Полное затмение

После завтрака двусмысленное положение Локи не казалось таким уж непоправимым: подкрепившись, Тор здраво рассудил, что Асгард Асгардом, Ётунхейм Ётунхеймом, а есть свои головы на плечах, и пора объяснить братишке, что между юношескими мечтами о грандиозных свершениях на благо родного мира и настоящими чувствами разница может оказаться разительной. Пора покаяться – точнее, напомнить – о своей склонности к хвастовству и пустым бравадам. В конце концов, неприязнь к чему-либо общему не гарантирует неприязни к частному, и для Тора Локи навсегда останется Локи Одинсоном из Асгарда. С этими благими намерениями помытый и приодетый Тор отправился в Свартальвхейм. Погода там была отличная, дом красиво поблёскивал. Подбирая убедительные извинения: «Локи, прости, я полный идиот, как всегда, не думал, что делаю», – Тор, всё больше волнуясь, шёл к крыльцу, уже издалека приметив очередную записку. Дверь была по-прежнему в плачевном состоянии. Послание Локи было полно любезности и прямо-таки источало братскую любовь: «Меня нет дома. Да, опять. Тебя не касается, где я и как долго меня не будет. И, Тор, я надеялся, ты догадаешься, что починка двери на твоей совести. Ветер надувает в прихожую песок, не затягивай». Сняв записку, Тор перечитал послание, представляя, как Локи его писал, чуть склонив голову над листком. Конечно, Локи сердился, но в упоминании проблемы с песком было что-то почти интимное: он делится своими домашними невзгодами. Тор улыбнулся, хотя лучше было бы не становиться причиной этих невзгод. Через час работа кипела: за дело взялись лучшие асгардские мастера. Решив не заходить в дом без разрешения, Тор наблюдал ремонт из доставленного из дворца кресла, почёсывая Фригг, самозабвенно, до пускания слюней, мурлыкавшую. Трёхцветная кошка настороженно следила за незваными гостями с края лужайки и на попытки подозвать себя лишь раз кинула на Тора полный презрения взгляд. Рыжая впала в транс: глаза закатились, она захлёбывалась мурлыканьем, мелко вибрировала под пальцами, требуя ласки, стелилась, тёрлась… «Интересные животные», – заключил Тор, вытирая с запястья очередную капельку слюны. Мастера управились быстро. Проводив взглядом сияние уносившего их радужного моста, Тор, продолжая почёсывать льнувшую к нему Фригг, сел на крыльцо и стал ждать. Ждать. И снова ждать. Локи не появлялся. Свартальвхеймский пейзаж, надо сказать, был на удивление однообразным и вызывал тоску уже через пять минут созерцания. Или через десять. Непривычное освещение мешало определить время: иногда думалось, прошла пара минут, тут же казалось – целая вечность. Утомившись, Фригг распласталась на коленях. Она не мурлыкала и лишь иногда дёргала ухом, если Тор, поглаживая холку, случайно его задевал. Унылое безделье. Серую кромку горизонта порой кривили бушевавшие вдалеке смерчи. Сколько таких чудовищно бездеятельных часов провёл Локи до того, как Джейн занялась его бытом и развлечениями? В груди похолодело, стоило представить, что несколько лет Локи жил здесь в одиночестве, ограниченный пространством двух квадратных миль безжизненной пустыни, в невзрачном, блеклом домишке, из живых - только приносившие еду слуги. Горький стыд сдавил горло: ничего не стоило проявить чуть больше заботы, внимания. Но не проявил, а ведь надо было: не чужие друг другу… Тор вздохнул: его младший вредный братишка. Почему всё, касающееся его, получается так неловко? Такими полумерами, незаконченное, глупое? Смерчи у горизонта разрастались, песчинки струились в потоках крепчавшего ветра. Позади раздался шорох. Сброшенная Фригг полетела в одну сторону, Тор – в другую, к двери. С улыбкой её распахнул: приземистый робот зажёвывал песок и мелкие крошки строительного мусора. В коридоре было мрачно и пусто. Улыбка погасла. Подумав, Тор решил вернуться завтра: вдруг починка двери немного улучшит настроение Локи. На следующий день дверь была заперта. – Отлично, – вздохнул Тор и поплёлся к чёрному ходу. Там висела записка: «Нет дома». – Прекрасно, – буркнул Тор и вернулся на пост у крыльца. Где мог пропадать Локи? Когда собирался вернуться? Унылый пейзаж не давал ответа на вопросы, так же как и неистово мурлыкавшая на коленях Фригг. Ждать было скучно. Деятельная натура требовала каких-то свершений или хотя бы движения. Тор поднялся. Он устал тосковать. Утомился недомолвками, сожалениями, неспешностью выяснения отношений. Советник был прав: Джейн привносила в их размеренную жизнь скорость, и Тор к этому привык. Раньше ещё лет пять или десять мог бы так выхаживать, а теперь хотелось решить всё и сразу: объясниться и получить ответ. Может быть, глупо желать быстро разрешить то, что копилось столетиями, а, может, и нет. Возможно, только бурный поток свежей воды способен расчистить болото этих болезненных отношений. Тор пошёл вокруг дома. Если Локи ненавидит Асгард, почему сделал свой дом золотым по асгардскому обычаю? Эта ненависть – очередная ложь? Или золотая отделка – дань привычке? Намотав несколько десятков кругов, но так и не определившись, Тор вновь устроился на крыльце. Фригг заняла почётное место на коленях. Запуская пальцы в шелковистую шерсть, Тор внезапно вспомнил… Крепко пахло овечьей шерстью. Белым, мягким облаком она укрыла пол комнаты, золотилась в лучах проникавшего в приоткрытое окно солнца. – Нас найдут, – прошептал Локи. Его волосы на белом казались угольно, невыносимо чёрными: чёрное и белое – удивительно красивое сочетание. – Скоро найдут и накажут. Тор лежал рядом и покусывал соломинку. Любовался контрастом волос и завитков шерсти. – Почему ты так коротко стрижёшь волосы? – внезапно спросил Тор, хотя думать стоило о том, как выпросить прощение у наставника за устроенный в оружейной бардак. – Почему не отрастишь такие же, как у папы и меня? Очень медленно Локи перевёл взгляд с потолка на Тора: – О чём ты вообще думаешь, братец? – Локи приподнялся на локтях, почти уткнувшись носом в нос. Тора обожгло – как-то всё внутри обожгло от близости и коснувшегося губ дыхания. Нахмурившись, Локи снова откинулся на спину и сложил руки на груди: – Извиняться будешь ты. – Почему? – Тор смотрел на его тонкие губы. – Ты уронил подставку с копьями… – А ты опрокинул светильник. Пожар-то начался из-за этого. – Это было потом. – Я не виноват, что ты испугался. – Я не испугался, – рассердился Локи и наставительно пояснил: – Я благоразумно покинул опасное место, чтобы не пораниться. Тор усмехнулся: – Ты отскочил от этих копий, как… Накрыв ладонью его губы, Локи прислушался, прошептал почти беззвучно: – Кто-то идёт. Теперь Тор тоже услышал голоса и поразился бы чуткости брата, если бы прикосновение его холодных пальцев к губам не усилило, не распалило внутренний огонь, вдруг наполнивший пах. И глядя в потемневшие глаза, почти лишившиеся привычного зелёного цвета, Тор готов был поклясться: Локи чувствует этот жар… Убрав руку, Локи со вздохом повалился в объятия шерсти. Голоса стихли. – На этот раз нас накажут, – уныло заметил он. – Снова, – вздохнул Тор. Переглянувшись, оба улыбнулись… засмеялись. «Где те времена?» – вздохнул Тор. Посидев ещё немного, он отправился домой. Но покинув Свартальвхейм, не избавился от мыслей о Локи. Память словно в издёвку обострилась, чуть ли не в каждом завитке привычных орнаментов находя повод вспомнить о брате: тут он часто сидел, по этой лестнице почему-то ходить не любил, в той беседке обычно беседовал с мамой, здесь на берегу озера упражнялся в иллюзиях, тут стоял его рыжий конь, а теперь такая же рыжая лошадь – Тор погладил морду доверчиво потянувшегося к нему животного, – а вон в том стойле стояла первая кобыла Тора – белоснежная, длинноногая… Мама ещё не разрешала Локи пересаживаться с пони на лошадей, и он с завистью смотрел на проверявшего подпругу Тора. О, этот жаждущий, блестящий взгляд… Сощурившись от солнца, Тор предложил: – Хочешь, дам покататься? Зависть сменилась заинтересованностью: – Не побоишься? – Нет, – усмехнулся Тор. – За кого ты меня принимаешь? Через полминуты Локи был в седле, а ещё через минуту – летел… Время точно замедлилось с того мига, как кобыла, покосившись на седока, вдруг вскинула задние ноги, и Локи рыбкой нырнул через её голову. Казалось, переломился от удара об землю. И застыл. Тор не дышал. Кобыла тыкалась мордой в его плечо. Локи не шевелился. Первым к нему подскочил бледный конюх. От прикосновения Локи шевельнулся, и Тор побежал, рухнул на колени рядом, схватил за руку: – Локи, Локи, ты как? Мутный взгляд скользил из стороны в сторону, Локи невнятно прошептал: – Что это было? – Вас сбросила лошадь, – пояснил конюх. – Не вставайте, я позову целителя. – Постой… – Тор в ужасе замер: с одной стороны, Локи мог себе что-нибудь повредить, а с другой – про целителя мама точно узнает, и тогда… Локи вздохнул: – Не надо целителя, кажется… Он приподнялся на локте, и Тор подхватил под спину, прижался губами к виску, почувствовал торопливое биение пульса. – Кажется, я в порядке, – договорил Локи и, сев, закрыл лицо ладонями. Конюх осторожно коснулся его плеча: – Как вы себя чувствуете? – Нормально, – Локи позволил помочь себе подняться и тяжело вздохнул, точно пытаясь сбросить неприятное воспоминание. – Ты точно в порядке? – уточнил Тор. – Да, – потёр шею Локи. – Принц, – почтительно обратился к нему конюх. – Если сейчас вы не сядете на лошадь, страх перед верховой ездой останется на всю жизнь. Пожалуйста, попробуйте снова. – Но… – Тор не договорил: а вдруг конюх прав? Даже, скорее всего, прав: кажется, нечто подобное говорил наставник, когда Тор свалился с пони, но это было так давно, что подробности не припоминались… – Я её подержу, – предложил Тор, сжимая плечо Локи. – Позвольте мне, – предложил конюх, Тор посмотрел на него исподлобья: – Маме не расскажешь? – О чём? – по-доброму улыбнулся конюх и подошёл к бившей землю копытом лошади. Как и до этого, Тор подсадил Локи в седло, и на этот раз катание прошло гладко. Если не считать, что кто-то из слуг доложил об этом царице. Досталось всем. Тор ещё раз потрепал рыжую кобылу, вспоминая последнюю совместную верховую поездку с Локи по радужному мосту, в Ётунхейм… Тряхнул головой, отгоняя тоскливые воспоминания, но те опять не оставили… Словно в наваждении бродил Тор по дворцу, то и дело проваливаясь в яркие видения прошлого, пока, после долгого мучительного верчения на кровати не провалился в сон. Наутро болела голова. Тор не знал, куда себя деть: одолевали воспоминания, тянуло в Свартальвхейм проведать Локи, убедиться, что тот не сбежал. Сердцу было неспокойно. Солнце светило слишком ярко, а вино казалось пресным. Почти грубо отказавшись идти с советником в гости к очередной «претендентке», Тор надел чёрную накидку и велел седлать коня. «Нет дома». Записка была вчерашняя. Выругавшись, Тор тяжело вздохнул. – Локи, где тебя носит? А ведь так хорошо было, когда Локи всегда можно было найти здесь… Нет, понятно, конечно, желание после стольких лет заточения сменить обстановку, но когда внутри всё переворачивает потребность снова быть рядом, принять эту свободу сердцем почти невозможно. Не когда всё так чудовищно неопределённо! Чуть отойдя, Тор обернулся к дому и заорал: – Локи! Локи! Где ты?!! Порыв ветра хлестнул в бок, накидка затрепетала и сорвалась с плеч, взмыла вверх чёрной птицей. Песок покалывал кожу, забивался в уши. Тор понимал: это его переживания влияют на погоду, но всё равно казалось: Свартальвхейм гонит его прочь. Просит уйти – словно Локи. Полумёртвый, злой, мрачный мир. Зажмурившись, Тор глубоко и медленно дышал, заставляя себя успокоиться, и вместе с ним унимался ветер. Минут через пять всё окончательно стихло. Посидев на крыльце, Тор пошёл вокруг дома, заглядывал в окна: везде пусто. Из оранжереи за Тором наблюдала Фригг. Четыре раза обойдя дом, он отправился к кошке: надо признать, эти звери неплохо успокаивали. «Интересно, если забрать с собой Фригг, Локи явится за ней в Асгард?» – задумался Тор, окунаясь во влажный, тёплый воздух оранжереи. Кошка, точно угадав коварную мысль, куда-то запропастилась. Приземистый робот окучивал кусты с бледно-фиолетовыми мелкими цветами. Плам-плам – почти одновременно упали два краснобоких яблока, и маленький робот с корзинкой на спине выскочил сбоку и помчался их собирать. Тор шёл по серой дорожке, разглядывая ослепительно оранжевые апельсины, жёлтые груши. Сладкий запах кружил голову, рот наполняла слюна. Приподнявшись на цыпочках, Тор дотянулся до яблока настолько сочного, что кожица стала прозрачной, и сорвал. Плам-плам-плам – отозвалось яблокопадом дерево, треснув одним Тора по лбу. Под ногами тут же засновал робот с корзинкой. Понаблюдав за его вознёй, Тор откусил сладчайшее яблоко, и сок хлынул по подбородку, закапал на грудь. «Изумительно», – Тор мигом умял яблоко и огляделся в поисках воды. Ничего похожего на неё не наблюдалось, и он пошёл дальше, а вишни так и манили себя отведать… Пальцы липли друг к другу, Тор мечтал скорее умыться, но, услышав мурлыканье, вмиг забыл о раздражающей сладости кожи, огляделся: никого. Под сенью вишен и яблонь был только он… Прошёл дальше: мурлыканье стихло. Вернулся – стало слышно вновь. Покачав головой, Тор пошёл на звук, и зелёное сияние поползло по земле, обнажая дорожку, сжирая вишню и оставляя вместо неё два столба, зелёный гамак с лежащим в нём Локи. На груди у того млела трёхцветная. Захлопнул толстую книгу с расписными вазами, Локи с усталым видом смежил веки. Тор хотел попрекнуть обманом, но, формально, записка не лгала: Локи был не дома. – Рад тебя видеть, – поздоровался Тор, с детской наивностью пытаясь оттереть пальцы от остатков сока друг о друга. – Где у тебя вода, я совсем… Соскочив с гамака по другую сторону от Тора, Локи исчез. Ни единый шорох не выдал передвижений. – Локи, подожди… Но сколько Тор ни звал, сколько ни ходил по оранжерее, надеясь наткнуться на брата – всё без толку. – Я не собираюсь сдаваться, – раздражённо пообещал Тор и вернулся в Асгард. Всё шло как-то не так…