Полное затмение

Голова раскалывалась. Почему-то было жёстко и холодно. Во рту – сухо и противно. Что-то лежало на груди. Тор с трудом разлепил веки: тусклый свет, какой-то незнакомый золотой потолок и сбоку – погнутая дверь. Дверь в дом Локи. А потолок – это потолок крыльца! Давившее на грудь шевельнулось, и в поле зрения появилась рыжая морда. Фригг потянулась, впиваясь коготками в ключицы. «Что я здесь делаю? – не без ужаса Тор оглядывал искорёженную дверь, трещины на косяке. – Локи меня убьёт». Прохладный ветерок колыхнул прилепленный к двери листок бумаги. Всё тело болело, точно после драки. Покряхтывая, как древний старик, Тор приподнялся на локтях, заработав обиженный взгляд кошки. – Уйди, – шепнул Тор и с трудом поднялся, присмотрелся к листку. «Меня нет дома. Просто нет дома. Честно», – гласила надпись. Ни слова упрёка, даже удивительно. Дрожавшей рукой поймав листок, Тор его перевернул: пусто. Мяукнув, Фригг потёрлась о ногу. Тор постучал в жалобно скрипнувшую дверь. Покачавшись на носках, снова постучал. – Локи, кошка есть просит. Тихо подвывал свартальвхеймский ветер. – Локи, прости за дверь, – Тор покачнулся. В голове звенело, и мутить начало. Ещё раз перечитав записку, Тор сорвал её, сунул за пояс и сошёл с крыльца. – Хеймдалль, забери меня отсюда. Полёт по радужному мосту с похмелья – занятие не из приятных. Зажавший рот Тор запоздало вспомнил эту простую истину и через несколько мучительных секунд вывалился на золотой пол. Выдернув меч из пускового механизма, Хеймдалль тяжко вздохнул. Стараясь вернуть приличный облик, Тор отряхнул колени, отбросил со лба спутанные пряди и, гордо выпрямившись, тоже тяжко вздохнул. В голове было девственно пусто, если не считать боли. – Хеймдалль, что я там делал? – жалобно посмотрел на стража Тор; всё так болело. Хеймдалль приподнял бровь. В остальном он сохранил невозмутимый вид: – Пытался сходить в гости. – Да? – Тор попытался вспомнить, но безуспешно. – А подробнее? – Насколько подробнее? – Ну… что я делал? – Стучал в дверь, – ровно пояснил Хеймдалль. – Я догадался. «Локи меня убьёт», – Тор тихо вздохнул: – Что ещё? – Уговаривал открыть. – И что я говорил? Возведя очи горе, Хеймдалль монотонно перечислил: – Просил пустить, говорил, что скучаешь, что жить без него не можешь, забыть не можешь, обещал вынести дверь, спрашивал про кошек, говорил, что хочешь завести кошку, и тебе срочно надо проконсультироваться об их содержании с Локи. Спрашивал, есть ли у него любовницы или любовники. Предлагал продолжить прерванное… «Убьёт и закопает, даже похоронить по-асгардски не даст», – закрыл лицо ладонью Тор. – Потом снова спрашивал про любовников. Поклялся, что на этот раз всё серьёзно. Закончил кошками. – А Локи? – Я его не видел, но… – Но? – с надеждой посмотрел на Хеймдалля Тор. – Подозреваю, он тебя пнул пару раз, когда привешивал записку. – О-о, – кивнул Тор, по ощущениям подозревая, что не пару раз, а как минимум десять. – Всё? Хеймдалль величественно кивнул. – Надо меньше пить, – уныло заключил Тор. – Совершенно верно, – мрачно подытожил Хеймдалль. Пределом мечтаний Тора были отвар против похмелья и кровать, но стоило войти во дворец, как преграда в виде бледной и злой Сиф положила конец надеждам на скорейшее воссоединение со спасительными вещами. – Нужно поговорить, Ваше Величество, – произнесла Сиф тоном, не предвещавшим приятного разговора. Да и какой приятный разговор на больную голову? Тор приложил ладонь к нывшему виску: – Можно не сегодня. Знаю, ты сердита на Локи, но… Подлетев вплотную к Тору, Сиф прошипела: – Ты в своём уме? – А что? – выдохнул Тор. Она поморщилась и, отступив на шаг, продолжила: – Зачем ты отпустил Локи? Он опасен. – Он мой брат. – Опять эта отговорка, – закатив глаза, Сиф покачала головой. – Сколько можно наступать на одни и те же грабли? – Сиф, – дыхнул на неё перегаром Тор, заставляя ещё немного отступить. – Всё будет в порядке. – В прошлый раз ты говорил то же самое. – В прошлый раз было другое. – Чем другое? Сиф сердилась всё больше и больше. – Эм, – Тор уже собирался признать поражение и выслушать длинную нудную тираду о своей ненормальной доверчивости и подлости Локи, когда в голову пришла спасительная мысль: – Тогда у Локи не было психотерапевта. – Чего? – опешила Сиф. – Кого, – глубокомысленно поправил Тор и, обогнув её, двинулся дальше. – Спроси у советника. И вообще, да, поговори с ним об этом, я немного занят. – Тор, – окликнула Сиф. – Тор, ты не должен доверять Локи, это опасно. Обернувшись, Тор улыбнулся: – Я попробую. Отдававшаяся во всём теле лёгкая, но навязчивая боль, причина которой, возможно, была в пинках Локи, как бы намекала, что, возможно, Сиф права. Возможно. – Тор, – Сиф догнала уже у лестницы. – Одумайся. Голова просто раскалывалась. – Не передумаю, пока Локи не совершит преступления. – Тогда может быть поздно, – Сиф ухватила за локоть. – Подумай: это же Локи. В её глазах было искреннее беспокойство, и стыдно стало за раздражение на неё, за попытки спровадить. Тяжело вздохнув, Тор уверенно подтвердил: – Да, это Локи. Мой брат. – Он тебе не брат, – сердито напомнила Сиф и, сжав его запястье, вкрадчиво произнесла: – Локи убил родного отца. Возможно, твоего тоже. Хотел убить тебя. Несколько раз. У Локи нет ничего святого. – Я дам ему шанс. – Опять? – Конечно, – Тор похлопал её по руке и улыбнулся. – Я не в своём уме. Беспомощное выражение исказило лицо Сиф, она всплеснула руками: – Тор, ну… Тор, Локи – ётун, подлость у него в крови. Тор, вспомни, это же чудовище! Слова точно били по голове, раздражали. – Ты знаешь, какие они, ты всегда их ненавидел, – говорила и говорила Сиф. – Ты хотел их истребить, помнишь? Это было твоей мечтой. Почему ты защищаешь одного из них? Локи не раз показывал свою мерзкую сущность, он… – Хватит. Сиф застыла с приоткрытым ртом. Нахмурилась: – Локи пользуется твоей добротой. Он снова предаст. – Хватит, – сердито повторил Тор. В глазах Сиф блеснули слёзы, она опустила взгляд. Поджав губы, потыкала носиком сапога в пол: – Почему ты так доверяешь Локи? – Он мой бр… – Он тебе не брат, – буркнула Сиф. – Но я всё равно его люблю. Она отвернулась так резко, что волосы хлестнули Тора по подбородку. – Погоди, – Тор схватил Сиф за плечо и развернул к себе. – Дай договорю. Сиф смотрела в пол, поджатые губы то и дело вздрагивали. – Тебе я бы доверял точно так же, – уверил Тор. – Я тебя не предавала и не предам. Похмелье не самое удачное состояние для подобных разговоров, но Тор старался придать голосу убедительность: – И Фандралу… – Он тебя не предавал. – И Огуну. – Он тебя не… – И Вольштаггу… – Он тоже… – Меня не предавал, знаю, – Тор сжал плечи Сиф. – Все вы моя семья. Я всех вас люблю. И если бы вы оступились… – Локи не раз… – Даже если бы оступились несколько раз, я продолжал бы вас любить и надеяться на то, что всё можно уладить. Понимаешь? Вздохнув, Сиф кивнула, так на него и не взглянув. – Сиф, всё будет хорошо. Она подняла голову. Глаза её блестели, но ресницы оставались сухими. – А теперь скажи честно, Тор. Ты веришь в то, что сказал? Погоди, – Сиф жестом предостерегла от поспешного согласия. – Вдумайся в вопрос и ответь совершенно честно: ты любому из нас, своих друзей, так же легко простил бы такие преступления? Что за манера спрашивать честного ответа? Это даже обидно: можно подумать, Тор им постоянно врёт. Он с ними честен! Он отпустил Сиф. Почему она выбрала именно похмельное утро? Почему на все эти вопросы надо отвечать сейчас, когда болит голова, и думать совершенно не хочется, особенно о некоторых вещах? – Послушай, Сиф… Я верю в то, что простил бы такие преступления любому из вас. Но с Локи мы росли, как братья, сколько себя помню – всё время он был рядом, и нет ничего странного в том, что его я люблю немного больше. – Немного ли? – И Локи, помимо всего прочего, принц. Его судят по другим законам, ты же понимаешь… – Да, понимаю, – нахмурившись, отступила Сиф. – Всё понимаю. На миг показалось, что она что-то не то понимает, или, наоборот, понимает правильно, но думать об этом не хотелось: скорее лечебного отвара и в кровать. – Будьте осторожны, Ваше Величество, – поклонилась Сиф и, развернувшись на каблуках, пошла прочь. Злая и на что-то обиженная. Мысленно пообещав подарить Сиф не только меч, но и какой-нибудь особенный щит, Тор отправился навстречу постели и спасительному отвару. Сумбурный разговор с Сиф, впрочем, оказался полезен. Проспавшись, Тор задумался над тем, во что раньше как-то не вникал. Было раннее утро, заря едва занималась, и, подложив руки под голову, Тор попробовал представить свои чувства, если бы узнал, что он ётун – чудовище, враг асгардцев, тот, кого все ненавидят, от кого все отвернутся. Попробовал – и не смог. Это должно выбивать почву из-под ног, должно быть страшно: вдруг оказаться врагом народа, который считал своим. Из друга превратиться в злейшего врага. Понятно. Но прочувствовать не получалось: срабатывал какой-то защитный механизм. Представить себя ётуном Тор не мог. Возникала ли у Локи такая проблема? Кем он воспринимает себя: асгардцем или инеистым великаном? Разговоры про ётунов, ненависть к ним принимает на свой счёт или нет? Особенно то, что говорил сам Тор? Тор перекатился на бок и задумался о детско-юношеской болтовне про борьбу с чудовищами и их уничтожение. Теперь понятно, почему отец всё это не жаловал. Но многие придворные относились к тем хвастливым планам одобрительно. Сказки, легенды, некоторые праздники: ненависть к Ётунхейму, как к естественному противнику Асгарда, поддерживалась культурой, впитывалась асгардцами с молоком матери, хранилась, точно великое достояние. Тысяча лет мира – малый срок, чтобы забыть обиды и нанесённые оскорбления. Локи жил во всём этом, с детства впитывал в себя эту неприязнь, злобу… И внезапно оказался её объектом. Резко сев, Тор уставился на белевшую на соседней багровой подушке записку «Меня нет дома. Просто нет дома. Честно». – Локи не вернётся в Асгард, – отрешённо прошептал Тор. И от этого понимания стало так тоскливо на душе, что хоть вой: любимая родина для одного – вражеская земля для другого. Асгард и Ётунхейм – два несовместимых мира.