Rise

Проблески

Я ошарашенная сижу на полу около телевизора. На экране давно закончились новости. - Ты что тут делаешь? - тихо спрашивает Лили входя в комнату. И правда. Я представляю как я выгляжу в ей глазах. - Н-Найл. - с трудом выговариваю я, проглатывая комок в горле. - Что? Что ты сказала? - громко спрашивает Лили подходя ко мне. Меня трясёт. На лбу выступили бисеринки пота, а во рту пересохло. Я не могу подобрать нужных слов. - Кто он? - собравшись с силами спрашиваю я. - Откуда? Откуда ты о нём знаешь? - Я видела. На фотографиях в альбоме. И по телевизору только что. - Кэсси показывала тебе его фотографии? Лили резко оборачивается. В дверном проёме стоит мама. - Зачем ты ей показывала эти фотографии. Ты же знаешь чем это могло обернуться! - Я не думала, что она узнает. - Да кто это? Черт возьми. - вмешиваюсь в разговор я. Они притихают и задумчиво смотрят на меня. - Алекс. - вздыхает мама. - Ступай в свою комнату. - Нет. - отрезаю я. - Мы поговорим с тобой немного позже. - А я говорю, речь о нем пойдет прямо сейчас! От неожиданности мама словно окаменела. Мы обе не произносим больше ни слова. Наконец она оборачивается и снова садиться за стол и берет в руки карандаш. - Немедленно ступай в свою комнату, Алекс. Тебе необходимо отдохнуть. Внутри всё кипит от злости, и гнев готов вырваться наружу. Где найти нужные слова? Наконец-то они воздушными пузырьками начинают выплывать на поверхность, когда я испытываю в них нужду. А вот с силой воли дело обстоит хуже. Мама приказывает идти в комнату. Отправляйся к себе в комнату, Алекс. И я послушно бреду куда сказано. Гнев закипает с удвоенной силой, чёрным облаком застилая глаза. Я едва вижу ступеньки. Ступай к себе в комнату, Алекс. И я иду. Обессилев, останавливаюсь на последней ступеньке и начинаю молча раскачиваться взад-вперёд. В какой мир я вернулась после пробуждения? Почему я должна подчиняться маме, даже когда испытываю непреодолимое желание поступить по-своему? Если Алекс Адамсон - такое безвольное и трусливое создание, как-то не хочется оставаться ею всю оставшуюся жизнь. До слуха доноситься чей-то резкий голос. Это Лили. Она сердиться. - Когда вы, наконец, признаете что совершили ошибку? Вы не можете прятать ее от него все оставшееся время. - Прекрати. - Она всё равно когда-нибудь узнает. Уже узнала. Это не выход Кэсси. - Ради Бога не надо. Мама говорит тихо, почти шёпотом. - Вы не можете спрятать девочку от окружающего мира. Однажды она у тебя спросила:«Зачем вы сюда переехали?» И правда, Кэсси, зачем? Она здесь как в тюрьме, ты же видишь. - Мы сюда переехали не потому что хотели её оградить от чего-то. - Не обманывай себя, Кэсси. И опять тишина. Ни звона посуды, ни скрежета стульев, ни голосов. Вообще никакого движения. Маме нечего сказать, и Лили тоже. Меньше всего я ожидала получить поддержку от Лили. Понимаю, что мне не расскажут о Найле, потому что так решила Кэсси. Кэсси. Вспомнила. Я называла её не мамой, а Кесси. Вот я поднялась по лестнице и захожу в комнату, как приказала Кэсси. Кажется я её ненавижу.