***
— Руби, мы с Нилом решили отправиться на… свидание… ну ты понимаешь. Ты не могла бы заскочить к Киллиану и занести им продукты… Как в прошлый раз… Я бы и сама занесла, но Нил… — Я всё понимаю, Эмма, — девушка улыбнулась, подмигнув смущённой блондинке. — Вы так долго не виделись. Вам нужно побыть вместе. — Спасибо. Спасительница ушла, витая мыслями уже где-то далеко и предвкушая вечер с вновь обретенным любимым человеком, а Шапочка в задумчивости скрутили в руках полотенце. С тех пор как вернулась спасательная команда в Сторибруке против общих ожиданий повисла какая-то напряжённость. Вроде и победили, вернулись невредимым, даже спасли Потерянных мальчиков и сейчас пытаются дать им то чего их лишил Пен, но… что-то в этом было неправильно. Когда Руби смотрела на их не по детски серьёзные лица и настороженные взгляды её захлёстывала вина и стыд. Подросткам обещали счастливую жизнь, что они вернуться домой, к родителям… но ни дома ни родителей не оказалось. Обещали, что дадут новую семью, но никто из сторибрукцев не торопился принять маленьких волчат под свою опеку и крышу. А те, кто всё-таки пробовали, вскоре отказывались от таких «проблемных» детей. А они в ответ с каждым днём смотрели всё обиженнее и злее. — Снова работаешь девчонкой на побегушках? — голос из дверей подсобки вывел девушку из глубокой задумчивости. — Мне не сложно, — пожала она плечами, наблюдая как парень с лёгкостью поднимает тяжёлый ящик с бутылками лимонада и насмешливо хмыкая, уносит его в сторону зала. Феликса в Сорибруке сторонились сильней, чем других мальчишек, и если части потерянных всё же нашли какой никакой приют, распихав по пустующим комнатам в домах, то для него все двери были закрыты. Руби и сама не поняла как этот едкий, нелюдимый парень оказался вдруг в их с бабулей кафе. Просто показалось, что так будет правильно. Бабулю ей убедить удалось, а вот с посетителями было гораздо сложнее. Слухи ползли быстро, а команда спасения и не думала что-то умалчивать из произошедшего в Неверленде. Поэтому и остальные жители теперь поглядывали на парня как на врага. Пришлось потрудиться, чтобы донести до предвзятой толпы доводы о том, что все достойны вторых шансов. И раз уж такие шансы решили дать остальным Потерянным то чем хуже этот? Вечером того дня, когда Руби привела зыркающего исподлобья парня в кафе и усадила за столик, сев рядом, разговор поначалу не клеился. Девушка разглядывала его внимательно, пытаясь понять и как человек и одновременно прочувствовать его своим звериным чутьём. А тот, ни капли не собирался в этом всём помогать. Злая и одновременно горькая усмешка к его губам словно приклеилась. Ни чашка горячего шоколада, ни сахарное печенье не смогли смягчить атмосферу и внучка хозяйки кафе уже начала жалеть, что этого волчонка зачем-то сюда притащила. Волчонка… Может в этом и была основная причина. Причина, почему что-то не давало ей покоя в Потерянных? — Твои друзья не очень-то рады быть здесь, — решив рискнуть и поднять в не клеящемся разговоре не дающую ей покоя мысль, Шапочка с оглядкой вытащила из сумочки маленькую бутылочку, с чем-то красно-янтарным, открутив крышку. — Думал детям у вас в мире такое ещё пить не положено, — усмехнулся собеседник, принюхиваясь к донёсшемуся из сосуда алкогольному аромату. — Разве что только совсем немного, и чем-нибудь сильно разбавив. Тем же шоколадом, к примеру. — Подмигнула девушка, честно распределив содержимое по их чашкам. — Да и не походишь ты на ребёнка. Разве что по меркам этого мира, но ведь Сторибрук на самом деле не его часть. Действительно, для Земли двадцать первого века, все Потерянные считались детьми, и Руби не винила Эмму в её заблуждении. Но удивительно как просто остальные забыли как в зачарованном лесу и других магических землях ровесники этих Потеряшек считались бы уже наравне с взрослыми. Семьи, особенно в крестьянской среде заводились порою с четырнадцати, а к восемнадцати девушки уже могли быть матерьми двух, а то и троих детей, а парни к тому же возрасту ещё и успеть повоевать где-нибудь и вернуться к жёнам в статусе «ветеранов». Парню, сидящему напротив, Руби дала бы лет семнадцать-девятнадцать на вид. От того решила поговорить с ним как со взрослым. Тем более что тактика сюсюканья той же Белоснежки свою несостоятельность с Потеряшками уже показала. — И так, всё же, почему вы так ершитесь рыча от протянутой руки помощи? — А где она, эта помощь? — презренье и злость проступили на изуродованном шрамами лице. — Ты ведь тоже это всё подмечаешь. В то время как остальные не хотят ничего за собой замечать. — Дети как звери. Всё чувствуют. — Верно. Парни не идиоты. Легко пообещать счастья чужой рукой, не самому же и в самом деле всё разгребать? — во взгляде было столько презрения, что Руби стало не по себе. — Эта ваша Спасительница пообещала семью. Но были бы они Потерянными если бы им была нужна именно та семья, от которой они сбежали? Пообещала им дом, но из того места что и было их домом их забрали, новый… разве она усыновила хоть кого-нибудь из спасённых? Разве приютила под своей крышей? Нет, распихала как ненужных щенков по коробкам и требует, чтобы влились в жизнь города. Кто-то из её семейки, друзей попытался принять их в свой дом? Свою семью? Нет, мы ведь им не нужны. Главное «спасти», а что со спасёнными будет дальше в сказку уже не входит… Мы не слепые и не тупые, как почему-то возомнили все эти «взрослые». Свон думает что творит только благо, но не спрашивает хотим ли мы всего этого! Требует подчинения, жизни по её и этого города правилам, а чем она тогда лучше Пена? Он хотя бы действительно спас на из тех жизней, которые не каждый из вас даже может представить. Дал не на словах, а реальный дом. А вы держите его в «клетке». И нас тоже. Только наша клетка это весь город. Так скажи мне, почему же мы так «ершимся»? Тот разговор был тяжёлым. Но в то же время и помог настроить контакт. Потому, что Руби действительно понимала. Понимала и принимала этих защитно скалящихся мальчишек — как они есть. И они не оставили подобное без внимания. Маленькими группками они то и дело сползались к чёрному входу кафе, когда она выходила на перекур. Смотрели оценивающе, всё время к чему-то готовые. То ли защищаться, то ли бежать. Как-то само собой сложилось, что обыденностью стали их странные, секретные посиделки на крыше, когда Сторибрук засыпал. Или же у неё в комнате. Словно лишившись Пена который их принимал безусловно, со всеми чертами и недостатками, они выбрали в качестве такого человека уже её. Сама тому удивляясь, Шапочка сумела сделать то, что не вышло у остальных. Стать своей для этой изрядно побитой стаи. Встряхнувшись от очередных воспоминаний Руби поняла что, действуя машинально, почти всё упаковала. Осталось лишь уложить десяток яиц и, уже в знак личной инициативы, пирог. Один из тех что готовились на продажу, но Шапочка надеялась что бабуля не станет на неё за это ругаться. Феликс нарисовался в дверном проёме, стоило девушке подумать о том, что надо бы его отыскать. Джинсы и простая светлая рубашка были не слишком к его шрамированному лицу, но прежние его вещи, увы, не тянули на образ официанта. Честно говоря, наряды Шапочки тоже к данной должности не всегда шли, но бабушка была непреклонна. Никаких грязных изношенных тряпок. — Я пойду… присмотришь за залом? — бросила девушка через плечо, занятая упаковкой ещё тёплого мясного пирога в добавок к остальным продуктам. — И если будет возможность, поможешь бабушке с заготовками? Надо нашинковать овощи на салаты, прошлые уже почти все раскупили. А ещё фарш. Примерно четыре килограмма. Прокрутить, расфасовать, заморозить… — Договорились. Только, можно и мне тебя кое о чём попросить. — он шагнул к ней почти бесшумно, так что даже чуткий слух оборотня едва смог уловить, что-то перебирая в руках. — Передай Питеру. Тут нет магии, просто вещица. Если хочешь, можешь попросить кого из ваших магов её проверить. Шапочка нерешительно забрала из грубой, украшенной застарелыми шрамами ладони плетёный шнурок, разглядывая с сомненьем и любопытством. — Я не знаю можно ли… Вряд ли кто-то обрадуется если я что-то передам от тебя ему. Будут проблемы… — Прошу… это просто подарок. Что бы кто о нём не говорил, но он… Он мой друг и… мне хотелось бы его поддержать. Обещаю, проблем не будет. Руби задумчиво прокрутила шнурок между пальцев. Она и раньше замечала в Феликсе какое-то особое переживание о судьбе Пена. Невооружённым взглядом было заметно, что тот, кого окрестили «чудовищем», был ему искренне по-настоящему дорог. Да и вечера с Потеряшками, когда те по крупицам делились с ней историями из своей жизни, на многое открывали глаза, даже если чего-то не было сказано напрямую, но явственно угадывалось между строк. А уж после того, как шокированная и смущённая Эмма по секрету поделилась заснятым на скрытые камеры, всё и вовсе стало на свои места. — Я… ладно. Я помогу и надеюсь, что ты меня не обманываешь. И что сам не обманут. Любовь иногда застилает глаза.***
Киллиан накинул на себя длинный махровый халат и не торопясь спустился на кухню. Организм явственно требовал еды и крепкого рома. Быстро соорудив себе бутерброды и налив в маленький гранёный стакан свой любимый напиток, мужчина вдруг почувствовал, как его тело прошила необъяснимая дрожь. Словно между лопаток ему вонзили ледяное копьё. Своему чутью пират привык доверять. Что-то вот-вот готовилось разразиться и беда тем, кто не успеет уйти с пути шторма. — Началось?