* * Ваймс* *
Из подвала Ваймс поднимался медленно и настороженно. Да, в прошлый раз всё было совсем не так, но, записывая время на показаниях Хорька, он вдруг понял, что до начала Большой Проблемы остались считанные минуты. Он очень хорошо помнил, в котором часу и за каким поворотом караулил настоящего Киля. История должна была идти по своему законному пути… Ваймс помахал Вселенской Предопределенности копией бумаг, которых раньше не было, и совершил маневр уклонения, свернув в кухонный закуток. Если память не подводила, младшая версия должна была не обращая ни на что внимания пройти мимо… Вселенская Предопределенность показала ему неприличную комбинацию из множества пальцев. На этот раз мальчишка поджидал именно здесь. Ваймс почувствовал, как пальцы Сэма вцепляются в его рубашку, а потом к пересохшим губам прижались чужие – и в то же время его собственные. Настойчивые и жадные. История всё-таки извернулась и укусила его за задницу. Он целовал сам себя. Волосы командора попытались встать дыбом. «Этому вообще есть какое-то название? – растерянно подумал он, пытаясь отстраниться. Жестяная кружка полетела на пол. – Хотя откуда бы». Чтобы отцепить руки молодого Сэма их пришлось бы сломать. А дышать он, кажется, вообще не собирался. В отличии от Ваймса, который очень не вовремя разжал зубы. Язык, уже имеющий некоторые представления о том, что нужно делать, проник в его рот. Командор понял, что кусаться – совсем плохой вариант и попытался вытолкнуть условно-чужой язык своим. Дрянь-история поспешила вмешаться. Ваймс обнаружил, как в памяти всё четче и четче проступает воспоминание, которого раньше не было. Он вспоминал, как целовал себя-Киля прямо сейчас. Язык Сэма толкнулся в его рту еще раз, и мальчишке всё-таки потребовалось вдохнуть. «Каким же я был наглым… – подумал Ваймс, переводя дыхание. – И я ведь был свято уверен, что главное – начать, а дальше всё само как-нибудь получится. Кто бы мне еще объяснил, что прямота и эротизм – это разные вещи…» Ваймс на секунду завис. «Хотя слово «эротизм» я еще вообще не слышал». Почувствовав, что пальцы Сэма слабеют, Ваймс еще раз обхватил запястья младшей версии ладонями. Юноша перестал сопротивляться и позволил отцепить его от рубашки. «Ну да, сейчас он вдруг вспомнил о такой штуке, как «последствия», – припомнил командор. – И сообразил, что нарушил целых три закона. Хотя на самом деле четыре, просто я их еще не все знал… Интересно, почему настоящий Киль тогда поддался? Чтобы от меня отделаться? Или это должен был быть очередной урок, который ему не удалось довести до конца? А может, у него тоже нервы были на пределе, а я дал ему возможность расслабиться» Теперь было уже не узнать.* * Сэм* *
Сэм не мог поверить в то, что только что сделал. Киль нахмурился и молодой стражник с пугающей ясностью осознал, что да – сержант не один из с детства знакомых приятелей, а вокруг вовсе не его родная улица. В большом мире следовало поступать как-то иначе. – Неуважение к вышестоящему офицеру, непристойное поведение, приставание… – отстраненно начал перечислять Киль, так и не отпустив его руки. – Можно приплести сюда оскорбление чувств верующих каких-нибудь специфических культов, оскорбление действием – потому что это понятие можно трактовать очень широко, и намерение заразить должностное лицо каким-нибудь заболеванием… Сэм дернулся и открыл рот, чтобы возразить, но Киль опередил его. – Да знаю я, что ты здоров, как лошадь! Совсем рядом в конюшне заржала Мэрилин. Единственное верховое животное, которое младший констебль успел рассмотреть достаточно хорошо. Он даже мог бы нарисовать лошадиный скелет по памяти… – Ладно, неудачное сравнение, – неожиданно смутился сержант. – Просто вспомни о том, что я перечислил в следующий раз, когда соберешься так сделать, ладно? Сэм кивнул. Кажется, он сел в лужу, но Киль опять не стал отрывать ему голову. И от вкрадчивых, будто с ребенком говорят, интонаций стало стыдно вдвойне. Лучше бы сержант разозлился! Как этот человек мог быть таким… терпеливым? Как вообще можно было одновременно быть и терпеливым, и хитрым-опасным-властным? Таким уверенным в себе, словно весь мир крутился по твоему и только твоему приказу? Сэм вдруг почувствовал себя святотатцем – на что он вообще рассчитывал? Такой человек как Джон Киль не мог принадлежать ему одному… Сержант моргнул и уголок его рта дернулся. Он разжал пальцы и руки Сэма безвольно упали. – У нас всех был трудный день, — пробормотал Киль, протискиваясь мимо него к выходу из закутка. – Попробуй найти тихое место и заснуть. – Но, сержант… – Не сейчас. – Что «не сейчас»? — упрямо спросил Сэм. Он должен был или извиниться или получить, наконец, по шее. «С другой стороны, Киль же не сказал… ну, ничего о том, что ему было неприятно» — вклинился внутренний голос, порожденный переизбытком гормонов. Или верой в собственную удачу. – Всё – «не сейчас», — сержант вздохнул и устало потер пальцами переносицу.