Полное затмение

«Надо было добавлять яд», – набатом стучало в мыслях, сжимало грудь. – Надо было добавлять яд? – переспросил Тор. Шагнув на маленькое крыльцо, Локи открыл дверь. – Локи, ты понял, что сказал? – Тор метнулся к нему по сухо шуршавшей траве. Не оборачиваясь, Локи потянул за собой дверь. Рывком её распахивая, Тор крикнул: – Ты вообще думаешь, что говоришь, что делаешь?! – Да, – шёл дальше по синему коридору Локи. Спокойствие голоса выводило из себя, сводило с ума. Тор кинулся следом: – Ты понимаешь, что твои действия, твои слова… – рывком развернул Локи к себе, тряхнул: – Ты понимаешь, что делаешь мне больно? Возведя очи горе, Локи хотел идти дальше. Тор припечатал его к стене, ловил рассеянный взгляд: – Ответь мне. Локи молчал. Такой непривычный в этой косынке и странной одежде. С чужим, слишком терпким запахом. Весь какой-то другой, незнакомый Локи. – Ответь, – встряхнул его Тор. – Ты понимаешь, что делаешь? Он ухватил Локи за подбородок и заставил на себя посмотреть. – Тор, – вздохнул Локи. – Ты никогда не думал, что я причиняю тебе боль, чтобы тебе было больно? Сердце болезненно сжалось: как так? Если бы взгляд Локи был безумным, как при разрушении радужного моста, при нападении на Нью-Йорк, при обнаружении обмана – сказанное казалось бы естественным: просто злость. Но Локи говорил о желании причинять боль с потрясающим спокойствием, как о чём-то… нормальном. Привычном. Мягко проведя по щеке Локи, Тор ухватил его ладонью за основание черепа – и палец привычным движением лёг на ухо. – Зачем, Локи? Глядя в упор, тот медленно произнёс: – Чтобы тебе было больно. – Зачем ты хочешь, чтобы мне было больно? – прошептал Тор, прижимаясь лбом к его холодному лбу. – Чтобы ты страдал. Его дыхание тревожило губы. – Но зачем? – Тор уже обеими руками мягко поглаживал уши Локи. – Какой в этом смысл? – Это моё желание, – мотнув головой, Локи сдавленно продолжил: – Это желание… иногда оно разрывает сердце, терзает душу, выворачивает. Мешает есть, спать и наслаждаться жизнью. Сжирает изнутри, неотступно преследует уже несколько столетий. Я… Его лицо исказила мука, Локи прижал свои исхудавшие руки с тёмными кромками грязи под ногтями к груди, точно там была рана, которую он силился зажать. Стало страшно, жутко от безумного выражения лица. От исступлённого шёпота мурашки побежали по спине: – Я… я не знаю, что с этим делать… Это… – Локи закрыл заблестевшие глаза, и его ресницы увлажнились, голос срывался: – Это как огромная дыра внутри, засасывающая свет, радость, вообще всё, кроме этого проклятого желания… Дыхание перехватывало, ужас, точно смертельная отрава, растекался по телу от безумных интонаций родного голоса: – Моя душа как Свартальфхеймское солнце: всегда черна. Всегда затмена одним единственным желанием – мучить тебя. Так долго, так страшно, как это только возможно… Мелкая дрожь задёргала руки, плечи, и Локи склонил голову: – Я… я… тебя ненавижу. Он резал по живому. Он тяжело дышал. И, кажется, собирался сказать что-то ещё… Тор рванул его к себе, крепко обнял, шепча на ухо: – А я тебя люблю. И это было чистой правдой. – Отпусти, – зло прошептал Локи. – Я люблю тебя, – надежда достучаться до него ещё жила. – Отпусти. Шею больно колол антимагический ошейник, Локи сопротивлялся объятиям всё сильнее. – Я тебя люблю, – Тор пытался погладить его по голове, на глаза наворачивались слёзы. – Ты слышишь меня? Локи рявкнул в ухо: – Да! Тор отшатнулся. В ухе звенело, Локи скрылся за поворотом. – Давай поговорим! – Тор выскочил в широкий светло-зелёный коридор. Локи стоял у распахнутой входной двери: – Убирайся! Указывавшая на улицу рука дрожала. Он сам дрожал. Это истерическое состояние перекидывалось на Тора: внутри всё вскипало. Он хотел кричать. Но заставил себя сказать как можно спокойнее: – Не уйду, пока не поговорим. Сердце бешено стучало в груди, но Тор приказывал ему утихомириться. Локи передёрнуло, он явно пытался совладать с собой – и не мог. – Локи, – Тор облизнул пересохшие губы, – ты меня знаешь: я сказал, что не уйду, пока не поговорим, значит… – Знаю, – огрызнулся Локи. – Прекрасно знаю, что тебе плевать на мои желания. Стало не по себе. Глубоко вздохнув, Тор миролюбиво заметил: – Локи… Локи, ты прав, мне часто бывало плевать на твои желания. Удивление смягчило дикое выражение его лица, на котором так и читался вопрос: «что?» Чуть мотнув головой, Локи опустил руку. И взгляд: – Уходи. – Позволь мне остаться, – почувствовав, что сильно напряжён, Тор заставил тело расслабиться, стоять свободно. – Зачем? – Локи стянул свою дурацкую косынку. – Что забыл здесь король Асгарда? – Тебя, – сказалось легко, раньше, чем разум всерьёз задумался над вопросом. Помедлив, Локи невесело усмехнулся. – Что? – мягко улыбнулся Тор. Прислонясь к притолоке, Локи провёл ладонью по глазам и уставился в потолок: – Чай ведь ты пить не станешь? На этот раз усмехнулся Тор: – Нет. Спасибо, прошлого раза хватило. – Не сердишься? – Считай это моим подарком на День рождения, – Тор улыбнулся шире, представляя, сколько Локи ждал той возможности, как тщательно готовился, чтобы Хеймдалль не заподозрил неладное. – Ты такой… – Локи пожал плечами, выдохнул: – странный. Грусть тихо кольнула сердце: – Тоже могу сказать про тебя, Локи. – Наверное, – кивнул Локи. – Но я не хочу с тобой говорить. Не сейчас. – Тогда давай просто посидим, – махнул в сторону комнат Тор. – Зачем? У тебя нет дел? – Я их решил, чтобы провести время с тобой. – О, какая честь, – саркастично заметил Локи. – Давай просто посидим: не захочешь говорить, я не стану заставлять. Скривившись, Локи хмыкнул: – Ещё бы ты меня говорить заставлял. А он был уверен в своей относительной неприкосновенности. Понимание этого немного приободрило Тора: осознанно или нет, но Локи ему доверял. Значит, не всё потеряно. «Я тебя ненавижу», – давило, тяготило. – Локи… пожалуйста. – Мы поговорим, а потом ты десять лет сюда не сунешься. Согласен? Десять лет? В голове не укладывалась. Подумав, Тор неуверенно спросил: – Ты серьёзно? – Я бы предпочёл вообще тебя не видеть. Опять делал больно. – Но ты не согласишься так радикально, а на десять лет можешь и согласиться, – Локи мрачно смотрел вверх. Неужели он так самозабвенно жаждал причинять боль? – Десять дней. Локи приподнял брови: – Ничего себе уменьшил… Восемь лет. – Десять дней. – Пять лет. Глядя на его бледный профиль, Тор понимал, что называет свой предел: – Десять дней. – При торге обе стороны должны уступать, – поморщился Локи. – Это правило торговли. – Плевать на правила, – заявил Тор. – Десять дней, или я буду приходить к тебе каждый день. Отвернувшись, Локи впился ногтями в плечи, медленно и глубоко дышал. За шантаж стало стыдно, но прежде, чем Тор успел отказаться от своих слов, Локи резко повернулся к нему и указал на один из дверных проёмов: – Ты знаешь, куда идти. Сделав несколько шагов, Тор оказался у арки в серую комнату, выглядевшую продолжением пейзажа за окном. В углу стояла белоснежная в половину его роста ваза с необычными чёрными фигурками, в которых, впрочем, Тор безошибочно узнал подсыпавшего отраву в чайник Локи, себя с чашкой чая. Себя убегающего. Себя сидящего на… – Нравится? – почти на ухо злорадно поинтересовался Локи. – Да у тебя талант, – обернулся к нему, улыбаясь, Тор. Злая улыбка Локи исчезла, он с недовольным видом прошёл к своему креслу и шумно в него плюхнулся. На втором кресле лежало золотое яблоко. Тор задумчиво смотрел на него: зачем оно здесь? Напоминание о нём? Случайность? Локи смотрел в окно. Взяв яблоко, Тор сел на его место. Покрутив в руках блестевший плод, тихо спросил: – Ты скучаешь по мне? Локи шумно вздохнул, но это больше напоминало проявление недовольства, чем положительный ответ. Свартавльхеймский свет имел необычный оттенок, и этот оттенок придавал Локи какую-то загадочную величественность. – Я по тебе скучал, – тихо признался Тор. А Локи всё-таки красив, и длинные волосы идут ему куда больше. Мысленно Тор кончиками пальцев провёл по его щеке и осторожно потеребил ухо. Улыбнулся фантазии. Также мысленно поцеловал Локи лоб, кончик носа, провёл языком по губам, приоткрывая их для глубокого поцелуя. Локи смотрел в окно, не подозревая, что с ним творило разыгравшееся воображение. Тор всё медленнее крутил в руках яблоко. Сколько же поцелуев и ласк связывало с братом… Сколько сражений было пройдено вместе… Сколько хмельных пиров пережито… И вот теперь: один – король, другой – преступник. Неужели Локи ненавидит так непримиримо, сильно, до безумия? – Если бы я был уверен… – Тор кашлянул. – Если бы я был уверен, что ты больше ничего не натворишь, ссылать я бы тебя не стал, Локи. Ни один мускул не дрогнул на его лице. – И когда я говорю, что люблю тебя, я не лгу… Локи… Локи, скажи что-нибудь. – Что-нибудь, – процедил Локи, не отрывая взора от горизонта. – Что? Локи закрыл глаза. – Ты сердишься на меня?.. Что ты хочешь, кроме моего ухода? Молчание. Только молчание и безразличное выражение лица. – Локи… – Ты разрешил мне молчать, – сердито отозвался Локи. – А, да, – кивнул Тор. Но молчать было так тяжело. Так и свербело напомнить-спросить-сказать. Подойти. Положить голову на колени Локи. Притиснуться рядом и обнять. Поцеловать в висок и прикусить мочку уха. Просто обнять и почувствовать дыхание на своей щеке, биение сердца Локи под пальцами. Вдыхать новый запах, отыскивая в нём следы прежнего, родного. – Локи, а ты вспоминаешь то, что между нами было? Локи резко открыл глаза. И закрыл. – Ты хотел бы… – Тор вглядывался в его хмурое лицо, – хотел бы продолжить? – Нет, – мотнул головой Локи. – Послу… Трёхцветная кошка, вынырнув между ног Тора, прыгнула на колени к Локи, шумно замурлыкала, когтя рубаху у того на груди. Локи поморщился. Джейн… – Почему ты назвал кошку её именем? Со вздохом Локи напомнил: – А ты соглашался не спрашивать об этом. И собирался молчать. – Не собирался. Молчать – не собирался. – Мяу! – донеслось от входа, и Фригг с разбега потеснила трёхцветную, сунулась в нос к Локи. – Мяу. Затёрлась о его подбородок, иногда прикусывая, а трёхцветная тёрлась о живот и мурлыкала так неистово, что слюни пошли пузырями. – Тебе их надо было наоборот назвать, – заметил Тор. – Ага, – Локи задрал подбородок, и Фригг, не дотянувшись, стала тереться о шею, задней лапой попирая трёхцветную. Почему-то от вида этих кошачьих ласк становилось смешно. Тор улыбался: – Они тебя любят. – Есть они хотят, – сурово возразил Локи, отцепляя от себя кошек. – На редкость эгоистичные животные. Он поднялся, кошки вертелись у ног, тёрлись, мурлыкая и мяукая. – Да ладно, – встал следом Тор и бросил яблоко в кресло, – тебе же нравится. Локи выскользнул в коридор, уводя с собой мохнатых подружек: – А ты себя считаешь большим специалистом по части того, что мне нравится, а что нет. И столько в интонациях было укора… Или не было? Тор шёл за спотыкавшимся о кошек Локи к арке с окном, в первый визит показавшимся выходом на оранжерею. Наружная стена поперечного коридора вся была из стекла. Вскоре Тор оказался в совершенно мидгардской по внешнему виду и наполнению кухне в чёрно-серебряных тонах: – Мрачновато. Сунувшийся в огромный двустворчатый холодильник Локи проворчал: – Тебя не касается. Вновь вспомнилось признание о желании причинять боль. Присаживаясь за стеклянный стол, Тор вздохнул: – Раньше ты был любезнее. – Я притворялся, – Локи чем-то звякнул и вытащил зелёный пластиковый контейнер, кошки замяукали совсем неистово. – Сколько себя помню, я притворялся. – Зачем? – удивился Тор. Отвернувшись к столешнице из чёрного камня, Локи вытянул один из торчавших в прямоугольной подставке ножей. Лезвие тускло сверкнуло. – Чтобы быть похожим на вас. Со стенки Локи снял доску, бросил на неё кусок мяса из контейнера, стал нарезать, а Тор всё пытался осознать смысл сказанного. Кошки тёрлись о ноги Локи, то и дело поднимались на задние лапы, принюхиваясь. – Но… – нахмурился Тор, – ты… Локи, ты же не знал, что ты не один из нас? – Это не значит, что мне не приходилось притворяться, – Локи швырнул горсть мясных кусков в миски, и кошки помчались к ним. – Но почему? – не понимал Тор. – Потому что я другой. Просто не понимал, почему. Тор не думал о Локи как о ётуне – просто не мог. И сейчас, глядя на его напряжённо прямую спину, на скользившие на уровне лопаток чёрные волосы, на плечи, по которым столько раз ободряюще хлопал, он не мог принять единство чудовищ из рассказов о былых временах и его Локи. И где-то в глубине души до сих пор не верил. – Для меня ты не другой. – Посудомоечная машина, – произнёс Локи и бросил кошкам ещё мяса. Из-под столешницы выехала панель, вытягивая за собой металлические сетки. У Джейн в мидгарде была подобная штука, только без подсветки. Локи сложил контейнер, нож и доску внутрь: – Закрыть. Вода. Из крана брызнула вода. Намыливая руки, Локи заговорил: – Я так понимаю… тебе стало одиноко, и ты вспомнил обо мне? Можно было солгать, но… – Да, – Тор вздохнул. – Ты прав. Не было смысла скрывать. Не хотелось начинать со лжи. Долго и тщательно вытирая руки серым полотенцем, Локи мрачно заметил: – Иногда мне кажется, что ты тоже приёмный. – Почему? Локи пожал плечами: – Мама была достаточно хитрой, Один умным, но ты… Ты просто нечто. – А что? – подпёр щёку рукой Тор: ему нравилось смотреть на Локи, даже только на спину. Нравилось быть рядом. – Ну ты бы мог сказать, – Локи неопределённо взмахнул рукой и продолжил её вытирать, – что есть без меня не можешь, спать не можешь, извёлся весь от любви, на всё готов и всё прощаешь. На миг Тор потерял дар речи. – Ты хочешь от меня это услышать? – Конечно, нет, – фыркнул Локи. – Я не наивная девица, жаждущая признаний в вечной любви. «А, может, именно это ему и нужно?» – мелькнула шальная мысль. – Но со сном у меня последнее время проблемы, да, – признался Тор. – Я… Локи резко поднял руку, призывая к молчанию. Послышался тихий стук. – Полагаю, это к тебе, – Локи щёлкнул кнопкой чайника. – Иди. И помни про десять дней. Стук повторился. И наверняка это не к Локи гости нагрянули. – Я не хочу уходить, – тихо произнёс Тор. – Не веди себя как ребёнок, – совершенно маминым тоном велел Локи. – Ты король. Всё. Визит окончен. Иди. Тор поднялся из-за стола: – Хотя бы повернись ко мне попрощаться. – Зачем? – Локи привесил полотенце на место. – Полагаю, мне и так придётся часто… Подойдя ближе, Тор потянул Локи за плечо. Тот попробовал стряхнуть руку, тогда Тор обнял его и поцеловал в затылок: – Эти десять дней я буду постоянно думать о тебе, Локи. – Мне всё равно. Не важно, хотел Локи причинить этим ответом боль или действительно так думал – всё могло измениться к лучшему. Тор верил в это. Хотел верить. Отведя чёрные волосы в сторону, он поцеловал висок Локи и, шепнув: «До свидания», отправился к двери. А душу отравляло исступлённое «я тебя ненавижу», «мучить тебя так долго, так страшно, как это только возможно» и искажённое страданием родное лицо. Словно Тору достался от Локи кусочек чёрной дыры и безумной ненависти, затмивших светлую веру. Это оказалось тяжело. Непривычно, страшно тяжело.