Fear of sleep

Океан Ельзи - Твої зелені очі Хрипота. Застряла во рту, не выбравшись наружу. Ох уж это небо. Переменчивость, студенческая наглость, абордаж, к которому бесцветная вязкость не успела добраться. Пробивающий до артерий плач и стон облаков, снизошедший с придуманного трона. Небосвод думает, что он - главная фигура на шахматной доске. Но любая игра когда-нибудь заканчивается. Даже эта. Гроувер сидит на дереве, сухо смотря на ветви. Неудачно потемневшие в сгустках софитов, называющихся каплями. Солнце. Сейчас оно напоминает яичницу. Очень плохо приготовленную и сгоревшую почти до конечностей. Такое же состояние у чересчур обжигающего воздушного шара. Тот, будто стыдясь, проваливается в тучи, сделанные из завитков крема. Он не знает, что лучше. Сидеть на старом дереве, чуть ли не проламывая хрупкую, с небрежными листьями ветвь. Безжалостно. Лицемерно и черство. Будто всё равно на природу, плевать на экологию. Так бы сделал почти любой человек, потерявший силуэт любви и бережливости. Нежданно купленная небывалая сила в простой жестокости. Но это слишком банально. Подражать теням, острым и колючим. Аж гадко. А может, всё же, в другом месте было бы лучше? Например, в городском парке. Гроувер всегда любил такие места. Яркое очертание естественности, спокойствия. В тот же момент буйность, подростковая аллегория, влюбленные парочки, сидящие на лавочках. Они так не подходят. Слишком много детства, как для одного места. И эта скверная попытка сыграть зрелость вполне неуместная. Но в этом тоже что-то есть. Своя изюминка. Воспоминания. Знакомая вспышка дурманного аромата. Сладкая, слегка пурпурная вата, тонкими нитями связанная с крупинками оттенков цветов. Мороженое, испепеляющее часть духоты и нахлынувшей горечи. Мгновенная отрада за малые деньги. И зачем молодежи эти дурацкие наркотики, когда есть сладости? Он всегда задавался этим вопросом, так и не получая заветный ответ. Никогда. Парень опускает веки вниз, подаваясь зелёным глазам. Точные, запечатанные до самих мелких подробностей моменты. Она держит его за руку, подбегая к очередному лотку с мороженым и ватой. Живописные, блистающие обзорностью и желанием глаза. Всё вокруг нежно-зелёное, превращено в пленку тонких бликов, будто нарисованных на ободках солнечных глаз. Изумруд, алмаз, золото. Всего лишь слабые, чахлые от старости слова. А вот эти глаза… Это не так просто объяснить. Несравнимое чувство полета и душевного взрыва. Быстрого, эффектного, вызывающего восторг у неопытных. Шум. Отдаленное ворчание продавца. Радостные, проточенные позитивом крики детей. Люди, курящие сигареты. Привыкшие к лживой реальности. Но это не раздражает Гроувера. Внимание похитили изумрудные блестки. Картинка гаснет. Смазывает зелёный крик счастья с темными, прогнившими сплошным омерзением чертежи, в облике которых люди. Небрежно разбросанные лучи солнца, пострадавшие от лихорадки и боязни. Точки, словно шипящий проклятьями телевизор. Змеиный яд, перетекающий прямолинейно в голову. Ещё одна волна мглы, с неразборчивой тусклостью и бесцветностью. Падение в пропасть. Противоположность райскому свечению из середины. Всё изменилось. Сейчас. Дым. Едкий, нагло лезущий в зрачки глаз, возвращая кислород в яму сожаления и крика. Взрыв непонятной краски, будто вода, попавшая в омут переливов. Когтистая смесь резких движений и ущемляющей кругозор паники. Соленый привкус во рту, исправлен изощренностями тошноты. Асфальтированная дорога. Извращенная, пошлая альтернатива дома. Родного, с крошками тяготы и надоевшей новизны. Почти чернильный вой неба. Низменный шатер из туч, сотканных из таких опасных крупинок белого порошка. Так удручающе граничащими с обрывистыми слезами. Ветер, беспринципно проникающий под одежду. Хватающий за руки, в выигрышной попытке сломать их. Разорвать связь с пляшущим теплом. Навечно запечатать в клетку несбыточных грез. Также намного логичнее и удобнее. Дурной стиль цокающей неправдоподобности. Деревья. Ветки, превращены в обилие сумрака и напущенного в страшной болезни тумана. Мелькающие малыми проблесками нахлынувшей хаотичной зелени листья. Чертеж неразборчивого вида дерева, взявшегося из неоткуда. Запах гнили, останавливающий привычный тембр и оттенок кожи. Бледнота, вызывающая медлительную, пьяно кружащую в страстном вальсе болезнь. Разрывая легкие, смешивая воздух с кровавым месивом и слегка озлобленным голосом. Пыль, случайно попавшая на волосы. Во всем виноваты разрушители. Покровители машин, так надоевших и притягивающих. Привычный сборник простых механизмов, ещё один способ воплотить ярые мыслишки человека. Очередная попытка сжечь начало самого себя. Выкинуть на свалку порыв вибрирующих нот. Усилие убежать от мечты. Гордыни, так опасно переходящую в надменность и автоматическое лицемерие. И никто не заметит мечтателей. Настоящих ценителей кайфа. Этот город. Рушится прямо на глазах, оставляя острые руины, потемневшие в великолепии рекламных щитов. Людей нет. Похоже, что их здесь и не было. Только бесполезные твари. Ни одно грамма солнца, никаких каплей утренней росы. Шлейф свалок и кислоты. Шприцы и наркотики, разбросанные по асфальту. Это их стиль. Грязнота, неаккуратность, противоположность прекрасного и трепетного. Они сами испоганили свой адреналин. Это только их вина. Очевидная до неприличия ошибка. И он рад этому. Хриплый вздох, слегка сожалеющий огонек в глазах. Блеснувшая надежда на доверие неба ,полевых цветов и свежести. Желание убить, тем самым поновить ряд новых смертей. Бесспорная грусть, пролившая ещё одну каплю крови. Утонувшая в омуте жертв вера. Он начинает забывать, что это. И это пугает. Очень. Всё погибает. Гарантий на победу и доблесть нет. Последняя слеза, приторно сжигающая точку миролюбия. Всё ломится, без принципов и завершенности. И он напрасен. Будто специально созданный для контраста, для вины, тяжкую наготу которой нужно положить на его плечи. По-другому быть не может. И всё вокруг поддается крику, случайно вырвавшемуся из горла. Это конец…