Кошкин дом

- Эй, с тобой все в порядке? – обеспокоено глядя на Марка, спросила девушка, спуская ноги с постели. Казалось, что этот вопрос поставил его в тупик. Тряхнув головой, мужчина проморгался и отступил на пару шагов назад, упершись в подоконник. - Не совсем, - глухо ответил он. - Я могу тебе как-то помочь? Горько усмехнувшись, Марк пристально взглянул в ее глаза, пытаясь уловить настроение. - Постарайся не избегать меня и сохранять в моем присутствии максимальное спокойствие. - Ты болен? – тихо осведомилась Алиса, мельком взглянув на все еще стоящих в дверях Яра и Дашу. - Можно сказать и так… - Останешься сегодня дома? - Нет! - поспешно ответил Марк, суетливо принявшись оглядывать комнату и нервно дергая металлический браслет часов на своем запястье. Заметив брата и его подругу, он сделал им знак покинуть комнату. Видя, как они все еще мнутся на пороге, он злобно сощурился и вытолкнул обоих за дверь. В коридоре заняв свое почетное место на обуви гостей, возлежал обиженный на все и вся Морфей. Прошлым вечером Яру все же удалось достать веником по его заднице, благо вовремя вступившаяся за кота Алиса не дала свершиться слишком уж суровому наказанию. Лениво махая хвостом, животное презрительно щурилось и периодически выпускало когти. Зацепив лапой ногу проходившего мимо него на кухню хозяина, он обиженно уткнулся мордой в пол, не получив желаемой реакции. Быстрое посещение ванной, возня с завязками длиннополого платья, макияж, пряжки на босоножках и запоздалая кормежка вечно сонного последнее время кота. Собравшись, Алиса вышла за дверь в сопровождении Марка. Мысли его путались. Вертящаяся тут и там Дарья, словно заноза, пыталась везде вставить свои пять копеек, поливая его грязью, нарочито выискивая в нем минусы и огрехи. Вечно скалящийся по-идиотски братец со своей дешевой психологией. «И вышвырнуть их не могу. Остаться с ней наедине боюсь. Сорваться, набросится, взять, спрятать ото всех, сделать своей… Если бы так все просто было… Не хочу я безвольную куклу, сломленную моими желаниями, хочу ее, Алису. Улыбчивую, неунывающую девочку, способную найти выход из любой ситуации… Из любой ли? Сможешь ли ты отвертеться от меня? Не примешь ведь, не полюбишь…». Щелкнув кнопкой сигнализации, Марк разблокировал замки и, забежав вперед, открыл перед девушкой дверь. Мгновение и он, не удержавшись, стискивает ее в объятьях. «Вот она, любимая, хрупкая замирает на мгновение, но не за тем, чтобы попытаться оттолкнуть слабыми прутиками пальцев. Ждет… Объяснения поступка ждет. А что объяснять, если страх, вожделение и любовь скоро меня и тебя задушат?» - Прости меня, - голос его глухой, севший, едва слышный шепчет комом становящиеся в горле слова в ее волосы и маленькое ушко ее ими сокрытое, - За то, что дальше будет со мной и тобой твориться хочу заранее извиниться. Потом могу не суметь. Смогу может разве что выть и рычать, тебя глазами везде выискивая и преследуя. «Что это? Плачешь? Твои слезы пропитывают мою рубашку. Не плачь, мое солнышко, не плачь, Лисенок. Я постараюсь. Клянусь всем, чем можно, что постараюсь держаться и не пугать тебя…». Плечи Алисы дрожали в беззвучных рыданиях. Как понять то, что все пытаются до нее донести? Как простить за то, что не сделано еще? Как помочь? Все пытаются предостеречь от чего-то… «Вот же он, Марк. Близко, не страшно, привычно. От чего ты меня предостерегаешь, кого мне надо бояться? Ведь это ты, три года знакомы. Да мрачен, да холоден и скуп на слова. Но добрый, щедрый на мужские поступки. Спали вместе – не тронул, от страха избавил, плохо было – успокоил. Любишь меня, знаю. Пытаюсь принять – не даешь же сам. Страшно уже не тебя, а твоих слов. Чего ждать от будущего, если привыкла жить сегодняшним днем?" Все ближе к работе их приводила дорога. Слезы высохли, сжатые скулы расслабились. Пусть день спокойно пройдет…