Голос в ночи

В последнее время я все чаще и чаще задумываюсь о том, что же происходит. Что происходит СО МНОЙ. Я пытаюсь разобраться в своих ощущениях, но все чаще тону в тяжелых и удушающих волнах приступов. Я пытаюсь понять, что я испытываю к этой девушке, но запутываюсь. Одно я знаю точно: мне нужно с ней поговорить. И вот через неделю я наконец-то решаюсь. Я беру с собой булочки, которые испек наш новый пекарь. Он отстроил новую пекарню рядом со старой и взял на себя выпечку хлеба в нашем Дистрикте. Он сказал, что я смогу занять его место когда захочу. Поэтому я купил у него с десяток сдобных булочек и пошел. Не с пустыми же руками приходить в гости. С каждым шагом мне все страшнее и страшнее. Я крепко сжимаю свободную руку в кулак, пытаясь собраться. Все в порядке, Пит. Это всего лишь разговор. Ты все обдумаешь и придешь еще раз. Всего лишь разговор. Я поднимаюсь на ее крыльцо и стучусь, оглядывая дом. Он запущен: окна все в пыли, стены обветшали, их давно не перекрашивали. Однако хозяйки дома не видно. Как и ответа- поэтому я открываю дверь и захожу внутрь. Темно. Тихо. Я прислушиваюсь к своим ощущениям и вдруг с удивлением замечаю, что мне больно. Мне действительно больно видеть то, какой пустой стала ее жизнь! Я не помню этого чувства! Я окликаю Китнисс, но ничего не слышу. Почему-то мне кажется, что я должен зайти в гостиную, что-то тянет меня туда, хотя весь дом окутан гробовой тишиной. Я захожу в комнату и замираю: в гостиной очень темно, только свет камина освещает ее. Окна закрыты ставнями и зашторены, да и камин был затоплен очень давно, он чуть видно тлеет. Слабо мерцают угли, и в их свете я замечаю девушку, лежащую на полу. Она свернулась комочком, прижимая колени к груди, одна рука выброшена вперед, другая крепко прижата к щеке. Я приглядываюсь и замечаю темный перламутровый блеск между ее пальцев. Жемчужина? Моя жемчужина? Я приглядываюсь к ней, оставаясь на месте. Что это за человек? Почему я ее любил? Что заставляло меня жить, когда мы были прежними? Сейчас она выглядит такой беззащитной, уничтоженной, разбитой. Огненная Китнисс угасает, как те самые угли в камине ее дома. Я тихо подхожу к ней и, взяв плед с дивана, накрываю им легкую фигурку. Девушка никак не отреагировала на это, и я, поставив мешочек с булочками на стол, собрался уходить. Однако что-то заставило меня обернуться в последнюю секунду, когда я уже собирался уйти на улицу из этого мертвого дома. Я услышал. Шепот, перерастающий в тихий голос, набирающий силу и слезы. Девушка у камина слабо сжала руки, сжимаясь в комок, ее глаза под веками заметались, словно ей приснился сон. Она вдруг резко и исступленно зашептала: - Нет, нет, нет, пожалуйста!!! Только не он, не трогайте его!!! Это я, я, возьмите меня, Пит не виноват!!! Пожалуйста, отпустите его, не надо, прошу вас, нет! Я замер, поражённый. Что ей снится? Что заставляет ее прикрывать меня собой в своих снах? Она что-то говорила Хеймитчу, что-то о своих чувствах, что только во сне она может сказать мне... Сказать что? Я ничего не понимаю, но мне становится больно, очень больно. Сердце сжимается тисками, оно бьется так быстро, словно меня преследует опасность. Я быстро подхожу к ней, опускаюсь рядом, пытаюсь успокоить. Что я делал, когда в поезде ей снились кошмары? Черт, я ничего не помню! Но я не хочу изображать из себя прежнего Пита, который бы "исцелил ее поцелуем", как говорили в Капитолии. Поэтому я просто приподнимаю девушку вместе с одеялом, опуская ее на свои колени. Она вся дрожала, ее тонкое тело содрогалось от рыданий, но глаза были крепко закрыты. Она все еще спала! Нет, она должна проснуться! У меня нет выбора. Я чувствую, что если она не очнется сейчас, все мое существо взорвется от неземного напряжения, передающегося мне от нее. Я аккуратно кладу ее голову на изгиб руки и обнимаю, пытаясь успокоить ее. Странно, но... Она затихла! Ее рыдания прекратились, она почти перестала дрожать! Я попытался сконцентрироваться на себе и прикрыл глаза, вдыхая через нос. Лес. Лес, шумящий ветвями над нашей пещерой. Ее слезы. Я помню, помню... Смутно, сквозь сон я помню, что в свою первую ночь в пещере у меня начался жар. Я помню, что все вокруг меня было как в тумане, но я различал фигуру Китнисс рядом с собой, чувствовал прохладные капли воды, стекавщие с компресса на мое лицо. Помню, как услышал тихий всхлип, как девушка рядом со мной отчаянно закусила губу, пытаясь сдержать слезы. Она украдкой поглядывала на меня, то и дело притрагиваясь ко лбу. Я скоро уснул, но до сих пор я помню ее ласковые прикосновения к моей щеке и тихие слезы в кулак. Резкий звук вывел меня из моих мыслей, и я ослабил свои объятия. Девушка на моих руках смутно пыталась понять, где она. Внезапно она подняла глаза. Мы посмотрели друг на друга. Я смотрел в ее глаза и видел ее чувства как на ладони! Испуг. Удивление. Стыд. Неловкость. Смущение. Робость. Надежда. Радость. Крошка счастья. Вопрос. Удивление. Боль. Китнисс посмотрела на меня и тихо сказала: - Можешь меня отпустить, я же вижу, что тебе неприятно. Ее голос дрожал от слез, но в чем-то она была права. Я и вправду испытывал неловкость. Пришел поговорить, а сейчас сижу и обнимаю ее. Мы оба встали, Китнисс закуталась в плед и испытывающе посмотрела на меня. - Зачем ты пришел? Я на мгновение задумался. Как ей сказать, что я вспоминаю? Что она нужна мне? - Поговорить хотел. Вот, булочки принес. От этих слов на лице девушки зажигается улыбка. Она стремительно подбежала к столу и открыла пакет. Однако радость тут же сменило разочарование. - Это не ты пек...- прошептала Китнисс. Неужели она точно помнит, как я делал эти булочки? - А ты помнишь, как правильно?- она оборачивается ко мне и порывисто кивает.- У тебя хорошая память. - Я помню только то, что связано с тобой. Все остальное не имеет смысла.- ее голос приводит меня в замешательство. И пока я пытаюсь понять, она начинает говорить. - Я не умею говорить, Пит, никогда не умела. Но я правда хочу помочь. Я могла бы помочь тебе вспомнить, как раньше. Правда или ложь. Я слушаю ее и вдруг понимаю. Я поднимаю глаза и вижу, что Китнисс оттолкнула от себя мешочек с чужими булочками и сидит на столе, печально поглядывая на меня. Где эта дерзкая, сильная девчонка, в которую я влюбился? Однако мое молчание затянулось. Китнисс порывисто встала. Ее лицо вновь надело маску пустоты и незаинтересованности. Проходя мимо меня, она с горечью бросила: - И вправду, я слишком многого от тебя требую. Ты не обязан меня терпеть.