Голос в ночи

Я чувствую, как весь мой мир вздрагивает, как стекло, в которое попали камнем. Еще слово- и прекрасный витраж рассыпется. Останутся лишь острые прутья и холодный ветер, бьющий в самую душу. Видно, Хеймитч это почувствовал, потому что через мгновение я оказался сидящим на стуле. Ментор не выдержал и стал нервно прохаживаться по коридору. А я пытался понять одну-единственную вещь: почему она мне ничего не сказала? Дверь приоткрывается, в коридор выходит медсестра и взволнованно смотрит то на Хеймитча, то на меня. - Она просит мистера Мелларка зайти к ней. Только ненадолго! И никаких волнений!- я мгновенно соскакиваю со стула и быстро захожу в комнату, закрывая за собой дверь и оставляя за ней рассерженную медсестру и усталого Хеймитча. Тихо выдыхаю, когда знакомые серые глаза слабо приоткрываются, обжигая меня таким знакомым взглядом. В мгновение ока подлетаю к ней и беру ее руки в свои, опускаясь на колени у ее кровати. Девушка лежит на боку, в ее ноздри вставлены канюли- что-то вроде трубочек, присоединяющих к ней кислородный аппарат. Ее грудь слабо вздымается, но дышит она нормально. - Как ты себя чувствуешь?- этот тихий вопрос заставляет ее слегка приподнять уголки губ, поэтому она тоже тихим шепотом говорит: - Неплохо. Раньше было еще хуже- зашла к Хеймитчу и чуть сознание не потеряла от его вони. Против воли слабо усмехаюсь. Я вижу, что она очень бледная. - Почему ты мне ничего не сказала? Китнисс, как ты так можешь со мной поступать? Ведь ты же сама говорила, что мы должны помогать друг другу! Она вздыхает. По ее щеке скатывается крохотная слезинка, когда она говорит: - Я думала, так будет лучше... Не хотела тебя волновать... Я чувствую, как сердце сжимается от слабой боли: так быть не должно. Это не может быть правдой. После всего, что было, это не может быть правдой!!! Китнисс слегка хмурится: мгновение- и ее тонкие пальцы дотрагиваются до моей щеки. Кожа вспыхивает целым каскадом огня, и я понимаю, что никогда не смогу простить себя, если... - Пит. Пообещай мне одну вещь. Серьезный голос Китнисс выводит меня из раздумий. Она смотрит на меня своими глазами, словно вынимая из меня душу по кусочкам и предлагая ее обратно. Она тихо касается пальцем моего носа и говорит, но я ее перебиваю. - Даже не смей говорить, что ты не поправишься! Ты выздоровеешь! Не смей. Ради меня даже не думай так. Китнисс слабо улыбается, тихо кивая головой. Затем она наклоняется ко мне и нежно целует, прикасаясь одной ладонью к моему лицу. Через какое-то время я понимаю, что она слабо вдыхает воздух, словно задыхаясь. Я отпустил ее губы. Девушка резко вдохнула, прижимая ладони к груди. Это проклятое чувство беспомощности... Когда ты видишь страдания человека, за которого ты не колеблясь отдал бы жизнь, и ничем не можешь помочь ему... Через мгновение она снова улыбается мне. Я жду, что она скажет мне что-то еще, но она тихо шепчет: - Позови Хеймитча, пожалуйста. Я люблю тебя. Я встал и направился к двери- сердце больно сжалось, стоило мне коснуться дверной ручки. Неужели я ...она...нет! Я бросаюсь к ней и ласково целую ее в щеку. - Я никогда тебя не отпущу. Никогда. После всего, что мы пережили, я просто не могу позволить какой-то там болезни встать между нами! И запомни это, Китнисс! Она нежно улыбается мне, в ее глазах печаль. Я выхожу, улыбнувшись ей напоследок, и машу Хеймитчу. Тот быстро проходит мимо меня и закрывает дверь перед моим носом. Это ненормально. Я присаживаюсь на стул и прислоняю голову к двери. Теперь я услышу то, что Китнисс скажет Хеймитчу: я должен знать все. - Хеймитч, слушай внимательно. Дело важное. И пообещай, что не расскажешь этого Питу, хорошо? Голос ментора удивленный, но тихий- видно, моя жена сказала ему говорить тише. - Солнышко, ты уверена? Мы достаточно от него скрывали... - Сейчас дело действительно важное. Он не выдержит этого. После этих слов я чувствую, что все во мне начинает дрожать. Что, что? - Ладно. Говори, солнышко. - В нашей семье предрасположенность к этой болезни, Хеймитч. Мама боялась, что Прим или я можем умереть и от обычной простуды, а тут пневмония. Понимаешь, в нашей крови отсутствуют антитела, способные бороться с этой болезнью. Поэтому у нас болезнь проходит в очень тяжелой форме. Нет...нет...нет... - Не смей говорить Питу об этом. Он будет пытаться меня спасти, а потом до своих последних дней будет винить себя. А уже ничего не сделаешь- даже в Капитолии лекарства от этой формы пневмонии нет. Может быть, Бити смог бы что-нибудь смастерить, но он уже много лет ничем не занимается. От этих слов все во мне вспыхивает огнем надежды. Еще есть шанс! Есть шанс!!! Я готов броситься на вокзал прямо сейчас, если бы не вопрос Хеймитча, заставивший меня замереть. - Так почему ты ему ничего не сказала, глупая? Ведь все же можно было бы исправить! - Хеймитч, я давно пообещала себе одну вещь. Если бы Пит вернулся ко мне и мы начали бы общаться снова, то я обещала себе забыть о своих собственных бедах и страхах. Я поклялась себе, что больше никогда он не будет страдать из-за меня. Я закрыла в себе все страхи, боль, воспоминания, свой отвратительный характер- и открыла только одну "дверь". Я позволила себе любить его. И я любила, Хеймитч! Я поняла, что этого достаточно для жизни. И никогда в жизни я не была счастливее, чем в те дни, когда он был рядом... Теперь же меня мучает только одно. Он никогда не сможет жить как прежде. Этих слов я уже не слышал. Боль- огромная, давящая, убивающая,- ударила копьем под дых, но я так и остался сидеть на стуле, прижавшись ухом к стеклу и ничего не слыша. "Болезнь...тяжелая форма...смерть...Китнисс...любовь..."