Полное затмение

Боль быстро стала гневом, и Тор помчался в Свартальвхейм: всё, хватит безропотно сносить издёвки в надежде, что покорность смягчит обиды Локи. С ноги Тор вынес дверь и вихрем пронёсся по дому, перепугав спрятавшуюся под кресло Фригг: Локи не было. Даже под кроватью. В оранжерее Тор отломил у яблони две ветки и пошёл по дому, шаря ими вокруг на случай, если Локи под прикрытием иллюзии спрятался в углу. Как раз закончил с серой комнатой, когда за спиной раздалось холодное: – Это бесполезно, – Локи стоял в дверном проёме. Уронив ветки, Тор бросился к нему и, промчавшись сквозь, выскочил в коридор. – Меня нет дома. Тебе лучше уйти. – Локи, зачем ты издеваешься надо мной?! – Прекрати мусорить, так ты меня не найдёшь, – иллюзия растворилась. Тяжело дыша, Тор снова схватился за ветки и принялся с остервенением обшаривать дом, оставляя после себя осыпавшиеся листья. Локи не было. С меньшим энтузиазмом Тор обыскал оранжерею и остановился, через стекло глядя на маленький тёмный дом. Первое прибежище Локи в Свартальвхейме. Мастерская. Святая святых, куда Тор ни разу не входил. Прекрасное место, чтобы спрятаться. Тор выпустил яблоневые ветви, и они тяжело осели на пол. Какое-то неясное волнение переросло вдруг в робость. Дверь оранжереи скрипнула, Тор затворил её за собой и прошёл к домику. Простое, невзыскательное строение из местного тёмного камня. Блоки были подогнаны очень хорошо, ровно. И дверь добротная из покрывшейся патиной меди. Замка не было. Тор неуверенно коснулся гладкой, отполированной прикосновениями ручки-скобы и, затаив дыхание, потянул на себя. Дверь бесшумно отворилась. Пахнуло сырой глиной. Внутри таилась непроглядная тьма, но едва нога коснулась порога, вспыхнул свет, озаряя угольно мерцавшие чёрные стены. Домик был разделён на две части: одна – с печью и поленницей брикетов, другая – с полками, инструментами, чаном, раковиной и отгороженным углом. Внутренние ставни окон были затворены. Посередине левой, рабочей, части дома стояли стул и круглый стол, на котором торчало что-то обмотанное влажной тряпкой. Рядом – пиала с водой, какие-то плоские палки. Ещё влажные. Видимо, Локи был здесь не так давно. Приблизившись, Тор коснулся инструментов и, повинуясь любопытству, стал осторожно разматывать холодную мокрую ткань: «Я посмотрю и всё верну, как было, возможно, Локи даже не заметит». На третьем витке ткань раскрыла хранимую тайну: показался затылок, ухо, висок, нос. Отведя полотно в сторону, Тор посмотрел в глаза себе, своей голове, вылепленной из светлой глины в натуральный размер и с потрясающим сходством. Сердце как-то странно замерло, ёкнуло. Ощущение было, словно находился во сне. Тор осторожно коснулся глиняной скулы, сомкнутых губ. Вспомнил мягкие прикосновения Локи к лицу, когда он словно заучивал форму. Наверное доделывал, вернувшись. Пока сам Тор носился по борделям. И теперь Тор стоял, смотрел на своё глиняное лицо и пытался понять, что это значит: делалось явно с любовью, и запечатлено выражение нежности, но как соотнести это с желанием причинять боль? Тор сел, оказавшись лицом к лицу с собой, смотрел в глаза: до чего же мягкое, ласковое выражение. Неужели он так смотрит на Локи? Отвести взгляд было просто невозможно. Пытаясь понять чувства, поступки Локи, Тор разглядывал и разглядывал эту голову, совершенно потеряв счёт времени. – Ты не должен был входить, – как-то странно сказал Локи. Он стоял на пороге. Рубашка мокрая от пота, сапоги все в серой пыли почти до колена. – Сюда я никого не пускаю. Никогда. Это только моя территория. – Это, Локи... – Тор указал на голову и не знал, что спросить. – Ты, – не сводя с него угрюмого взгляда пояснил Локи. – Вижу. – Выйди отсюда. Я же сказал, это только моя территория, здесь никто другой находиться не должен, – с каждым словом в голосе отчётливее слышалась угроза. – Да, конечно, – Тор почувствовал себя виноватым за вторжение, он попытался накрыть голову, но Локи почти прорычал: – Я сам. – Хорошо, – поспешно отступил Тор, разминулся с Локи на полпути к двери и, оказавшись снаружи, остался наблюдать за осторожным укутыванием головы. От злости не осталось и следа. Было пасмурное свартальвхеймское утро, немного прохладное и по-пустынному сухое. Покончив с головой, Локи очистил инструменты, разложил их на полке, вылил воду и ополоснул пиалу, всё внимательно оглядел и пошёл к двери. Тор отступил. Локи закрыл мастерскую и по дорожке направился к дому. Тор пристроился рядом. На пороге Локи принялся отряхивать пыль. – Гулял? – тихо спросил Тор, и Локи так же тихо подтвердил: – Гулял. Всё было как-то странно, неловко что ли. Зудело спросить про скульптурный портрет, но здравый смысл подсказывал не затрагивать эту тему. Фригг вышла навстречу, покачивая хвостом. Локи сбросил сапоги и через голову стянул немного подсохшую рубашку. Разглядывая жилистую спину, Тор осмелился спросить: – Зачем ты отправил меня по борделям? Что я опять сделал не так? Не поворачиваясь, Локи тяжко вздохнул. Фригг тёрлась о его ногу. – Тор… когда ты привёл скруллу, я подумал, что тебе безразлично с кем я. – Нет, это не так! Как ты мог такое... – Что ты, возможно, хочешь, чтобы к нам присоединилась Сиф. – Ни в коем случае. – Или тебе надоело со мной, и ты просто хочешь переключить меня на кого-нибудь другого. Это было настолько запредельно дикое предположение, что Тор потерял дар речи. Локи отправился на кухню. Догнав, Тор дёрнул его за плечо, развернув, придавил к стене и процедил: – Я не хочу никому тебя отдавать. – Я это понял, – довольно спокойно произнёс Локи, не пытаясь вырваться. – Так почему не объяснил этого сразу?! – Тор тряхнул его за плечи. – Почему просто сбежал, оставив думать неизвестно что? – Чтобы ты понял, как я себя чувствую с тобой. Удивительное спокойствие Локи действовало и на Тора: он вдруг почувствовал стыд за крики: – Прости. Давай в следующий раз без таких примеров, хорошо? – Нет. Ты понимаешь, лишь испытав на собственной шкуре. – Мне следует быть предельно осторожным в своём поведении, да? – устало предположил Тор, отпуская Локи. – Да. Локи продолжил путь на кухню, переступая через вившуюся под ногами кошку. Уже на кухне, сбросив яблоневые листья со своего стула и присаживаясь, Тор заметил: – Ты такой спокойный. – Лепка меня успокаивает. – Похоже, мне тоже стоит попробовать этот метод. – Да, вероятно, он пойдёт тебе на пользу, – Локи закрыл холодильник и с мясом прошёл к столу. – Научишь? – Нет, Тор, я не буду с тобой этим заниматься. – Почему? Из-за энергетики? – Да. Не хочу, чтобы твоя энергия вмешивалась в мои творения. Даже так косвенно. – Почему? – Потому что это единственная часть моей жизни, в которой нет и крупицы тебя. Нарезая мясо, Локи тут же бросал кусочки Фригг. Аппетит у неё был отменный. Тор всё думал над сказанным. Наконец решил уточнить: – В каком смысле? Локи застыл. Фригг, дожевав мясо, вопросительно уставилась на него. Тыльной стороной ладони он потёр лоб. Вздохнул: – В прямом. – Хочешь сказать, что это единственное дело, в котором я не оказываю на тебя влияние? – Да, – усмехнулся Локи. – Единственное дело, в котором я свободен от тебя и гонки за тобой. – Хорошо, я не буду заниматься лепкой. – Есть ещё вязание и вышивание. В них, честно говоря, я не преуспел. Но вдруг у тебя получится. Представив Локи и себя вяжущими и вышивающими, Тор нервно рассмеялся. Потом ещё раз уверил: – Локи, я не хочу видеть тебя ни с кем другим. Могу с этим смириться ради тебя, но… – эмоции захлестнули так сильно, что пришлось сделать паузу. – Локи, я… я… боюсь об этом даже думать. – Это хорошо. – Чем? – Значит, в этот конкретный период времени ты не собираешься всё заканчивать. Снова этот непонятный ход мыслей. – Ты меня проверяешь, что ли? – растерянно предположил Тор. Фригг нетерпеливо мяукнула и, встав на задние лапы, передними упёрлась в ногу Локи. Тот сразу продолжил резать мясо. Даже кошка от него большего добивалась, чем Тор. – Нет, – вздохнул Локи. – Я просто над тобой издеваюсь. – Зачем? Пожимая плечами, Локи ответил: – Хочется. Долго Тор смотрел ему в затылок. Локи резал мясо, хотя Фригг уже больше не просила. Возможно ли понять Локи? Можно ли с ним договориться? Тор устало спросил: – Ты меня не любишь? – А должен любить? – Если не как возлюбленного, то как брата. – Ты мне не брат. – Брат. – Нет! – Локи развернулся, сверкая красными глазами, вмиг обращаясь в ётуна. – Я ваша игрушка. Сначала твой отец решил позабавиться, вырастив в Асгарде ётуна, потом ты избрал иной способ для игр. Кто я?! Кто я, Тор?! Для тебя, для мира, в котором вырос? Фригг умчалась из кухни. Тор сидел, разглядывая непривычный облик, в котором можно было разглядеть обычного Локи – в волосах, форме глаз, скул, носа, губ. – Локи, всё зависит от тебя, от того, что ты делаешь. – Я? А остальные ни при чём? Один, который, как возникла первая проблема, отказался от меня, это тоже моя вина, да? – Нет. Только он и от меня отказался. Может, дело не в том, что ты ётун? Локи закрыл глаза, медленно принимая асгардский вид. – Да, – кивнул Тор, – ты прав, от остальных это тоже зависит. Но тебе дали возможность прожить свою жизнь так, словно ты родился одним из нас, а ты эту возможность отверг. Сам. Никто тебя не заставлял. Я даже представить не могу, каким непостижимым образом ты додумался до того, что тебе нужно уничтожать свою расу. – Опять ты об этом, – отмахнулся Локи. Тор наблюдал, как он убирает мясо, моет доску и нож, руки с особой тщательностью, пытаясь понять: – Ты не понимаешь, что это было… ужасно? Что это… запредельный идиотизм, чистое безумие. Это просто дико. – Ты хотел уничтожить ётунов. – Но я не ётун. – Вот именно: их уничтожение стало бы самым неоспоримым доказательством того, что я не один из них. Ужас мерзко, медленно прокатился по нервам: у Локи нет ограничений, сочувствия нет, и понимания, что его враги тоже живые, нет. Он… Он безжалостен самой страшной формой безжалостности. – Локи, там были не только воины, там были женщины, дети. Они живые, понимаешь? И в Нью-Йорке тоже. – Ну и что? – обернулся Локи и спокойно посмотрел в глаза. – Разве это имеет значение? – Да! – Тор кинулся к нему, схватил за плечи. – С женщинами и детьми не воюют, их защищают. Всё, что мы делали, все сражения, которые мы прошли вместе за Асгард, всё это было ради защиты! – Я только оттачивал свои боевые навыки, я ничего не защищал в тех битвах, кроме собственной жизни… – Локи обхватил запястья Тора и потянул руки со своих плеч. – В этом, наверное, и есть самая большая разница между нами. Я не смешиваю личное и внешнее. А внешнее для меня всегда не живое. Кошмарное хладнокровие. Как у дикого зверя. – Локи, – печально произнёс Тор и, высвободив руки, обхватил его лицо, соскользнул ладонями на шею, плечи, сжал. – Локи… почему ты такой? – А почему ты такой, какой ты есть? – Не знаю. – Вот и я не знаю. И не понимаю, почему у других не так. Почему меня не понимают? Порой я делаю глупости – и меня хвалят, поступаю разумно – все в ужасе, – растерянно жаловался Локи. – Я старался запоминать, понять, когда и как надо поступать в таких сложных случаях, но… – Он развёл руками. – Это не всегда срабатывает. И ты, с тобой это особенно часто случается, когда ты поступаешь странно, глупо и получаешь награду. И наоборот. Почему? Я не понимаю, это выводит меня из себя, раздражает до дрожи! Как многое это объясняло. – Ты не понимаешь? – медленно проговорил Тор. – Не понимаешь? – Нет, – прошептал Локи. – И это сводит меня с ума. Вид у него был потерянный. И что тут скажешь? Что сделаешь? Тор обнял Локи крепко-крепко: – Я тоже не всегда и не всех понимаю. Со многими так. Думаю, это нормально, просто ты… слишком переживаешь. И ты слишком другой, да… Может, попробуешь не понять, а принять. Мне помогает. – Принять? – Да, просто принять, не обдумывая, не пытаясь понять. – Не ты первый даёшь мне такой совет, – задумчиво признался Локи, обнимая за талию, прижимаясь лбом к шее. Тор млел от его близости, от этих доверчиво-ласковых объятий: – Не первый? – Нет, – Локи вздохнул. – Но у меня не получается. Он расслабился, почти повис на Торе, и тот, зажмурившись, поглаживая по волосам, как-то незаметно для себя стал покачиваться, будто убаюкивая. Локи был рядом, обнимал, дышал под ухо. Мрачные мысли, признания, страхи – всё растворилось в нежности, от которой на глаза наворачивались слёзы. Не надо было никаких слов – так хорошо. Жаль, вечность это длиться не могло. Локи снова вздохнул и разомкнул руки. Тор его не отпускал: – Теперь я понимаю тебя намного больше, чем раньше. – Возможно, когда-нибудь я научусь принимать, не понимая. Обмен этими репликами напоминал обмен клятвами, почувствовалось что-то таинственно-трепетное, как при магическом обряде или венчании. И обыденность обрушилась на них с вопросом Локи: – Чай? – Можно, – Тор поцеловал Локи в лоб и отпустил. Сел на своё место. Задорно зажурчала хлынувшая в чайник вода, потом зашуршал огонь. Тор смотрел на стоявшего у плиты Локи и снова вспоминал скульптурный портрет: до чего же похоже. И та нежность в собственном застывшем взгляде – Локи ведь, наверное, хочет видеть её, раз постарался увековечить. Но почему причиняет боль? Зачем? За что? – Прости за скруллу, – Тор сцепил пальцы. – Я подумал, раз ты хочешь попробовать. Складывая руки на груди, Локи недовольно поинтересовался: – Тор, за кого ты меня принимаешь? В ответ Тор лишь вопросительно смотрел, Локи покачал головой и объяснил: – Да, я не силён в налаживании отношений, но настолько простой вариант решения проблемы могу осуществить сам. Кольнула ревность. – Так ты?.. Открывая шкаф, Локи подтвердил: – Да, Тор, я спал с женщиной. – С кем? Я её знаю? Локи усмехнулся, доставая банку: – Да. Стало неуютно, Тор кашлянул и, на всякий случай, не скрывая своего недовольства, спросил: – Кто она? – Кто? – Локи достал заварочный чайник, прежде чем снисходительно ответить: – Я её отправил советника совращать. – И не ревнуешь? Ни капли привязанности? Чайник на плите закипел, Локи погасил огонь и ополоснул кипятком заварочный чайник. Мучил, терзал неизвестностью. Засыпая чай, сказал: – Она очень милая, но, так же как и ты, не относится к плотской любви слишком серьёзно. – Мне не важно, как к этому относится она, как это воспринял ты? Пожимая плечами, Локи ответил: – Спокойно. Без привязанности это… скучно, – он залил чай кипятком и накрыл крышкой. – Но возбуждение снимает, да. – В следующий раз зови меня снимать возбуждение, – насупился Тор. – Пожалуйста. – Мм, – мечтательно протянул Локи. – А если мне захочется засунуть член между пышными, упругими грудями – это тоже к тебе? Издевался, снова издевался. Дразнил. – Боюсь, даже ради тебя я не готов обзавестись таким сокровищем. Хотя с советником, наверное, стало бы проще договариваться. Засмеявшись, Локи достал чашки: – Советник сильно сопротивлялся договору и твоему щедрому подарку? – Не после визитов твоего секретного оружия. – Какое же оно секретное? – вскинул брови Локи. – Всё на виду, никаких секретов. – Да уж, на виду, – Тор улыбнулся. Наступило неловкое молчание. Локи опустил взгляд в пол и думал о чём-то своём, Тор разглядывал бледное лицо в обрамлении растрёпанных волос. Вот бы слепить, повторить эти черты, а ещё лучше – пусть Локи будет рядом так часто, чтобы не было потребности в неживых заменах. Неужели он не хочет того же? Шумно вздохнув, Локи разлил чай по чашкам и уселся напротив Тора, придвинул ему одну из них. – Локи, я тебя очень люблю, но… – Тор поменял чашки местами. Пожав плечами, Локи отпил из той, что стала его. Только сделав несколько глотков Тор понял, что ужасно хотел пить. Локи, похоже, тоже. Он быстро выпил чай и поднялся за добавкой. Остановившись перед чайником, обречённо произнёс: – Проклятье… – Что? – Чай, – Локи закрыл лицо рукой. Тор насторожился: – Что с ним? – Кажется, я перепутал банки. Ну вот, опять издевается. Тор усмехнулся: – Только не говори, что мы выпили смертельный яд. Вздохнув, Локи убрал руку от лица: – Когда-нибудь это должно было случиться, – философски заметил он. – Туалет в спальне мой. Локи вышел из кухни, оставив Тора наедине с сомнениями, быстро развеянными знакомым неприятным ощущением в животе.