* * *
Следующий акт своей пьесы Пен ведёт с картами на руках. И прямом и в переносном смысле. Словно дразнясь, он садится на барную стойку, брезгливо стряхивая с ладоней никем не тронутую пыль. Да уж, прибираться пират не любит. Да и кто вообще любит? Демон с лицом мальчишки легкомысленно болтает ногами и гипнотизирует стойко игнорирующего его мужчину взглядом. Та часть столешницы, где пират облокотился локтями, единственный непыльный участок, если не считать той части стойки, которую Пен сейчас протёр своим задом. Перед мужчиной стоит стакан с очередным алкогольным пойлом, пусть в этот раз по запаху и не ром, а в зубах тлеет трубка, обволакивая фигуру в чёрном плаще дымным облаком, как туманом. — Мне скучно, — капризно тянет мальчишка, давя пакостливую усмешку. Опирается ладонями о поверхность, на которой сидит и выгибается, тягуче, как кошка. — Я не нанимался тебя развлекать, — огрызается пират, краем глаза всё же следя за соблазнительно изгибающимся телом. Тот в ответ поджимает губы и пытается пнуть собеседника носком сапога, но Киллиан подставляет под удар крюк, оставляя тонкую царапину на обувке и ловя за шнуровку. — Осторожнее рыбка, а то можно с крюка на вертел угодить. А ты теперь и котёнка не заколдуешь. Питер смеётся, обволакивая тьмой зрачков, и мелкие зелёные искорки вспыхивают в глазах. Словно и не замечая, что его всё ещё держат, достаёт из кармана штанов и тасует в руках карты. — А тебе разве не скучно тут сидеть, капитан? Тебя ведь заперли, так же как и меня, — бархатный, пропитанный злорадством голос обтекает как мёд. — Они всё ещё не верят тебе. И никогда до конца не поверят… Ты отравлен, порочен… — он скользит по столешнице ближе, тянет руку забирая из чужих пальцев трубку и вдыхает дым, заходясь в кашле. — Ну и дрянь! Трубка возвращается к Джонсу и мальчишка чуть дёргает сапогом требуя себя отпустить. Пират слушается не сразу, тянет крюк на себя. Полный взрослой тьмы и страстей взгляд проходится по длинным тонким ногам. Кажется, что вот ещё мгновение и сорвётся, стащит за ногу с этой чёртовой столешницы, а уж дальше… Он всё-таки отпускает, переключает внимание на стакан, заливая в себя золотистое пойло и утирает рот рукавом. Брат бы его нотациями со свету сжил, увидев такой невоспитанный жест. Но Лиама давно нет, да и это, самое невинное из того что Киллиан делал после того как стал пиратским капитаном. — А давай сыграем? — Карты раскладываются по столу, но металлическое остриё дырявит колоду. — Я больше не играю, — взгляд капитана внезапно становится серьёзным, а здоровая рука помогает стряхнуть с крюка его картонную добычу. — Зато я — играю. — Пен отвечает с такой же серьёзностью и взгляд его становится ещё более пугающим чем обычно. Сцена сыграна. Занавес. И лишь зрителям не понять всех несказанных слов, что сокрыты за тьмою зрачков.***
Водяные струи сильным потоком хлестали из смесителя, попадая на голову, плечи, спину... Киллиан провёл пальцами здоровой руки по мокрым волосам. Чёртов Пен не оставляет старых привычек и всё ещё пытается вести очередную запутанную партию по ему одному известному сценарию. Но вот на что он рассчитывает? Ситуация складывается слишком явно не в его пользу, противники настороже и, судя по слухам и оговоркам Эммы уже вот-вот придумают как разрушить кровные чары. Прошлое, будущее и настоящее смешалось в один большой запутанный клубок. Пират крутил его так и эдак, простраивал в голове различные ситуации и всё никак не мог понять очередной план, что родился в голове у чудовища, выглядящего как подросток. Ещё и эта сцена с Феликсом, намеренные провокации… И недавняя попытка подразнить мужчину, которому и так нелегко последнее время. Красотка Спасительница вьётся вокруг сына и Белфайера, подкатывать к Реджине тоже идея не из лучших, а остальные либо все занятые, либо не в его вкусе. А Джонс не был святым аскетом. В городе даже борделя не было! Да, в плаваниях иногда приходилось подолгу терпеть и обходиться «подручными» методами. А ещё была возможность зажать в каком-нибудь тёмном углу юнгу посмазливее, а уж в порту и вовсе отвести душу. В юности, Джонс думал что предпочитает женщин. Всенепременно благовоспитанных леди, или стеснительных простушек, очаровательно стреляющих глазками в молодого офицера. Не придавал значения тому, как горячат кровь прикосновения ладоней, когда брат клал руки ему на плечи. Оправдывал свою щенячью преданность и безусловное подчинение его слову обычной братской любовью. В тот день, когда был сожжён парус из перьев пегаса (какой же глупый и расточительный жест, лишивший их потом возможности свободно перемещаться и сбежать из ловушки, которой стал остров) команда выкатила на палубу бочку с вином, которое хранилось чтобы разбавлять им для дезинфекции воду на стоянках. Это был единственный алкоголь, который было дозволено хранить на судне, ведь в противном случае страдала бы дисциплина. Но в этот вечер на дисциплину всем было плевать. Особенно молодому капитану, заливающему горе потери с особенным рвением. Киллиан потом так и не смог вспомнить лица того матроса, ибо налакались они все от души, но ясно помнил жар грубых обветренных рук, забирающихся под жилетку и рубашку, грубые поцелуи и ласки. После этого взгляд капитана уже более задумчиво скользил не только по вызывающе разукрашенным мордашкам портовых девок, но и по лицам мальчишек, нанимающихся юнгами на Роджер. Впрочем, иногда и какой матрос постарше мог быть приглашён, по обоюдному, к капитану в каюту. Всё же жизнь на корабле, где вокруг одни мужчины, а до ближайшего порта плыть ещё около месяца, накладывает свой отпечаток и в пиратской среде подобные отношения были обычным явлением. Единственное отличие в постельном смысле женщин от мужчин, было то, что фигура у первых была помягче и чуть более приятней на ощупь… Мужчина скрипнул зубами, ударяя кулаком в кафель стены. Выругался, выдыхая со сдавленным стоном. Чёртов Пен и его игры! Всё время эти проклятые игры! Как же надоело в этом затянувшемся фарсе участвовать. Киллиан сдавленно застонал, прижимаясь лбом к холодной и сокрой стене. В памяти всего на секунду вновь всплыло как шершавые, покрытые шрамами руки Феликса безнаказанно мяли и гладили тело Питера, как их губы жадно и пошло сминали друг друга… картинки из памяти были такими яркими и живыми что мужчина, не выдержав, зарычал. Завидовал ли он Феликсу? Да, чёрт побери! Как же хотелось огреть поганца его собственной же дубиной, хорошо хоть на встречу пришёл без неё. Подцепить бы обоих паршивцев за шкирки и… …Ночи в Неверленде никогда не были похожи одна на другую, как и дни. Каждый раз неуловимо меняясь, они были готовы удивлять или внушать ужас. Начавшаяся было охота на Потеряшек с пугающей простотой превратилась в охоту на пиратов. Их загнали на поляну как дичь. Одному из матросов рыжий конопатый мальчишка перерезал горло, не опуская до последнего глаз, наблюдая как хрипит и корчится у древесных корней умирающий человек. Киллиан холодея от ощущения надвигающейся беды, крепче сжал в руке саблю. Меж деревьев пронёсся заливистый свист и налетевший со всех сторон ветер едва не посбивал пиратов с ног. Угрюмые и отчаянно сжимающие оружие, они готовились подороже продать свои жизни и капитан горько улыбнулся чувствуя за них тихую гордость. Удар по затылку был неожиданным и пират успел лишь ускользающим сознанием почувствовать как выскальзывает эфес из ладони и ударяется о землю клинок. А после земля приняла в объятия и его. Очнувшись он не сразу смог вспомнить что случилось, ноющая боль у затылка сбивала все мысли, а волосы пропитались кровью. — С пробуждением капитан, — злорадно прошелестело над ухом и чья-то рука хватила за шею. И так чувствующий себя неважно из-за кружащейся головы и мути перед глазами, мужчина сдавлено просипел ругательство смешанное с мольбой, морщась от излишне громкого смеха чуть в отдалении. — Не дёргайся, я тебя хорошо приложил, — этот голос капитан знает так же хорошо как голос хозяина острова. Ему даже не нужно видеть изуродованного шрамами лица и извечной дубины, чтобы понять, кто как ни в чём не бывало сидит на земле рядом с ним. Хруст веток от чьих-то шагов был всё ближе и вот знакомые зелёные искры полыхнули, пробиваясь через муть видений. Эти искры дикой, ядовитой магии раз увидев — тоже ни с кем не спутать. — Тебе придётся немного обновить состав команды. — Киллиан не видит чётко его лица, но готов поспорить, что демон ухмыляется, привычно играя бровями. — Этой для корабля уже маловато. Пират ненавидит его всем сердцем и молит судьбу лишь дать шанс отомстить за каждого из команды, кого Пен принёс в жертву своим жестоким играм. — Я принёс? — не стесняясь, читает его мысли мальчишка. — Мы оба играли, не будь лицемером. Да и, мы все здесь, всего лишь делаем что хотим. Все мы. Такие правила на моём острове. И признайся, тебе они по душе! Пират не хочет соглашаться, больше всего он хочет схватить зеленоглазое чудовище за волосы и хорошенько приложить лицом о землю. Но тьма, что живёт в глубине каждого в этом проклятом месте, знает верный ответ, как не юли, как не пытайся солгать самому себе. — И что же ты ещё хочешь кроме жизней моей команды? Мою жизнь? Тогда лучше поторопись, потому что если я останусь жив я припомню тебе и твоей своре каждого из них! Пен смеётся, звонко, искренне и касается пальцами обросшей щетиной щеки. Феликс убирает пальцы с горла пирата. Тянет за ворот кожаного плаща, заставляя сесть и прижимается со спины не давая упасть. На лицах обоих цветут поистине акульи улыбки, остроту которых капитан чувствует кожей. Он ещё не может заставить мир вокруг перестать кружиться и его попытки вырваться смехотворны. Особенно, если его не собираются отпускать. — Я заберу твою жизнь, когда-нибудь… но сегодня я хочу нечто иное. Поцелуй посреди побоища, в которое превратилась поляна, сбивает с толку и кипятит кровь. Вокруг всё ещё полно тел, кто-то болезненно стонет среди кустов, кто-то смеётся, по-звериному рыча и скалясь. Пену тоже после этой ночи придётся пополнять свору, но в этот раз победа всё же за ними. А с побеждёнными, ранеными пиратами Потеряшки разберутся каждый по-своему. — Было весело капитан, правда ведь? Безумие сочится из теней, из тьмы зрачков из сказанных фраз. Хрипы боли умирающих и добиваемых, мешаются со сбивчивой какофонией стонов уже иного толка. — Я убью тебя, — шепчет Джонс в насмешливо изогнутые губы, чувствуя как плащ уже стягивают с него в две пары рук, опаляя парным дыханием шею. — В следующий раз. Крюк долго пытался понять, что же на самом деле испытывает к нему самый верный человек Пена. Но в конце концов плюнул и махнул на это рукой. Феликс обжигал взглядом, как раскалённым кинжалом, когда в ходе очередной пикировки Питер и Джонс начинали переходить на почти неприкрытые заигрывания. Не упускал случая, чтобы оскалиться на пирата как только тот появлялся в его поле зрения. И одновременно с тем, они трое могли, затерявшись на острове так, чтобы не застал никто, просто сидеть у костра и смотреть на звёзды, пока жарится кролик. А когда на остров занесло, непонятно как, пару кораблей незваных гостей — сражались спина к спине и даже мысли не возникло что дубинка блондина внезапно решит обернуться против союзника. Теорию с ревностью так же отметал тот азарт с которым Феликс добровольно и с улыбкой мог притащить пирата по первому требованию, нет, даже едва заметному движению брови своего Короля, бросив к его ногам и ясно зная, чем всё это закончится. Как и сам порой, разгорячившись в пылу выяснения, кто на этот раз победит сабля или дубина, сделав подсечку или применив какой иной подлый приём, набрасывался на пирата с тем же пылом что и в драке. Или же ничуть не возражал если его, хорошенько поваляв по земле, заткнут поцелуем с привкусом рома. А колкости, которыми они все трое щедро сыпали в отношении друг друга были не в счёт, не более чем манера общения. Так какого чёрта они устроили в этот раз? Поганцы решили напомнить о былых развлечениях? Кто бы знал, как тяжело было сдержаться и успокоить вскипевшую кровь. Не сорваться на глазах у маячившей в коридоре Спасительницы. И то, как подозревал пират, тяжёлый взгляд выдал его с головой. Пен этого добивается? Для чего? Ещё несколько таких провокаций и он точно наплюёт на весь маскарад, который приходится держать, чтобы рафинированные добряки не тыкали в любой изъян пальцем. Добрый, безобидный Капитан Крюк. Подумать только, до чего докатился. Ну а иначе «закидают камнями». Что, он таких «добряков» мало в жизни видел? В погоне за своей моралью такие бывают куда беспощаднее и лицемерней любых злодеев. — Возлюби тебя Морской Дьявол, Пен… Что же ты делаешь… — Джонс отвёл с лица мокрую чёлку, подставляя голову под холодные струи…