда находил очень милым. Её брови были сдвинуты и рот приоткрыт, во взгляде читалось явное раздражение.       – Ты… только что… порвал мою скидку… – медленно проговорила она, всё ещё не веря в то, что он сделал это. – Ты охренел?       – Мм… Нет?       – Нет?!       – Я прослежу, чтобы ты не попала ни туда, ни в любое другое место, где ты сможешь заняться своим любимым самоистязанием. Я был достаточно глуп, когда позволил тебе ходить в тот чёртов бассейн, но это больше не повторится. Я знаю, что ты пытаешься делать.       – Причём тут бассейн? Что я пытаюсь делать?!       – Мне напомнить, как ты валялась без сознания, когда мы были в Сиэтле? Ты не знаешь меры! Ты не способна нормально заниматься спортом, чтобы это было тебе во благо. Ты не понимаешь, когда нужно остановиться. Саша. Посмотри на меня. – Он взял её лицо в свои руки и поднял на себя, но она отвела глаза в сторону. Она больше не хмурилась и, кажется, больше не хотела с ним спорить. – Если у тебя снова… проблемы, то ты должна об этом сказать, и мы будем решать их вместе.       – У меня нет проблем, – тихо сказала она.       Глеб смотрел на неё некоторое время, а затем притянул к себе и обнял. Он всё ещё не был уверен, что она говорит правду, но было понятно, что обсуждать она это не хочет. Она стыдилась даже вспоминать об этом, значит, об откровенном разговоре не могло быть и речи.       – Хорошо. А сейчас пойдём поедим.       Саша кивнула и позволила ему отвести себя на кухню. Накормив её, Глеб предложил ей взять пару выходных, чтобы отдохнуть, и она даже согласилась подумать над этим. Он пытался задавать ещё некоторые наводящие вопросы по поводу её самочувствия, но она продолжала всё отрицать и уверяла, что всё в порядке, пока Глеб не отстал. Она по-прежнему надеялась справиться с этим самостоятельно. То есть так, чтобы никто не узнал.

***

      Крис пришёл поздно вечером, когда они досматривали фильм, лёжа на диване в большой комнате. Саша лежала на плече у Глеба, и её глаза были полуприкрыты, на экран она почти не смотрела. Даже появление Криса не вывело её из того сонного состояния, в котором она находилась. Он устало поздоровался с ними, пытаясь определить по их позе, в каких отношениях они сейчас находятся, но Глеб решил помочь ему с этим.       – Мы не встречаемся, – проворчал он, заметив его изучающий взгляд.       – Понятно…       Саша молчала. Даже не смотрела на него. Только взглянула на секунду и сказала «привет». И всё.       – Было что-то интересное в театре? – спросил Глеб.       – Даже и не знаю… Что там может быть такого?       – Ну, может, кто-то из актёров забыл слова. Или упал в ту яму с музыкантами. – Он широко улыбнулся. Похоже, он всегда мечтал это увидеть.       – Нет. Видимо, они ждут тебя, чтобы это случилось, – угрюмо ответил Крис. Выглядел он не слишком весёлым. – Поспи здесь, ладно? Я лягу у себя.       – Ладно.

***

      Саша проснулась у себя в комнате, почувствовав, как чьи-то большие руки прижали её к своему тёплому телу. Видимо, Глеб перенёс её сюда и остался вместе с ней, после того как она уснула в гостиной. Конец фильма она не помнила. Она закрыла глаза, пытаясь вернуться ко сну, но этому мешало тёплое дыхание ей в затылок. За окном уже было светло и по-прежнему серо. Саша заворочалась, но руки не отпускали её, они держали её одновременно нежно и крепко. Наконец, собравшись с силами, она отодвинулась и приподнялась в постели.       Это был не Глеб.       Прямо перед ней лежал Крис, и он не был спящим. Он опёрся головой на руку, согнутую в локте, и смотрел на неё, закусив губу.       – Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она, прежде чем лечь обратно, в позу, зеркально отражающую его.       – Извини. Я не думал тебя будить. Просто никак не мог уснуть.       – А сколько…       – Полвосьмого, спи.       Мысль о том, что он не мог уснуть примерно восемь часов, как иголка, неприятно кольнула её в сердце. Ей тут же захотелось обнять и успокоить этого лохматого парня с большими зелёными глазами, полными грусти. Даже в полвосьмого утра он умудрялся выглядеть милым, когда она чувствовала себя заспанной макакой с глазами-щёлками и опухшим лицом. Саша ему немного завидовала в этом. Всё, что ему нужно было сделать перед тем, как выйти из дома, это принять душ и почистить зубы. Всё. Возможно, побриться (опционально). Хотя он и небритым был хорош.       – Это из-за того, что мы… – она сделала паузу, точно не зная, как это назвать, – поссорились?       – Да. У меня, кажется, проблемы с извинениями, и вчера я сделал всё только хуже. Я всегда говорю что-то не то…       – Ты не понимаешь, что именно?       – Возможно, догадываюсь. Ты… ревнуешь? – предположил Крис. – Может, я вчера сказал и не то, что ты хотела услышать, но я, по крайней мере, сказал правду.       – Спасибо… – пробормотала Саша, шмыгнув носом. В глазах защипало. Что за ерунда? Она совсем не хотела плакать. – Но дело не в словах, а в том, что ты делаешь. Ты даже не знаешь, как я по тебе скучаю. Мы проводим так мало времени вместе… Раньше было совсем по-другому.       Крис молчал, обдумывая её слова. Он был рад, что она вообще с ним разговаривает. Но что она хотела сказать тем, что она скучает? Скучает по чему? По временам какой давности? «Раньше» – это когда? Все эти вопросы его озадачивали и немного пугали.       – Может, мне просто показалось, но ты в последний месяц не сильно хотела проводить со мной время вместе.       Наконец-то он сказал ей это. В конце концов, ему и правда бывало обидно за то, как редко они виделись с тех пор, как она вернулась. Она как будто избегала его. Но ведь это бессмысленно; он не мог на самом деле верить в это. Зачем ей его избегать?       – Я хотела. Просто…        «…это небезопасно», – продолжила про себя Саша.       – Что?       – Просто так получалось. Я хочу проводить с тобой время. Как раньше.       Снова это «раньше». Что именно, чёрт возьми, это значит?       – Когда раньше? – решил уточнить Крис. Это действительно было важно.       – Давно ещё… – Она протянула к нему руку, чтобы убрать со лба волосы.       Этот ответ не годился. Он был ещё более таинственным, чем слово «раньше». Криса это настораживало. И одновременно он боялся того, что она может сказать. Она ведь не может хотеть, чтобы они снова вели себя как пара? И как только ему пришла в голову эта мысль, он тут же осознал, что они лежат в одной постели, на ней только крошечная шёлковая ночнушка и она гладит его по лицу. Это было не то, чем должны заниматься брат и сестра в их возрасте. Об этом не было нигде написано, но он подозревал, что у нормальных людей всё иначе.       Он всегда мечтал, чтобы в какой-то книге или специальной брошюре было перечислено то, что им позволительно делать вместе и что – нет. Что приемлемо, а что нет. Хотел, чтобы кто-то чётко прочертил между ними ту самую границу и они перестали действовать интуитивно, потому что граница, которую они обозначили для себя сами, была весьма размытой и условной.       – Как давно? В детстве? Или позже?       Саша придвинулась к нему немного. Её лицо было совсем близко, прямо напротив его, когда она тихо сказала:       – Позже… Немного позже.       Ему на секунду показалось, что его сердце бьётся так сильно, что она вполне может это услышать, и он слегка покраснел. Саша могла заметить, как напряглось его тело, даже воздух между ними странным образом накалился, и она поняла, что именно он боится услышать. Для неё стало очевидным, что он не хотел того же, чего и она. К счастью, это уже не ранило её так сильно, как три года назад.       – Я бы просто хотела бывать с тобой почаще, – сказала она. – Я знаю, что есть Лиа, но я тоже всё ещё здесь… – Её голос задрожал, и в глазах появились слёзы. – И ты мне нужен.       – Саша…       Он притянул её к себе и крепко обнял, она уткнулась носом в его шею. Поглаживая её рукой по спине, он чувствовал её слёзы у себя под ухом.       – Я тоже люблю театр… И китайский сад… И Стэнли… – плакала она, как маленький ребёнок. – И я хочу к тебе на работу… Почему ты водил туда Глеба?       Крис улыбнулся. Глеб, ну разумеется. Как он мог забыть о ревности к Глебу? Он готов был поспорить, что желание побывать у него на работе возникло у неё только после того, как она узнала, что там был Глеб, потому что прежде он об этом ни слова не слышал. И она, видимо, представляла себе, что для Глеба была организована специальная экскурсия по всему зданию, тогда как на самом деле он всего лишь ждал его в холле и затем они вместе обедали.       – Ты никогда не говорила, что хочешь туда. Как я должен был узнать об этом, когда ты молчишь? Теперь обязательно сходим…       Всё верно: пока молчишь – никто не узнает о том, что у тебя на уме. Эта мысль придала ей уверенности, что Крис точно не может знать о её чувствах.       – Мы будем проводить время вместе чаще, – сказал он. – Я обещаю. Нет, на этот раз правда обещаю.       – Ну-ну…       – Я даже побуду с тобой ещё полчаса перед работой. Только не плачь. – Он слегка отстранился от неё, чтобы вытереть слёзы с её лица, и, перевернувшись на спину, обнял её одной рукой. – И… я буду стараться.        «Это я буду стараться, – подумала Саша. – Я стану лучше для тебя».

***

      В полдень она была в парке Линн Каньон. Стоя перед входом в клинику, что спряталась от посторонних глаз за высоким забором на его окраине, она колебалась с тем, чтобы войти внутрь. Вдруг его там нет? Может, он уже вообще здесь больше не работает. Она могла бы позвонить сначала, но почему-то этого не сделала. Оттягивая время, она достала из сумки помаду и зеркальце и накрасила губы. Так-то лучше.       Глубоко вдохнув, она приблизилась к стеклянным дверям, и они автоматически раскрылись перед ней, пропуская в большой холл. Светло-зелёные стены и такие же ковровые дорожки на белом полу, современные картины на стенах, мягкие диваны и журнальные столики с недопитыми чашками чая – всё было как раньше. А главное – ни души. Только женщина за приёмной стойкой. Кажется, она была новой, что, в общем-то, было к лучшему.       – Добрый день, я могу вам помочь? – спросила она, вежливо улыбаясь, когда Саша приблизилась к стойке. Из колонок на стене доносилась тихая, спокойная музыка. – Вы кого-то ищете?       – Да… Доктора Штайна.       – А, вы – Клэр, верно? Решили прийти всё-таки?       – Эм… да, это я, – быстро подстроилась Саша. Какая удача. – Да, пришла, как видите.       – Просто вы отменили… – пробормотала женщина, отмечая что-то в своём журнале. – Ну, всё в порядке, он здесь. Можете пройти к нему в кабинет, он скоро подойдёт.       – Хорошо, спасибо.       – Вас проводить?       – Нет-нет, я знаю, где это.       Она прекрасно знала всё в этой клинике, она всё ещё помнила план эвакуации, приклеенный к стене в коридоре, который она рассматривала каждый день от скуки. И, разумеется, она знала, где находится кабинет Романа, она бы нашла дорогу с завязанными глазами. Медленным шагом она направилась к его двери, на которой висела табличка с его именем и номером сто один, и, поёжившись, вошла внутрь.