Голос в ночи

Мы сидели и обсуждали особенности вакцины. Бити сомневался в том, можно ли вводить сыворотку тяжело больной Китнисс, и предлагал сначала стабилизировать состояние сильными антибиотиками. И я, и его молодая коллега трясли перед ученым историей болезни и убеждали его в том, что сильное сердце Китнисс выдержит ударную волну введенных антител. С каждой минутой мне начинало казаться, что существует две причины нашего затянувшегося диспута: либо вакцина не готова, либо мне ее не доверяют. Мне на мгновение стало душно, как будто мгновенно кончился весь воздух в легких. Я судорожно вдохнул, отчего Бити резко повернулся ко мне и встревоженно спросил: - Что-то не так, Пит? Эти слова будто заново полостнули по сердцу. - Бити, моя жена лежит и умирает! После революции мы столько прошли вместе, мы стали мужем и женой, и теперь она умирает!!! А вы сидите, будто это происходит в вашей лаборатории, будто вы экспериментируете с жизнью подопытных зверьков, а не моей Китнисс!!! Я вскочил на ноги- кажется, что мой страх, боль, прорастающее отчаяние перестали умещаться внутри и выходят наружу. Я начал ходить по комнате, пытаясь успокоить неистово бьющееся сердце. - Вы просто не понимаете, каково это- пройти Игры и революцию, понимать, что там ты мог спасти ее жизнь хотя бы ценой своей, а теперь видеть- видеть своими глазами, Бити- как она умирает, и быть беспомощным!!! Может, я смогу спасти ее, если вы в нее поверите! Ноги в коленях дрожат, я сажусь рядом с ошарашенными учеными на диван и сжимаю голову руками. Это сон, это наверняка сон, один из тех кошмаров, который заставляет меня просыпаться в холодном поту: мне это снится, а Китнисс наверняка пытается разбудить меня, чтобы снова спасти, выдернуть из этой ужасающей реальности... - Просто если она умрет- у меня не останется ничего...- тихо говорю я.- У меня нет семьи, мое дело не заменит мне света, у меня осталась только она. Только Китнисс может помочь мне жить дальше. И если там, в Двенадцатом, она умрет- я просто уйду за ней. Я вас не шантажирую- у меня просто ничего не останется. Меня ничто не будет держать. Я замолкаю. Перед моими глазами бледная Китнисс, прижимающая руки к груди, пытаясь вдохнуть воздуха. Нездоровые пятна румянца на ее щеках, потускневшие волосы в поредевшей косе, усталый взгляд, по-прежнему горящий любовью. Только она устала, взгляд ее мутнеет, она слаба. Сейчас я должен быть рядом с ней, а не здесь- уговаривая этих занудных профессоров помочь мне. Моя бедная, бедная Китнисс... Наконец, я слышу тихий голос Бити. Он серьезен и печален: - Прости, Пит- мы действительно забылись. Мы слишком много надеялись на силу Китнисс, не нужно было забывать о том, насколько она истощена. Хорошо- мы дадим тебе сыворотку. Но умоляю тебя: будь предельно осторожен. Ее сердце может не выдержать. Ее нельзя будет волновать- малейший стресс может стать последним, Пит, ты осознаешь это? Ты берешь на себя такую ответственность? Я киваю. Я не могу оставить ее. Только я могу спасти ее сейчас- спасти или умереть самому. *** Быстро выбегаю из поезда и несусь к медицинскому Центру. Полупустой рюкзак за спиной не мешается, небольшой кейс с двумя ампулами прижат к груди. Сейчас, сейчас я уже буду там, сейчас я увижу ее, прижму к своей груди и больше никогда, никогда не отпущу!!! Влетаю в вестибюль, подбегаю к стойке медсестры и спрашиваю о Китнисс. Девушка как-то странно смотрит на меня, но указывает на последнюю дверь по правому коридору. Я благодарю ее и снова бегу, крепче держа драгоценную сыворотку. Внутри кейса- записка от Бити с описанием лекарства и инструкцией. Подлетаю к двери и вижу Хеймитча! Мужчина похудел и поседел, он кажется измотанным и усталым: нет и намека на пьяный угар. - Хеймитч!- кричу я. Ментор поднимает глаза, и я вижу его усталый взгляд. Он кивает.- Как она? - Не знаю, Пит. Тяжело. Очень. Вот ее врач. Из-за двери появляется мужчина с темными волосами и серьезным взглядом; он окидывает меня взглядом и спрашивает: - Вы кто? - Пит Мелларк, муж Китнисс Мелларк. Как она? - Состояние тяжелое, мистер Мелларк. Мы пытаемся стабилизировать ее состояние, но никакие лекарства не могут спасти пациента, если он начинает работать в интересах кладбища. Сердце сжимается от боли, и я быстро передаю врачу кейс. Он удивленно приоткрывает его и достает оттуда лист. Мгновенно он погружается в чтение- через долю минуты на его лице появляется облегчение. - Наконец-то! Мистер Мелларк, вы совершили чудо! - Чудо произойдет тогда, когда моя жена выйдет отсюда. Действуйте! Хотя постойте, можно мне повидать ее? - Да, конечно. Проходите, я лично сделаю ей инъекцию. Да не шумите вы, и вещи в коридоре оставьте. Мы быстро открываем дверь и входим. Я слышу веселый голос врача: "Миссис Мелларк, у меня для вас небольшой сюрприз! Только не волнуйтесь!" Я быстро выхожу из-за его спины и вижу родные серые глаза, расширившиеся от удивления. Китнисс слабо привстает, но тут же сжимается от боли и оседает: я успеваю подхватить ее и уложить на постель. С ужасом замечаю, как она похудела: она истощена, кажется, что от нее в прямом смысле остались только кожа да кости. Знакомый мутный взгляд, впавшие щеки, тонкие пальцы, нежно прикасающиеся к моим скулам. - Ты пришел...- в ее глазах стоят слезы, я чувствую, что и сам сейчас сдамся под напором нахлынувших чувств. - Я так люблю тебя.. Китнисс, глупая, почему ты такая скрытница? Ведь сама же меня упрекала за то, что я скрыл от тебя свои приступы! - Я люблю тебя...- ее усталый шепот согревает мою душу, будто склеивает ее из осколков. Я нежно обнимаю ее, прижимаю рукой за шею, чувствую ее тихое дыхание на ключицах. Сердце отпускает страх- он еще гнездится где-то в глубине души, но теперь мне не так страшно. Объятия моей жены греют лучше любого солнца. Внезапно я слышу предостерегающий голос врача: - Ну что ж, я готов! Будем вводить! Я целую встревоженную Китнисс в лоб и неохотно отпускаю ее, тихо шепчу: "Не бойся! Это тебе поможет!" Она кивает, все еще настороженно смотря на врача со шприцом. Меня оттесняют к стене, где я присаживаюсь на стул и выдыхаю. Сейчас все кончится. *** Не помню своего состояния. Помню, как спустили воздух, как игла проколола ее кожу на сгибе локтя и прошла точно в вену. Как нажали на поршень. Как она подскочила и медленно осела на кровать. Как закатились ее глаза. Моя Китнисс лежала на кровати с остекленелым взглядом, врачи вокруг нее суетились и кричали, меня крепко держал вбежавший Хеймитч. Мы оба тяжело дышали. Я понял, что все пытки, которые я прошел в Капитолии, ничего не значили по сравнению с тем, что я испытываю сейчас. Эта рвущая боль. Это отчаяние. Этот растущий ужас. Мой мир раскалывается на тысячи кусков, когда я слышу тихие слова врачей. "- Клиническая смерть. В реанимацию ее! - А стоит ли?"