Интермальчик (вычитывается)

О Марике Кит должен был предупредить заранее. По крайней мере, мог хотя бы намекнуть. Чтобы я не врос в землю за пару шагов перед скамейкой в маленьком сквере на Удельной, именуемой в народе «Уделкой», не зная, что делать дальше. Но, видимо, старший админ соскучился по моему виду дебила с некрасиво отвисшей от удивления челюстью. Раньше таким видом я радовал Кита часто. Когда мы ехали в метро, а он плюхался задом на пару ступенек выше меня и доставал свои весёлые журналы. Или, когда в магазе или аптеке минут по двадцать издевательски расспрашивал заливающегося краской продавца, какие резинки лучше. Вот те с фруктовым ароматом или те с пупырышками. «Да мне для е*аря, девушка. Он придирчивый. А так-то по мне, все в тело пойдет», — скалился Кай, пока я старательно пидорасил взглядом и так ровную донельзя стену рядом. Но с тех пор незаметно пролетело много лет. Сколько, я никогда не считал. Но вдруг в этом сквере на Уделке отчётливо понял, что мы знакомы с Каем уже почти четыре года. Чуть больше месяца назад я на злобе проорал Леньке: «Ты, бл*ть, меня ничем уже удивить не сможешь. Причём, бл*ть — в твоем случае определительное». Был я уверен, что и старший админ тоже ничем не сможет меня удивить. За эти годы нашей с Каем «дружбы», «мысленные» кавычки появились, после того, как Кай кинул меня с ЧеГо, в Питер до Марика приезжали многие. И также многие, помыкавшись несколько месяцев или даже лет, разворачивали лыжи, не справившись с суровым городом, принимающим далеко не всех. Чтобы забыть о Питере навсегда и больше даже не вспоминать свою неудачную попытку. Об этом феномене, непонятном любому урожденному ленинградцу, мне рассказывал в свое время ещё Снег. До него я был уверен, что нет ничего более естественного и простого, чем жить в Питере. Колотиться от холода в любой одежде глубокой осенью, до апреля смотреть на грязный желтый снег за окном и ждать короткого трехнедельного лета, когда от тридцатиградусной жары в сочетании с вечной петербургской влажностью, тело за пять минут покрывается липким противным потом. Конечно, до Снега, в моем вузе учились приезжие. Но я почему-то никогда не сближался с ними. Исключением стал лишь один паренёк из Сестры*. Но он мог добраться до Питера за сорок минут на электричке или автобусе. Бывал как-то пару раз и я у него в гостях на разливе. Между нами с этим пареньком ничего не было. Просто дружба без всяких кавычек. Закончив вуз, он благополучно осел в своем Сестрике, и наше общение с учётом моего нового круга скатилось на нет. Снега Питер «не хотел пускать, хоть ты тресни», как считал танцовщик. Потому что, все, за что брался стиптизер, даже если и начиналось хорошо, заканчивалось ничем. Или просто возвращалось на исходные позиции. Как в бесконечном замкнутом круге. Приехав в Питер, Снег начал со стриптиза. Потом невероятными усилиями прокарабкался на подтанцовку к какому-то музыкальному коллективу. Стал там даже чем-то вроде хореографа, встретил будущую жену, у них родился ребёнок. И Снег надеялся, что уже хоть как-то нормально зацепился в жизни... чтобы вернуться после гибели семьи ровно к тому, с чего начинал, шагнув с поезда на Московском вокзале. По иронии судьбы, даже спортивная сумка, взятая танцовщиком в Сингапур, оказалась той самой, с которой он приехал в Питер. Накануне отъезда Снег купил на Апрашке навороченный «чумодан» у нацменов. Он сломался при мне, когда стриптизер складывал свои многочисленные наряды для выступлений. Профессиональное тряпье стоило хороших денег и было сшито в основном на заказ, и только, чтобы взять его собой Снег был готов расстаться со всем остальным. Раззявленная пасть чемодана категорически отказывалась схлопываться, как обожравшийся удав, и потому танцовщик попросил меня сесть сверху на обновку. Когда Снег, пыхтя и кряхтя от натуги, довёл молнию до середины, она предательски треснула у основания. Под моим непонимающим взглядом танцовщик истерично заржал: «Ну, слава Богу, хоть в трусах не тех же уезжаю». Потом таких людей, которых Питер «не принимал», я видел уже и сам. Нельзя сказать, что они были какими-то плохими, тупыми или жадными. Просто не приходились городу ко двору. И все. У нас в клубе несколько месяцев крутился в общем-то неплохой паренёк из провинциального Смоленска. У паренька были просто золотые руки автомеханика, и проблем с трудоустройством и деньгами не имелось. Попробовать жить в Питере его уговорили родственники в надежде на хорошие заработки. И он греб эти бабки для родни лопатой, но ещё через какое-то время бросил все и укатил обратно к себе в Смолу со словами: «Не по мне здесь. Все не по мне. Погода, люди, воздух. Даже вода гнилью пахнет. Мучаюсь, а не живу». «Да ладно тебе. Вода, как вода», — отхлебнул я у паренька из стакана. — «Может, тару помыл кто плохо. Не-е, вроде чистый». Чтобы прочувствовать вот эту фишку с водой... в другом провинциальном городке. Там мне она постоянно пахла жиром. Любая. И таким же шоком оказалась потом поездка в Москву, когда ко мне на Красной площади подошёл мужик и без ошибки определил, откуда я. «Да вас, питерцев, за версту сразу видно», — хмыкнул он. Сказать заранее, кого город выберет, а кого — нет, это всегда было, как гадать на кофейной гуще. Обратным примером служили те же Абрам и Кит. Они влюбились в Питер так же, как я, и больше никогда даже не думали уезжать из него. Для старшего админа единственным исключением были короткие отпуска. Но ехал он не затем, чтобы ностальгировать по своей Eesti Vabariik, а исключительно к племяшам. Если бы их не было, то Кит бы в сторону исторической родины и шагу бы не сделал. — Слушай, а ты не скучаешь, там, по школе, в которую ходил, по дому, где вырос? — поинтересовался я как-то у старшего админа. — Ну скучаю, — неожиданно зло и непатриотично для выходца из гордой Балтии огрызнулся Кит. — Он перестал быть моим домом, в тот день, когда аттестат школьный в зубах припер. — А чего так? — А мне в тот день мать с отцом билет в один конец всучили. Чтоб перед соседями всех больше не позорил. Все, зямали туме. — А чем ты позорил? — решил докопаться я. О клубной жизни в Москве, об обучении в Лесгафта, о тех же любовниках старший админ изливался в подробностях часами, а вот о своем детстве и юности всегда отделывался короткими злыми фразами. — А ты, бл*ть, маленький что ли, чтобы не врубиться? — завизжал Кит. — Я с детства знал это. — Что — «это», Кай? — Что пидор. С восьми лет. И родители тоже знали. Двелон? Пшёл въяб*вать. Третий столик. Абрамка раз в два-три месяца обязательно выбирался в Москву. Но быстро возвращался оттуда, неизменно плюясь от жителей первопрестольной и темпа столицы. «В Москоу-сити бабки хорошо рубить, а вот жить — не мое», — словно повторил паренька из Смоленска хозяин. В общем, если приезжий не возвращался через два-три месяца в Питер, это означало, что он и не вернётся больше. Второго шанса они практически никогда не брали. Потому я и был уверен, что больше не встречу Саху-Якутию. За полгода Марик и изменился, и нет. Он как будто повзрослел сразу на несколько лет, глаза стали жёстче. На фоне по-весеннему яркого неба они смотрелись теперь почти голубыми. Но не насыщенного василькового оттенка, как обычно бывает у блондинов в такое время года, а как будто с примесью зимнего льда и темным ободком по краю радужки. У Марика заострились черты лица, куда-то пропал нос картошкой. Но короткая стрижка из светлых волос и манера смотреть и на собеседника, и сквозь него, остались прежними. Судя по внешнему виду, дитятко Абрамовича по-прежнему не нуждалось и в деньгах. В этот раз на Марике были навороченные штаны под армию известной немецкой фирмы, запредельная с косой застёжкой трикотажная куртка без рукавов, но с капюшоном от ещё более крутой английской «бренды». На ногах красовались шузы от Саrnaby, на которые ушло бы две моих зарплаты в издевательстве. Имелась и... новая татуха на правом предплечье. Двойная «М». Причём последний элемент первой буквы перекрещивался с начальным второй. На эту татуху-то все время и пялился тревожно старший админ, тоже разодетый в пух и прах. На Ките имелись заправский белоснежный комбез и такого же цвета привычная алкоголичка. Ещё из необычного было то, что, когда я только подходил к скамейке, Кит старательно глодал кожу вокруг ногтей, которые всегда холил и лелеял. Между ним и Мариком до моего прихода явно что-то случилось. Друг на друга они вообще не смотрели, как делают обычно только что крепко поругавшиеся люди. Похоже было и на то, что сидят они уже достаточно долго. Сын Абрамовича успел почти опорожнить стеклянную бутылку пива, стоящую рядом на земле. Жестяную банку в ногах Кита запрокинуло от вдруг налетевшего порыва ветра, как будто она была почти пустая. Я же, собираясь «просто раздавить в сквере джинчика за хорошую погоду», нацепил первое, что попало под руку. Этим оказалась идиотская футболка с дебильными кошачьими мордами, как будто нарисованными детьми-олигофренами. Тряпку я приобрел только по причине нереальной дешевизны на распродаже и очень качественного трикотажа, в котором было удобно работать и в жару, и в холод. Такими же нищебродскими были и раздолбанные с карманами голубые джинсы на бёдрах. Не лучше смотрелись и заношенные питерские «летние» ботинки до середины икры. После того, как мы расстались со Свеном, мои финансы не просто пели романсы, а оглушительно трещали по всем имеющимся швам. Не нанёс я на морду и боевую раскраску. Потому как опять же планировался просто проходной тусняк со старшим админом. — АллЕ, гараж, — промурлыкал наконец Кит, вдоволь насмотревшись на мои расширившие от удивления даже поры на морде. — Так и будешь под Москвой толкаться или подойдешь уже? Неуверенно я сделал пару шагов вперед. — Привет, — обронил Марик так, как будто мы расстались только вчера, а не полгода назад. — Привет, — растерянно согласился я. — Давно ты в Питере? — Давно, — также спокойно произнёс Марик. — Давно — это сколько? Неделя, месяц? Добиваться от Марика ответа на этот вопрос было так же информативно, как выяснять температуру воздуха на какой-нибудь Гвинее. Но ничего поделать с собой я не мог. — Давно — это давно, Шаман. Я не считал, — закономерно-неопределённо ответил Марик. — Почему ты мне не позвонил? Ты же обещал, — само вырвалось у меня. — Я звонил. — Когда? — Как только приехал. Ты не брал трубку. — Это не может быть! Я бы взял. — Закажи распечатку звонков. — Закажу, но ты не звонил! Ты врешь. — Ты же знаешь, я никогда не вру. Хотел бы, взял бы. Не взять трубку я мог только тогда, когда меня достала жена Свена. После нее я вправду просто сбрасывал утром звонки, даже не вглядываясь в цифры. — Алле, сладусики, ничего, что здесь ещё двое присутствуют? — нервно встрял между нами Кит и кивнул в сторону апатично сидящего на скамейке чукчи. — Кстати, Слав, познакомься. Это Марс. Теперь и я наконец-то перевел взгляд на того, с кем пришёл Марик. — Кто это, Марик? — протянул я. Сидящий на скамейке парень или мужчина выглядел так, как будто впал в нирвану и ни на что не обращал внимание. Сколько ему было лет, определить я с ходу не смог. Это могли быть и девятнадцать, и «за тридцать», как и у всех с такой кровью. — Вот мне тоже интересно, Саха-Якутия, кто тебе этот Марс? — гадливо подвякнул Кай. — Он вообще разговаривать-то умеет? Пока сидели, ни слова не произнёс. — Он умеет, — перевел взгляд на старшего админа наследник Абрамовича и, пожалуй, впервые на моей памяти вышел из себя. — Но вам двоим, Кит, пизд*ть не о чем. Не лезь не в своё. Я с Шаманом поговорить пришёл. С тобой мы всё уже обсудили. — Так вы с Китом уже давно здесь? — заклинило меня на «давно». — Час тебя ждём, — просветил Марик. — Чего опаздываешь? — Я? — выставился я на обоих. — Кит, что за на хрен? Ты же знаешь, я вовремя пришёл... — Ты перепутал, Шаман, — зло зашипел на меня старший админ. — Записывать надо, если с памятью жопа. Я чётко сказал — в два. А сейчас три. Если бы я действительно опоздал, Кит уже бы давно изошёлся на истошный визг. Свое время старший админ всегда ценил на вес золота в оправе пятикаратных бриллиантов. За опоздание, да ещё и в час, мой мобильник давно б порвало от пропущенных звонков и смс-сок Кая. Ни тех, ни других на дисплее не было. — Видишь? — ткнул я мобилу под нос старшему админу. — Вижу, — буркнул Кит. — Как всегда дебильная заставка. У старшего админа на дисплеях всегда были голые мужики. Одно время я тоже увлекался этим. Но после работы в редакции понял, что это просто дешёвые понты, которые так любил всегда кидать полуэстонец. Впечатление они производили, но не долго. Себе же я поставил заставку с собственноручно сделанной фоткой Питера из одного здания, открывающего потрясающий и неожиданный вид на крышу Исаакия. — Ладно, уже не важно, — поднял на меня глаза Марик, тоже заглянувший как бы случайно в экран. — Кит, ты, кажется, собирался по делам. — Разобрался уже, — выплюнул Кай. — А, может, я тоже послушать хочу, о чём вы говорить будете. Шаман вроде как друг мне. — Был бы другом, ты б ему говна не подкладывал, как попытался сделать только что, — покачал головой Марик и перевел тему. — Ты, что, Шаман, бросил клуб? Судя по одежде и лицу. Опять же заставка... — Ничего я не бросал, — рассердился уже я. Разговор с Мариком в наших лучших традициях никак не хотел складываться. — Короче, чего тебе от меня вдруг понадобилось? — Ну, хотя бы деньги за фотографии вернуть. Ты же выполнил работу, — появилась улыбка на лице Марика. — Мне понравилось. И я хочу заказать ещё. Сколько я тебе должен? — Ты серьёзно? — искренне удивился я. — Нисколько. То пробные были. — Нет, — покачал головой Саха-Якутия, доставая портмоне под хищно заблестевшими от его толщины глазами Кая. — Триста баксов, пойдёт? Тебе же столько Свен раньше за трах давал? — Что?! — поперхнулся я. — Откуда ты узнал?! — Вот своему Киту спасибо и скажи. Как раз рассказывал, когда тебя «поджидали». Ты ведь, Кит, для этого время не то назвал, — улыбка Марика стала откровенно издевательской. — В общем, поскольку ты, Шаман, как выяснилось, и снимаешься, и снимаешь... неплохо, я готов платить тебе. Ещё будешь делать для Марса то, что делал для Свена, но только без секса. — В смысле? — припух я, чувствуя, как Кита сейчас взорвет от напряжения от совершающейся у него на глазах фантастической сделки. — В смысле, Марса надо познакомить с Питером, поводить везде. Немного русским позаниматься. Вот за эти деньги ты станешь его лучшим другом и эскортом. Понял? — А ты чего, сам не можешь? Или твой Марс дефективный, что ему семь нянек требуется? — офигел я, прокручивая ещё раз невероятное предложение в мозгах. — Нет. Я дело себе нашёл. Альбом буду записывать. Да и не препод я. Ты ж вроде как со студентами возился. — А это тебе кто рассказал? Тоже Кит? — впился я глазами в дитятко Абрамовича. — Это — Тоха-вешалка. Ты же ему заяву в ментовку помогал писать, когда его отчим паспорт порвал. Ревущему дурниной от обиды на «родственника» вешалке я действительно помог из жалости. С письменным русским у Тохи был ещё больший швах, чем с устным. Такого количества грамматических ошибок я ещё ни разу не видел в жизни. И, исправляя их, пытался объяснил самые элементарные правила. «В каком слове из трёх букв можно допустить четыре ошибки? Ответ «исчо», — вот примерно, как это выглядело. Но не думал, что Тоха хоть что-то запомнит. А заодно фразу, которую обронил про аспирантуру. — А если я не хочу просто? — Оху*л, Шаман, не хочешь? — пустил петуха Кит, забегавший вокруг скамейки. — Бл*дь, Марик, дарлинг, если он откажется, то я с радостью.... — Про тебя речь не идет, — отчеканил дитятко Абрамовича. — Не маячь перед глазами... Котик. Старший админ тут же покорно взмыл на скамейку. — Мне надо подумать, Марик, — выплюнул я. — Я так и думал, что ты это скажешь, — кивнул Саха-Якутия, — согласишься, дай знать. Мы уходим, Марс. В полном молчании мы с Китом нервно курили, пока они не дошли до метро и не исчезли в дверях вестибюля. — Уссаться от щасьтя, — выдохнул пораженно старший админ. — Не зря всё-таки тебя Абрам Шаманом прозвал. Ты понимаешь, мудак, что так даже лучше! Короче, твой двадцатник по процентам. — Что лучше? — отшвырнул я окурок в сторону урны. Он не долетел каких-нибудь несколько сантиметров до мусорного бачка, закамуфлированного под изящный вазон, и шмякнулся в лужицу остатков мороженого. — И бабки срубишь, и долг Абраму вернешь. И самому ложиться под клиента не придётся, — просиял Кит. — Бл*ть, кому ещё так повезёт, как не тебе. — Почему? — припух я. — Почему не ложиться? — Я ж говорю, ты, конечно, Шаман, но как был мудаком, так ты и остаёшься им периодически, — хмыкнул Кит, хлопая ладонью по скамейке. — Трахаются эти двое в полный рост. Тебе только фотик взять и чикать, чикать, чикать ручками. — С чего ты это взял, Кит? — рявкнул я. — Что любовники они? — С того, что по всему видно. Татуху заметил? Знаешь, что это в нашем мире означает? — Что, Кит? — Что типа, не просто разовый трах это. Мы с Раем тоже хотели такую набить. Р и К. Только мы на лопатках думали. А ты, чо, морду-то такую кислую сделал, как будто клиент сперму проглотить заставляет? — ощерился Кит. — Думал, тебя как еба*ного королевича все будут ждать всю жизнь? Противно так долг возвращать, хату продай. Марик тебя ждать не стал. Абраму тоже может надоесть. От последних слов старшего админа меня тут же заколотило. Так жестко Кай давно не имел счастья со мной беседовать. Да, собственно, с последних ноябрьских. Дела обстояли совсем серьёзно, если старший админ решил заикнуться про продажу жилья. Образно говоря, моя голая задница только что спилотировала в нескольких десятках метров от развороченного муравейника и продолжала стремительное снижение. Оставалось лишь только узнать, действовал ли старший админ по собственной инициативе, или она была транслирована его разуму свыше. — Это тебе Абрам велел мне передать? — прошелестел я. — Нет, но я ему предложу. Как вариант, если ты откажешься. Хозяин пока уверен, что она на Свена оформлена, — деловито и на полном серьезе застрочил Кай. — Но я-то знаю, что на тебя, Шаман. Ты сам рассказывал. Чего и следовало ожидать. То есть, конечно, даже от Кита ожидать такого кидалова было чересчур. — Пошёл ты. Ну, ты и сука последняя, а не друг, — харкнул слюной на землю я. — Хата не продаётся. — Да я-то точно пойду. Абрамку обрадую, раз не продается. Он до седьмого от счастья прыгать будет. Бывай, дарлинг, — ещё раз осклабился Кит и принялся рыться в своей спортивной сумке. — Ах да. Я кое-что забыл. Держи свой джин-тоник. Нагрелся за час, конечно. Но тебе и так стопчется. В руки полетела противная тёплая банка. Ненавистный мною черно-красный «Red devil», который я старался не пить из-за невозможности потом нормально уснуть. С него меня всегда колбасило просто не по-детски. Такая реакция на энергетик имелась у всех, но у меня она появлялась всегда особенно ярко. Кит прекрасно об этом знал. Потому и купил именно его. — Спасиб, — подбросил я пару раз банку в воздухе и потянул за кольцо. — Кит... — Ну, чо, тебе ещё? — инстинктивно обернулся всем корпусом в мою сторону старший админ. Я резко рванул за кольцо. Нагревшаяся на солнце темно-алая сладкая жидкость фонтаном обдала Кита, заливая его идеально белоснежный прикид. Досталось и мне. — Тварь! — взвыл Кит, истерично вытирая с буквально мокрой рожи жидкость вперемешку с make-upом. Только сейчас на ярком весеннем свету я впервые заметил, что под привычным тональником на коже старшего админа имеется куча дефектов. — Бл*ть, ты специально сейчас это! Сука... я ж теперь не отстираю. — А ты не тварь?! Ничего, какой-нибудь е*рь новые шмотки тебе купит. А мне кто — квартиру? — Раньше надо было думать. Сам знаешь, дружба-дружбой, а бабло — врозь, — принюхался Кай к собственным липким ладонями. — Воняет теперь... — Давно это у тебя? Пятна на лице. — Разглядел только? Не ту и долбоеб. Прям, как твой Свен. Счес виреть нучна, что вы прям прой были ностаящей, — ещё раз вытер лицо Кит. — Заходил твой Свен на днях. Привет передавал. Что ответить-то? — Что приветы Тармо глубоко в задницу может засунуть, — поднялся я со скамейки. — Гонишь ты с Марком и этим Марсом. Нутром я прекрасно понимал, что Кит с Марсом не гонит. Все так логично и должно было закончиться. Когда в погоне за двумя зайцами остаёшься в итоге без всего. Так и должно было закончиться и ещё по одной простой причине. Потому, что Марик... мне слишком сильно нравился, и, наверное, хорошо знал об этом. С самого начала. Всю дорогу домой я терзал память, припоминая загадочного чукотского Марса. Пытался понять, что в нем такого могло привлечь Марика. Откровенно страшным мой новый «лучший друг» не был, но и красивым назвать казалось сложным. Типичные широкие скулы, темные глаза, затянутые на половину плёнкой век, идиотская причёска под горшок из густых толстых волос... А вот рот был очень красивым и чувственным, как и подбородок с эротической ямочкой. Хотя, зная Марика, внешность партнёра должна была быть последним, на что бы Саха-Якутия посмотрел. Звонок Абрамки застал меня, когда я на автопилоте что-то пострячил на компе по работе, пытаясь отогнать совсем не радостные мысли. В стиле Марика было и само предложение, от которого меня продолжало коробить. Наследник Абрамовича возжелал купить за свои деньги не мое тело, а по сути душу. Так меня ещё никто не снимал. В этом было что-то ещё более унизительное, чем стирать стринги Леньке. И если б не чёртов долг, то я бы точно и однозначно послал Марика. Об этом маленьком обстоятельстве мне и напомнил хозяин. — Слав, Кит рассказал мне, что случилось в сквере, — прокашлялся для начала в трубку Абрам Рубенович. — Не валяй дурку, соглашайся. — Вам всем легко говорить. А мне придётся видеть каждый день человека, в которого... — В клиента, в которого ты себя накрутил, что втрескался по усрачки? — жёстко продолжил Абрам. — Потому что в первый раз к трусам твоим сам готовым не свалился, как Свен и Снег? — Не по тому, — глухо процедил я. — И не первый раз это.... — Короче, хватит мне сопли на кулак наматывать. Слезы ещё в трубу пусти. Не любовь это. Я знаю тебя, Слав. Поверь. Сперма в мозгах играет, что просрал Свена. Пройдёт это быстро. — Откуда вы лучше меня знаете? — взорвался я. — Сами же хотели, чтоб влюбился хоть раз, а теперь не верите. — Не в такого, как этот Марик, — пожевал губами Абрам. — Он, конечно, не мразь, как Рай. Но и не самый лучший в мире человек. Ты это потом поймёшь. Помяни ещё моё слово. — Абрам, Марик честный. Мне противно его обманывать, — выдавил я, прекрасно понимая всю детскость и нелепость аргумента. — Честный, говоришь? — взъелся ни с того, ни сего Абрам Рубенович. — А если он такой честный, то чего дома открыто как пидор не живет? Чего в Питер припёрся, здесь втихаря отрываться? Хочешь я тебе расскажу, как его жизнь дальше сложится? Натешится игрой с вами в простецкого парня, к себе вернётся опять на золоте жрать. И бриллиантами срать. Вот такой твой Марик честный. А теперь хочешь узнать, как у Кита или тебя всё будет? — Не хочу... — помотал головой я. — А я тебе всё равно расскажу. Кит до старости лет будет шляться по своим просанным коммуналкам и отираться в клубах. На квартиру он не х*я не накопит. Потому что его вечно обносят родственники. У них и дальше будет вечно что-то случатся, как только у него будут появляться деньги. Помнишь, в том году Кит в отпуск уезжал? Вот тогда у него на книжке треть суммы уже была. Но брат в аварию попал. Вот Кай, чтоб тот не сел, все деньги и отдал. А ещё два года назад племяше Кита операция вдруг срочно дорогая потребовалась. А потом восстановление в санатории. Почему-то со всем семейным скопом. Угадай, кто на это баблом расщедрился? Вот так всё и будет. Ты... — Зря вы так, Абрам Рубенович. Может, как раз у Кита, как у вас, свой клуб появится. — Ни х*я не будет. Чтоб клуб открыть, главное, не бабки даже, а связи нужные иметь. Я их годами копил, холил и лелеял. А Кит, кроме разве что своих племяшей, ни с кем нормально общаться не умеет, чтоб по-мелкому не насрать. Думаешь, я в отношении него «голубые» очки ношу? Нет, Слав. Но как работник Кай бесценен. Потому всё ему и прощаю. Теперь ты... В трубку ещё долго сыпались обидные слова, от которых у меня ходили ходуном скулы и непроизвольно сжимались кулаки. Во время разговора я вытаскивал из пачки сигареты. Одну за другой. И судорожно ломал их. — Все, Слав. Не вой там беззвучно от обиды на меня. Жисть прожить — не в отместку на поле начальству насрать. Пизжу я с тобой много не по делу. Может, и не сбудется всё это. Я ж не Бог, чтоб всё знать наперёд. Знал бы, представляешь, сколько бы себе соломы настелил? Полей бы в масштабах всей страны не хватило. С Мариком Абрам Рубенович в очередной раз попал в самую точку. Именно так жизнь дитятки Абрамовича и сложилась в дальнейшем. Его фотографии я не раз потом видел на страницах дорогих деловых изданий, сопровождаемые текстом типа «очередной проект миллиардера***...» или «*** покупает новый бизнес». Регулярно мелькал он и новостных «правительственных» лентах типа РБК и, как переводили это агентство с английского, «Междуе*а»*. С Китом все тоже совпало. И только в моем случае хозяин ошибся. Хотя, вероятно, он сделал это нарочно. Что мне напророчил Абрам, я даже повторять не хочу. Но так вполне могло быть тоже. Прим: «Междуе*а»* — interfax