Полное затмение

– Папа, папа! Посмотри на меня! Бальдр так походил на Джейн, что смотреть на него иногда было больно. Для своего возраста он отлично держался в седле, ловко правя серым пони. Тор улыбнулся: – Молодец. Утро выдалось тихим: послы отдыхали после пира, и до вечера можно не беспокоиться о церемониях. Пони, иногда выбегая на белые камни дорожки, носился по ярко-зелёной лужайке, и длинная грива трепетала на ветру. Сидевший в тени ажурной беседки Тор облокотился на подоконник, задумчиво следя за Бальдром и в который раз задаваясь вопросом: сколько лет отмерено его сыну-полукровке? Взрослел тот немного быстрее асгардцев, и при мысли об этом сердце сжималось. Ежесекундно оглядываясь на Тора, Бальдр красовался в седле, заставляя пони резко менять направление, останавливаться, снова бежать. В восторженном взгляде мальчишки светилась жажда похвалы. – Прекрасно! – снова улыбнулся Тор. Бальдр был счастлив. Он всё резвился… А Тору опять чего-то не хватало, и дело не только в отсутствии Джейн. Глядя на сына, спрашивая себя, что же не так, всматриваясь в разгоряченное лицо Бальдра, его тёмные волосы, Тор, наконец, понял: ему не хватает второго мальчика. Брата. Для Бальдра. Сколько себя помнил, Тор привык быть вдвоём, и когда утих восторг того, что у него вообще появился сын, захотелось большего. Только сейчас вдруг ясно и остро пришло осознание: Джейн нет, второго чуда не будет. И стало тоскливо до тошноты. Отвернувшись от сына, Тор переводил дыхание, а из сердца словно что-то выдирали. – Папа! Посмотри на меня! Тор заставил себя обернуться и улыбнуться. Бальдр вдруг показался таким одиноким. Тор не представлял, как можно расти без брата, ведь это так… грустно. Но для появления брата Бальдра придётся взять вторую жену – об этом и думать не хотелось. Или усыновить ребёнка, как сделал когда-то отец. Вот только к чему это привело… Желая прогнать ненужную тоску по Локи, Тор силился сосредоточиться на его преступлениях, но то и дело вспоминал поцелуи. Вечером, лёжа в постели, Тор вновь задумался о том, что не привык быть один: сначала он был вместе с Локи, потом с Локи и друзьями, потом – но этого оказалось мало – только с друзьями, и лишь Джейн удалось заполнить пустоту в сердце, стать второй половиной. Теперь этой половины нет. У друзей своя жизнь, с Сиф неуютно из-за её явной любви, а остальные… высокое положение заставляло прочих держаться на почтительном расстоянии, и ни о какой обычной дружбе, даже просто посидеть выпить в таверне, теперь нечего и мечтать. Тор шумно перевернулся на спину и посмотрел на полог. «Правление – тяжкая ноша», – говорил отец, но в детстве и юности его слова казались преувеличением, этакой воспитательной страшилкой. К сожалению, отец оказался прав. Проснувшись на рассвете, Тор вновь стал думать о Локи. Так случалось всегда, стоило чуть расслабиться и позволить себе вспомнить о чём-нибудь. Одно воспоминание тянуло за собой другое, третье, не заметишь, как пошло десятое или двадцатое, а потом – хоп! – и уже погребён лавиной сантиментов. И не сказать, что Локи асгардец особых, достойных любви и восхищения духовных качеств, героизма и прочего, и вписал он себя в историю каким-то безумным злодеем, а всё равно из сердца его не выкинуть, хоть тресни. С другой стороны, несколько десятков лет разлуки ничто против почти тысячи двухсот лет жизни вместе. Глядя на едва озарённое холодными солнечными лучами пустое место рядом с собой, Тор подумал: «Может, надо прожить ещё тысячу лет одному, чтобы привыкнуть…» Только привыкать не хотелось. Тор сел. Надо было выкинуть всю эту болезненную чушь из головы как можно скорее. И Локи выкинуть из головы в первую очередь. Решить выкинуть Локи из головы куда проще, чем это сделать. Тор на него ещё злился. И прощать не собирался. И очень хотел держать Локи в уверенности, что о нём забыли, и братских послаблений больше не будет. И навещать Локи Тор не собирался. Никогда. И подарков дарить не собирался. Но под вечер его Дня рождения, уверяя себя, что Джейн бы это одобрила, ведь «он твой брат, вы должны помириться, и это пойдёт ему на пользу», Тор шёл по радужному мосту с корзинкой золотых яблок. «Я последний дурак, – думал Тор. – Но семья – святое. И… вдруг Локи изменился? Ведь мог же за столько лет… Я дурак». Хеймдалль посмотрел с немым укором. – В Свартальфхейм, – велел Тор. Меч стража с тихим скрежетом опустился в сердцевину механизма, и перед глазами заплясали радужные всполохи, потащили за собой – вперёд-вперёд-вперёд. Тор моргнул, привыкая к мрачному освещению мира тёмных эльфов. В небе стоял чёрный диск с вылинялой золотой короной – жуткое солнце, аж мурашки по коже. В следующую секунду чуть не выронивший корзинку Тор подумал, что ошибся местом назначения. В своё время в Свартальфхейме для Локи огородили магическим барьером две квадратные мили пустыни и построили простой каменный дом в один этаж. Тору и это казалось огромной уступкой, роскошью. Узнав подробности, Джейн возмутилась негуманностью ссылки, уверяла, что за несколько тысяч лет Локи сойдёт с ума от одиночества и безделья, что в мидгардских тюрьмах и то условия лучше, что самый закоренелый преступник имеет право на достойное существование – и всё в таком духе, пока Тор не поручил ей курирование Локи. Из проводимых мероприятий Тор знал только, что Джейн приглашала психотерапевта – нескольких, ибо с первыми пятью или десятью не получилось, – а потом усиленно искала для Локи хобби. И вот теперь Тор узнал, что такое в представлении Джейн достойное существование для брата короля. Барьер раздвинули до горизонта. От места, выжженного многочисленными печатями перемещения, между изящными фонариками тянулась широкая дорога из чёрного камня. Она заканчивалась у трёхэтажного золотого дома с большими окнами и портиком-крыльцом. Рядом – огромная полусфера купола оранжереи с бурной растительностью. Вокруг дома была лужайка. Блеклая и хилая, но лужайка в мёртвом Свартальфхейме! Из-за дома выбежала трёхцветная кошка и, вопросительно глянув на Тора, нырнула в отверстие в двери. Тор поморгал. Помотал головой. Снова поморгал. Всё осталось на месте. Мама говорила, что Локи в глубине души хороший, Джейн утверждала, что у него есть неотъемлемые права, в том числе на уважение чести и достоинства. Причины разные, а суть одна: Локи получал всё, что только мог получить в своём положении. И при этом оставался всем недоволен. В одном из окон на первом этаже загорелся тёплый свет. Крепче стиснув ручку корзины, Тор шагнул на каменную плиту дороги, и фонарики вспыхнули, озаряя путь к величественно мерцавшему на фоне тёмных облаков золотому дому. А здесь красиво… «Локи – пройдоха», – вдруг восхитился Тор, не в силах сдержать улыбку. Дверь только начала открываться, и улыбка исчезла, а внутренности скрутило от волнения. Тор замедлил шаг. В дверном проёме показалась тонкая фигура, и удивлённый Локи вышел на крыльцо, в свет чёрного солнца и жёлтых фонариков. Босой, в тёмных штанах по колено и свободной серо-голубой рубахе с оранжевым плетением вышивки, Локи казался худее и жилистее, чем помнил Тор, и выше. Перехваченные у макушки волосы смотрелись странно, ещё чужероднее непривычной одежды, но, в прочем, вполне мило. Антимагический ошейник и браслеты казались украшениями. Тор остановился у ступеней крыльца, глядя Локи в глаза, не зная, что сказать. Локи приподнял бровь: – Надеюсь, ты пришёл не из-за каких-нибудь неизвестно откуда выползших тёмных эльфов. Такой родной. Корзинка выскользнула из рук, яблоки, глухо стуча, покатились по камням. – Локи, – бросился к нему Тор и стиснул в объятиях, на глаза навернулись слёзы. – Локи, паршивец ты… ну зачем ты… зачем ты так поступал? От Локи терпко, пряно пахло какими-то чужими запахами, и сам он был невозможно жёсткий, будто в броне, но и податливый одновременно. – Локи… – прошептал Тор, водя носом по его виску. – Задушить решил, да? – тихо проворчал, глядя в сторону, Локи. Чуть отстранившись, Тор положил ладонь на тыльную сторону его напряжённой шеи и дёрнул к себе, почти сталкивая лбами: – Я пришёл навестить тебя. И млел от его дыхания на своих губах. – Я заметил, – сердито признался Локи. Продолжая удерживать за шею, Тор большим пальцем медленно провёл по его уху, потёр мочку. – Тор… Сердце выскакивало из груди. Как же приятно было к Локи прикасаться, чувствовать его тепло. Тор снова погладил ухо, и Локи нахмурился: – Папы с мамой больше нет следить, чтобы ты по молодости детей вне брака не наделал. Да и ты уже взрослый мальчик, так что поищи развлечений в другом месте, весь Асгард в твоём распоряжении. Всё. Отпусти меня. Хватит. Восторг угас, и руки сами разжались. Локи отступил, оправляя шёлковую рубаху. – Прости, я не хотел… – попробовал извиниться Тор. – Я хотел… яблок принести тебе в честь твоего дня… ну ты понял, да? – Мне кажется, или ты поглупел ещё больше? – Локи слабо улыбнулся. – Ладно, проходи, раз пришёл. – Он размотал шнурок на хвосте, и чёрные волосы рассыпались по плечам. – Извини, я был немного занят, не люблю, когда мешают. Тор принялся собирать яблоки, они выскальзывали из непослушных рук: – Чем занимался? – Йогой. – Чем? – поднял голову Тор. – Забудь, – отмахнулся подпиравший притолоку Локи. – Чай будешь? – Да, конечно, – поспешил согласиться Тор, хотя из завариваемых мидгардских напитков предпочитал кофе. – Сейчас сделаю, – Локи скрылся в доме. Усевшись на ступеньку, Тор шумно выдохнул. Какая-то его часть – маленькая и трусливая – хотела сбежать. Но другая часть – большая и добрая – надеялась обнаружить в Локи изменения к лучшему. В бок кто-то ткнулся. Тор поднял руку: кошка. Перебирая передними лапами, замурлыкала, потянулась навстречу ладони. Мягкая, шелковистая шкура приятно щекотала кожу, и Тор снова улыбался, наглаживая ласкового зверя. – Джейн! Тор вздрогнул. – …кис-кис-кис, – позвал Локи, и кошка унеслась в дом. Издёвка? Или проявление привязанности? Торопливо собрав оставшиеся яблоки, Тор подхватил корзину и вошёл в дом Локи. В большой прихожей ничто не напоминало Асгарда: светло-зелёные стены, паркетный пол, серебряные светильники и мидгардские пейзажи на картинах. В выходившей на оранжерею арке напротив входа появился Локи с подносом, кивнул: – Сюда. И с чайными принадлежностями нырнул в один из дверных проёмов. – Фригг, слезь, – послышался голос Локи. Тор вошёл в серую комнату с большим окном на пустыню. Казалось, комната – часть этой пустыни. В чёрном кресле рыжая кошка нервно дёргала хвостом, в другом таком же бархатном кресле сидел Локи и разливал душистый чай. Сервиз ослепительно белел на чёрном столе. – Присаживайся, угощайся, – Локи откинулся на высокую спинку. Увидев надвигавшегося Тора, рыжая кошка умчалась прочь. – Её зовут Фригг? – уточнил, присаживаясь, Тор и поставил корзинку на пол. – А трёхцветную… Джейн? Локи кивнул и торопливо добавил: – Только обойдёмся без вопросов по поводу кошачьих имён. Назвал и назвал, ладно? – Как хочешь. Тор улыбнулся. – Прошу, – взяв блюдце с чашкой, Локи подул на чай, и пар всколыхнулся у вытянутых трубочкой губ. – Спасибо, – Тор подул на свой чай. Локи хотел сделать глоток, но в последний момент остановился: – У мидгардцев много сортов чая. Замечательный напиток. – Да, – Тор подул ещё раз и немного пригубил сладко-кислого отвара с лёгким горьковатым привкусом. – Горячо. Едва коснувшись белоснежной кромки чашки губами, Локи сказал: – Это смесь из нескольких сортов. Тебе нравится? Отпив немного, Тор утвердительно кивнул. Прикрыв глаза, Локи с явным наслаждением понюхал чай и добавил: – Сам намешивал. – О, – Тор сделал глоток побольше. – Замечательно вышло. Я предпочитаю кофе, но этот чай… действительно хороший. – Правда? – внимательно посмотрел в глаза Локи и дрогнувшим голосом добавил: – Тебе действительно нравится? – Да, конечно, – кивнул Тор и в подтверждение выпил больше половины. Опустив блюдце с чашкой на широкий подлокотник, Локи откинулся на спинку и сцепил пальцы на животе. В безмолвии, под прицелом пристального взгляда, Тор неторопливо допивал чай. Вздохнув, Локи подпёр щёку кулаком: – Даже не знаю, что сказать. Обычно Локи не признавался в подобных вещах, и его слова так… тронули. – Я тоже, – мягко улыбнулся ему Тор. – Это всё так… внезапно получилось. Локи качнул головой: – Не в этом дело. Тор недоуменно взирал на него. Разочарованно покачав головой, Локи снова сцепил руки на животе: – Я несколько раз пытался тебя убить, а ты меня посадил. Два раза. И сейчас я сижу из-за тебя. Ты в своём уме пить что-то из моих рук? – Не отравишь же ты меня, – усмехнулся Тор. Локи смотрел серьёзно. Очень серьёзно. – Уже отравил, – тихо уверил он. – Не может быть, – вновь усмехнулся Тор, но улыбка таяла под холодным взглядом. – Ты бы не стал. – Не знаю, как ты правишь Асгардом при такой доверчивости, – вздохнул Локи. – И не надейся, что я пошутил. – Но ты тоже пил… – возразил Тор и уставился на полную чашку на подлокотнике. Опять покачав головой, Локи отвернулся к окну: – Таких, как ты, даже обманывать жалко. – Не верю: ты не стал бы меня травить, – Тор смело допил остатки чая. Локи тяжко вздохнул. – А теперь давай поговорим, – предложил Тор. – Как живёшь? Чем занимаешься? Поджав губы, Локи задумчиво смотрел на чёрную кромку гор у горизонта. В животе у Тора заурчало. И стало как-то неуютно. Тор не хотел верить, но с каждой секундой всё больше ощущал: что-то странное творится с его внутренностями. Он подскочил, хотел ударить до тошноты безмятежного Локи, но, лишь замахнувшись, кинулся прочь – скорее к целителям! – Прощай, братец! – крикнул вслед Локи. Вылетев во двор, Тор заорал: – Хейм… Конец имени кричал уже несясь в радужном сиянии. Рухнул на пол. Кишки скручивало. Обливаясь холодным потом, Тор схватился за живот и помчался к дворцу, понимая: ещё немного – навалит прямо в штаны. Но добежал только до середины моста. Где и навалил.