Интермальчик (вычитывается)

Чего ждать от мальчишника, я думал, что догадывался. «Секс, секс — как это мило, секс, секс без перерыва», — утверждала гайморитными голосами одноименная группа отрочества. Так вот об этом, по первоначальным прикидкам, точно можно было забыть мечтать. Но, как известно, хочешь рассмешить Кого-то там наверху, расскажи ему уверенно о своих планах. Он выслушает тебя и сделает все наоборот. По такому сценарию и завертелись в итоге события, что и стало главным уроком для меня. А окончательно и всесторонне я «проникся», когда отец отозвал в сторонку и протянул две вещи: деньги и… галстук. Первых было зело много. Второй являл собой типичный образец представительский коллекции для выходов в свет. — Там будут сыновья нужных мне людей. Постарайся хоть раз в жизни вести себя прилично, — отчеканил отец. — Ты понял меня? Я кисло кивнул и сгреб в портмоне баблосы. Отцу очень хотелось сказать, «что если это только один раз — то вообще говна вопрос». Но вселенский фак от таких заявлений продолжал оставаться фактом. А чтобы я достиг его конечной точки и не заблудил с верного пути, меня вручили таксисту. Этому я был отчасти даже рад. Потому что сам меньше всего хотел напороться в таком неприлично-благопристойном виде — в костюме и без капли раскраски на морде — на кого-нибудь из наших. В пятницу вечером они как раз в это время направлялись в ночные заведения и собирались дружной толпой около станций метрополитена. Как относились у нас к предателям, вдруг переметнувшимся на другую сторону, я уже упоминал. А самое мягкое, на что можно было рассчитывать за такой внешний вид — так это на презрительное улюлюканье и похабный свист в спину и потом постоянные колкие подъе*ки. Так на моих глазах уже случилось, когда мы в метро ждали электричку, и около нашей компании вдруг затормозились дежурные менты. Несколько минут они демонстративно разглядывали нас и отпустили, как им казалось, пару-тройку острот. — Гляди-ка, пидорки на прогулку выбрались… — Откуда вас, членососов, так много на свет-то повылазило? У одного паренька, только начинающего ходить на наши тусовки, наверное, сдали нервы. Он зачем-то заорал на весь перрон: «Я нормальный… просто рядом стою». Быть может, тоже думал, что удачно «пошутил». Менты довольно загоготали. — Ты смотри, как зассал, голубок… Один из них харкнул со смаком нам под ноги, и напарники двинули по платформе дальше. Повисла нехорошая тишина. — Значит, ты, дарлинг, нормальный? А мы все просто рядом стоим… — промурлыкал Кит, когда милиционеры отплыли на безопасное расстояние и жестко продолжил. — Чтоб я тебя в «М* но» не видел. Давай, п* дуй шибче от нас. — Кит, я не хотел, — затрясся новичок, — сам не знаю, как так вышло… Ещё кто-то из компании, заметив приближающийся поезд, вдруг подхватил новичка под задницу, похабно и слюняво расцеловал в губы. И с силой оттолкнул от себя, так что паренёк шмякнулся на пол. — Пшел на х*й, сказано, нормальный. Вот под это улюлюканье и свист мы влетели в закрывающиеся двери вагона. …А новичок так и остался снаружи, нелепо пытаясь отряхнуть с одежды несуществующую грязь и растерянно оглядываясь по сторонам. Ближе к полуночи он все-таки нарисовался на пороге клуба. Кит с ухмылкой протянул пареньку швабру и толстые резиновые перчатки. — Хорошо, я пущу тебя, — осклабился старший админ, — но с одним условием… Каждый раз, когда ты будешь открывать эту дверь, но потом драишь за всеми толчок. Учти, там к утру полное ведро гондонов. Драить клозет два раза за ночь полагалось Тохе. Но иногда он зашивался, и тогда за дело, стиснув зубы, принимались либо я, либо Кит. Насчет ведра старший админ ни капли не преувеличивал. И по сравнению с использованными шприцами, гондоны были просто сущей мелочью. В общем, что ждало бы меня, если в таком виде мне довелось предстать перед Китом, или ему бы кто-нибудь выступил в роли «передаста», я и подумать боялся с учётом наших нынешних «тёплых» отношений. «Нужные сыны» уже расположились на втором ярусе заведения, которое только в страшном сне язык поворачивался назвать клубом. Скорее, это была вызывающе дорогая и навороченная жральня, где даже в этом самом клозете казалось роскошнее, чем во всей нашей квартире. А меня с порога начали держать за белую ворону, хотя я вроде бы был одет точно также, как «великие сыны», и имел в загашнике высшее образование, ничуть не хуже, чем у них. Возможно, я просто излишне накрутил себя. Но мне все время казалось, что я «роблю» что-то не так и морожу какую-то потрясающую пое*нень невпопад. Наверное, меня им тоже навязали в приказном порядке, и в итоге все чувствовали себя не в своей тарелке. До кучи, давно не выбираясь с отцом в «высший» свет, я непростительным образом у всех на глазах перепутал бокалы под воду и вино. Сзади тут же возник официант и с немым укором исправил мой «промах». После чего я окончательно замкнулся, предпочитая пялиться вниз на танцевальную площадку на первом ярусе вместо попыток налаживания нужных отцу связей. Короче, я уже практически засыпал с открытыми глазами, когда вечер, что называется, перестал быть мучительно томным. — Только посмотрите на них. Разве что на лбу не написано — голубые, — с чувством выдохнул жених, указывая ладонью вниз на один из столиков на первом этаже. — Если они сейчас ещё за руки возьмутся, я блевану, честное слово… — Да уж. Вообще оборзели в последнее время. Я тут недавно в метро ехал, и видел, как двое таких же к друг другу х*ями прижимались, — подвякнул шафер жениха. — Так ты, оказывается, ездишь в метро? — ещё более брезгливо протянул третий из сынов, будущий великий юрист, — ты же говорил, вроде, месяц назад, что тебе предки мерин последней модели купили. Кстати, давно обещал показать… если есть, конечно, что показывать… — Я её в мастерской случайно оставил. Да я в метро раз в год бываю, — спохватился друг жениха, — Там на хороший тюнинг зелёных родаки обещали подогнать. — Значит, таки старье у тебя? — Почему сразу старье?! И они снова сбились на обсуждение своих тачек, о чем, собственно, и беседовали все три часа напролёт. А я буквально впился глазами в столики внизу как хоть во что-то интересное. Парочка сидела спинами к нам, и лица разглядеть никак не удавалось. Но один из мужчин в ней был явно в возрасте с учётом намечающейся лысины. — Слав, а у тебя какая машина? — вдруг из вежливости вспомнили обо мне. — Никакая. Меня личный шофёр на ягуаре возит, когда хочу, — вдруг хаманул я. — Ты чё, стебёшься сейчас? — выдохнул юрист, и в его глазах впервые вспыхнули некий проблеск уважения. — Ладно мне надо отлить. Черт, эти два педрилы как раз на пути к туалету сидят. Пристанут ещё… Ободренный этим проблеском, я уже собирался опять ляпнуть что-нибудь колкое. Но в последний момент резко осекся, потому что один из «педрил» помоложе вдруг повернул голову в нашу сторону, как будто чувствуя, что его обсуждают. Это был… теперь коротко постриженный Снег. В дорогом костюме, в чёрной рубашке… Но точно Снег. Стриптизер скользнул по мне долгим, но равнодушным и не узнающим взглядом, потом нагнулся к своему партнёру и погладил того по руке. За ними тут же вырос официант с шампанским, разлил им алкоголь по высоким бокалам. Парочка двусмысленно чокнулась фужерами, влюбленно глядя друг на друга. Спутник Снега тоже оказался азиатом. Что нашло в тот момент на меня, я толком не соображал. Но мне вдруг сделалось отчаянно весело и сугубо по х*й. Как в детстве, когда в качестве последнего аргумента показываешь оппоненту задницу. Именно это, конечно же, в переносном смысле, я и собрался вдруг сделать. Как потом объясняться с отцом, если до него дойдёт, а до него бы обязательно дошло, теперь стало совсем фиолетово. Тем временем из элитарного толчка вернулся разочарований юрист, к которому «педрилы», на удивление, не проявили никакого внимания. А под моим тяжёлым взглядом Снег снова повернул голову к нам, и как бы в издевку, наблюдая за всей нашей честной компанией, отсалютовал мне бокалом. Мужчина рядом недоуменно уставился на него. Снег что-то прошептал ему на ухо, и они засмеялись. Снег ещё раз приподнял бокал. А я с немыслимым кайфом… повторил движение танцовщика. Как в отместку за весь этот вечер. — Слушай… он же знает тебя, — отвисла некрасиво до пола челюсть у жениха. — И ты его тоже… — А мне ещё с самого начала показалось… — раболепно зашакалил будущий шафер, — так ты, выходит… скажи уже что-нибудь… — Да, мальчики, да… — издевательски заулыбался я, демонстративно теребя серьгу в правом ухе. — Голубее, прям, некуда, — и зафальшивил то, что мы иногда пели в утреннем метро: — «Голубой вагон бежит, качается. Скорой поезд набирает ход… Ну, зачем же этот трах кончается, вот бы он бы длился…». Кстати, кто-нибудь хочет трахнуться? — Твою ж мать… — Петушина… — Вали отсюда… быстро… — С удовольствием… поёб*сь с ветерком, если желающих нет, — поднялся из-за стола я, прихватывая с него бутыль дорогущего виски. — Чего и вам, кстати желаю. Шлюху хоть напоследок снимите. Так, для просвещения — именно этим на мальчишнике и занимаются нормальные… — Пошёл ты, гомик, со своими советами… В такой же белой весёлой прострации я «случайно» прошел мимо столика Снега, сильно толкнул его… и, скорее, спинным мозгом прочувствовал, как танцовщик тоже встает и выходит за мной. Так мы в полном молчании дотопали до клозета. Там я, хлебанув прилично, поставил пойло на раковину. Снял галстук, пиджак. Снег отзеркалил мои движения… И мы покатились по идеально чистому полу как два уличных кота, не поделивших кому первому поссать на лобовое стекло джипа. — Ты с этой сукой уже трахаешься, Снег? — орал я, стремясь заехать побольнее стриптизеру. — Трахаешься, да?! — Чья бы корова мычала, — мычал в ответ танцовщик, мутузя меня, — а ты — ни с кем? Порядочного из себя корячишь? — На себя посмотри! — Друзья твои новые? А старых слил, да?! — Какие, на х*й, это друзья? Ты слепой, бл*дь? — Тебе виднее. Это ты все начал. — Что я начал?! — Давай, давай, сказку про телефон спой ещё… Что ты его случайно потерял. Мне твоя мать все честно выложила. — Да откуда ты знаешь, как все на самом деле… было?! — Вот именно, что… было. У тебя последнего буду спрашивать, с кем мне теперь трахаться… — Так трахаешься, значит?! — А если и да? Тебе-то какое дело… Тут одна из соседних кабинок отворилась. Из неё с тревогой высунулся благообразный седовласый старичок. — Молодые люди, простите, что отвлекаю в такой момент… — деликатно крякнул он. — Но, во-первых, вы мне выйти не даёте. А во-вторых, драться из-за какой-то распутницы, которая спит с обоими, по-моему, крайне глупо. Бросьте вы её, и живите с друг другом в мире… Это я вам и пожилой человек говорю, и как ксендз. Что толкнул старикашка с учётом всей пикантности ситуации, он, наверное, и сам никогда не узнал. Но оказавшийся в пылу ристалища на мне и явно выигрывающий партию Снег начал вдруг откровенно ржать до всхлипов. — Значит, батюшка, вместе жить советуете? Вы это серьёзно? — прохрюкал он. — Ну, конечно же. Жить в мире, говорю. А девицу эту бросайте оба, голубчики…, а сейчас вы не могли бы, пожалуйста, от кабинки отползти? — Слав, ты снизу. Ты не мог бы нас от батюшки отползти? Прыснул от смеха от нелепости всей ситуации и я в ответ. — Да… срывали, конечно, с меня одежду и раньше…, но вот так — первый раз, — улыбнулся по-мальчишески задорно Снег, садясь, наконец, на пол и пытаясь пристроить вырванные мною «с мясом» рукава рубашки, теперь безвольно болтающиеся у запястий. — Знаешь, а я ведь почти счастлив… Я выглядел не лучше. На моей рубашке тоже были выбраны все пуговицы. — С чего вдруг? С того, что богатого папика заклеил? — набычился я. Пожилой азиат и вправду выглядел именно как типичный папик. — Идиот ты, Шаман. С того, что приревновал так сильно. Ты ж толстокожий обычно как мамонт, — улыбнулся танцовщик. — А кошелёк этот можно ради такого дела и стороной послать. Хотя дорого выйдет. Я тоже не думал — что еще способен — после того бывшего однокурсника. Потому последнюю фразу пропустил мимо ушей. И зря. — А с чего такая уверенность, что я сегодня с тобой уйду? — надменно приподнял я бровь. — Быть может, меня порядочные еще наверху ждут. Снег отрицательно покачал головой. — Не думаю, Слав. У них такие морды перекошенные были… Ты, что, признался им, кто ты? Я кивнул. — Ты серьёзно?! Я кивнул ещё раз. С самым серьёзным видом. — Во дела! Потом я потянулся за виски, только сейчас соображая, какую кашу заварил и каких делов наколдое*бил, как выразился бы Абрамка. Снег забрал у меня бутылку, тоже хорошо приложился. — Ну… что. Тогда погнали ко мне. Правда, у меня алесс срач. — Да без разницы, Снег. Должно быть, это случилось, когда мы выходили из жральни. Я трусил немного впереди, а Снег, засмотревшись вдруг на что-то, со всей дури долбанулся башкой о стеклянную толстую перегородку, которую перепутал с входной дверью. — Блеадть! — услышал я его возмущенный вопль сзади. Танцовщик осел на пол и изумленно тёр расшибленный лоб. — Господи, Снег, как ты умудрился?! Больно? — Нет, приятно… А ты как думаешь? Конечно, больно. Аж искры из глаз… К нам кинулся швейцар и принялся извиняться. Оказалось, что Снег уже третий или четвертый, кто «выходит» вот так в перегородку вместо дверного проёма. В качестве извинений швейцар вызвал нам такси за полцены, которое лично меня, наверное, и спасло из-за того, что все долго торговались, и нас хорошо запомнил водила. Объясняться с отцом не пришлось. Компания «нужных сынов» чудовищно надралась, когда я ушёл, и действительно решилась снять проституток. Развлекаясь с ними в салоне джипа юриста, они врезались на скорости под сто двадцать в ограду набережной, проломили ее… Вот только проблема заключалась в том, что одну из тружениц ночи задушили ещё до того, как все утонули. На фоне таких событий отец даже не счёл нужным хотя бы вскользь поинтересоваться, где я провел трое суток… — Ты принял правильное решение, — холодно кивнул он, — Постараюсь, чтобы твое имя нигде не светилось… — Опять через твоих «нужных людей»? — скривился я. — А не хочешь спросить, где и с кем на самом деле я был все это время? — Не хочу. Я же сказал — это твое дело, пока из-за тебя нет проблем у меня. А я почувствовал облегчение… и злость одновременно. Как будто кто-то там наверху не придумал ничего лучше, как после всех моих невероятных финтов ушам и всеми остальными частями тела взять и обнулить счет на табло. Искать свой мобильник Снег принялся ближе к полудню следующего дня. Танцовщик долго удивлялся отсутствию звонков от своего папика. Тот по всей логике должны был быть крайне разъяренным. И уже десять тысяч раз должен был позвонить. Я расслабленно валялся в койке Снега и трескал руками гречу с кетчупом. Стриптизер считал, что набрал пару лишних кило, и измотал меня накануне в койке, пытаясь их согнать. Как я понял, ничего более существенного, кроме ещё выпивки, в холодильнике танцовщика не имелось. — Слав, подними, плиз, задницу, и набери меня с городского. Да куда ж эта падла запропастилась?! — выругался Снег, после того как по четвёртому кругу перекопал носом свое барахло. — И прекрати уже жрать, а? Я встал, набрал продиктованный номер. Потом слушал гудки, а Снег — абсолютную тишину в квартире. — Слушай, может, он у тебя из брюк случайно выскользнул? — предположил я. — Да, Слав, из брюк, бл*ть, другое случайно выскальзывает! — психанул Снег, принимаясь рыться в тряпье по-новой. — Ну-ка позвони ещё… Но и в этот раз эффект был аналогичным. — А вот когда ты перегородку лбом с размаху поймал, он у тебя не мог вылететь? — Точно! — просиял танцовщик, — он же ж после этого, тварь-то, и не звонил! Прости, что на тебя наехал насчет мобилы… просто не думал, что вот так можно… ну, просто потерять. — В обще-то не просто… у меня его украли, Снег. Потом ещё паспорт пришлось восстанавливать, — отвернулся я. — я один… тогда в клуб пошёл. — Ты, дебил, что ли?! — тихо выдохнул Снег, повисая на мне. — Тебя ж убить могли… Городской вдруг зазвонил сам. — Да, слушаю… меня тут возникли кое-какие проблемы. Мы не могли бы перенести все на вторую половину недели? — отрывисто выпалил танцовщик, продолжая обнимать меня. — По крайней мере, на пару-тройку дней… Хорошо, договорились… — Папик? — сочувственно ухмыльнулся я. — Готов даже ждать? — Неа. Покупатели квартиры, — теперь уже отвел глаза Снег. — Ладно… все равно скоро все узнают… Наверное, тебе стоит первому. Я, Слав, в Сингапур уезжаю… — Когда? — как можно спокойнее постарался отреагировать я. Это должно было рано или поздно случиться. — Да собственно, как только продам её, так и свободен на все четыре стороны. А папик этот — он там типа местного Абрамки. Товар, понимаешь, лицом пробует. — А, ну… поздравляю, — не нашёл ничего лучше выдать я. — Ну, и как он в койке? — Никак, — выплюнул стриптизер. — Не лезь, а? А «как» папик Снега в койке, я скоро сам узнал, как будто «сглазив» вопросом. Ему танцовщик позвонил в гостиницу, наверное, когда я отправился в ванную. Выйдя оттуда, я застал Снега на кухне, дымящим прямо в помещении и крайне расстроенным. На столе перед танцовщиком в пол — в пол-третьего-то то дня стояла стопка с водкой. Рядом была вторая, пустая. — Что-то случилось? — похолодел я, прекращая вытирать волосы полотенцем. — Да, Слав, — раздельно произнёс Снег. — Присядь-ка. — Да не тяни уже…   — В качестве извинений он хочет посмотреть, как мы с тобой трахаемся. — Что?! — поперхнулся я. — Что слышал, — Снег проглотил содержимое стопки, сморщился. — Иначе я не получу место в клубе. — Да ты мозгом отъехал! —выдохнул я. — У него подъемным краном не стоит?! Конечно, никаким особым извращением это не было. О любителях в возрасте посмотреть не киношные, а вживую «весёлые картинки» Кит рассказывал мне не раз, и не два. По словам старшего админа, это было даже намного лучше, чем самому ложиться под брюхатого старика. До дела там в двух третях случаев вообще не доходило. Но я сам с таким ещё никогда не сталкивался. — Ещё не представляешь, как стоит, — зло выплюнул Снег. — Но он тебя не тронет. Это я выторговал. Минут пять я молчал, не зная, что ответить. — С тебя, что, бл*ть, убудет?!