Интермальчик (вычитывается)

Горничная появилась раньше, чем обещал Марик. В полдесятого утра. Открыла дверь своим ключом, даже не постучав. И если даже женщина мысленно уронила челюсть от вида двух голых мужиков в одной койке, юзанных гандонов на полу и расх*раченного стула, то внешне работница гостиницы это никак не показала. Только сухо и безэмоционально поздоровалась. Как будто всё так и должно было быть. Профессионально и чётко принялась за привычную уборку. И начала с мусорного ведра в ванной, куда мы выбросили картонки из-под вина и окурки, чтобы в комнате ими не пахло. Я встал из кровати, и как был - в чём мать родила, принялся одеваться, не глядя на Марика. Тоже, как будто так и надо. Как будто не было в комнате горничной. Я даже не повернулся спиной, когда натягивал труселя. Женщина как раз начала собирать эти долбаные использованные резинки и пластиковые стаканы. В обычной ситуации мне было бы, наверное, чудовищно стыдно и неудобно. Как когда-то давно, ещё в отеле со Свеном, когда горничная как-то раз к такой уборке приступила. Мы с фориком тогда уже успели одеться, но я увидел осуждение в глазах той женщины, и брезгливо поджатые губы. «Уроды, бл*ть, гомосеки сраные», — читалось во взглядах, бросаемых исподтишка в нашу сторону. С тех пор я взял в привычку собственными руками по утрам убирать использованные презервативы, и прятать их в непрозрачные пакеты. В глазах же сегодняшней горничной не было вообще ничего. Она перемещалась по номеру, не допуская лишних движений, как робот. Где-то так же ощущал себя и я. И всё это - при общем молчании. Я направился к двери. — Если тебе будет легче с этим жить дальше, то он мой брат, — полетело мне в спину. — Вы с Китом ошиблись. На секунду я замер. То, что сказал Марик, я услышал. Но смысл сказанного до меня не доходил. — Марс — мой брат, Слав, — повторил Саха. — Он родился у отца первым, от коренной якутки. Она готовила и мыла полы в нашем доме. Отец ещё не был женат на матери. Марс со мной с детства возился. — Рад за тебя, — процедил я первые за утро слова. Мы перестали разговаривать после того, как третий раз трахнулись. Точнее, Марик пытался это делать. А меня вдруг перемкнуло, совсем как в ссорах с отцом. Мы с ним, находясь в одной квартире, могли месяцами не общаться, бросая друг другу только самые необходимые фразы: «Помоги матери с сумками», «Скажи матери, что буду утром». — Он был моим единственным другом до восьми лет. Я не ходил в детский сад. А когда я пошел в школу, они куда-то делись. Просто однажды убираться пришла другая женщина. Я их долго искал… Нашел, когда мне было уже шестнадцать. — Мне по х*й, кто тебе Марс, — и я шагнул из номера. — Слав… Шаман… На работу в тот день я так и не вышел. Придумал какую-то отмазку, про подхваченный в общественном транспорте грипп. Домой меня ноги тоже не несли. Полдня я бестолково шлялся по Петроградке, потом, через мосты, всё-таки потопал к себе. Мне надо было вымотать себя физически, чтобы выкинуть из головы все мысли, и хотя бы немного выспаться ночью. По крайней мере, я на это пока ещё рассчитывал. Объяснить себе поступок Марика я даже не пытался. К тому же на меня, тошнотой к горлу, накатили воспоминания о крайне неудачных отношениях с одноклассником, преподавшим жестокий жизненный урок. Получалось, что и по этой части я не особо далеко продвинулся за пять клубных лет, раз так и не научился обходить эти вот грабли - отмороженных самовлюбленных мудаков. Я думал, что после Свена и Снега с подобными персонажами в моей жизни покончено, только вышло иначе. И больше всего я боялся, что это теперь моя персональная карма на всю жизнь: периодически встречать и впускать в душу таких вот зацикленных на себе и своей офигенной крутости альфа-самцов, хотя можно спокойно жить с нормальными и адекватными, пусть и не самыми яркими, партнерами. Получалось в итоге, что мне вечно не хватало в жизни, как и Абрамке, какого-то нееб*ческого геморроя, когда все идёт хорошо и спокойно. Поступку Марика, когда всё закончилось, я отчасти даже порадовался, если так можно сказать о моих ощущениях в той ситуации. Потому что всё именно закончилось. В момент моего пафосного выхода из номера я уже точно осознавал, что больше никогда и ничего не буду испытывать к этому человеку. Разве что брезгливость, въевшуюся в кожу вместе с химическими ароматами от гостиничных простыней, запах пота от собственного тела, ощущение его спермы на моём животе. В первый раз слишком возбуждённый Марик так быстро кончил, что мы даже не успели натянуть эти долбанные гандоны. Хотя вёл я себя нарочито грубо, как никогда раньше с моими партнёрами. Так, как со мной лишь однажды поступил Свен, в воспитательных целях. Сперму Сахи я с себя отмыл, но почему-то теперь ею стало отчаянно вонять. Даже сквозь одежду и на улице пробивался этот запах. Душ я утром не принял, зубы тоже не чистил, так хотел поскорее оттуда убраться. Дома, первым делом, забрался в ванную. Пустил там практически кипяток, и отчаянно натирал тело всякими гелями до того, что кожу начало щипать. Из ванны не вылез, пока вода не стала совсем холодной, а зубы не перешли на морзянку. Скинутые на пол шмотки сначала засунул в пакет, думая постирать. Но навязчивый запах никуда не исчезал, потому я не успокоился, пока не отправил их в мусоропровод на лестничной клетке. Там кто-то забыл закрыть дверь на балкон, ведущий на черную лестницу, и только в этот момент я почувствовал, что меня реально колотит от холода. В моём холодильнике не повесилась бы мышь даже с минимальной самооценкой. Зато за ним, со времён финна, была заныкана непочатая бутылка виски, в качестве «НЗ» на самый «ЧД». Потому я, наверное, так и нажрался тем вечером. Накидался так, что проснулся с утра с чудовищно раскалывающейся башкой, под барабанную дробь разрывающегося от звонков телефона. Звонил Кит, у которого случилось очередное, только теперь двойное ЧП. Один из новеньких админов попёрся на искусственный каток в свои выходные вместе с бойфрендом. Там эти двое решили изобразить из себя Сихарулидзе и Бережную в Солт-Лейк- Сити, а вышел непроизвольно более ранний дуэт - Бережной со Шляховым. Причем конёк в голову прилетел именно админу, хотя и не с такими чудовищными последствиями, как у именитых спортсменов. — Дебилоид, бл*ть! Первое, чему учат — это уворачиваться от таких ударов! — визжал на истерике Кит. - А ты чего, на коньках умеешь? — Я на всём, что стоит, умею! — Ага, и на коньках крестиком. — Чего ты издеваешься?! В общем, как ноги в апартаментах ГХ раздвигать, так это пожалуйста! Это мы можем! Там даже Абрамка охренел, с его-то опытом. Прикинь, чувачок на поперчняк, как посрать сходить, садится, хоть и не спортсмен в прошлом. Я тоже, конечно, до сих пор могу, если поднапрячься… Но, е* твою, вот это он мне специально назло! — Что тебе специально назло, Кит? Человек коньком в череп словил? Второй из молодцов старшего админа, на фоне год назад обнаружившейся тяги к мужикам, попёрся доказывать свою маскулинность и тругендер в ленобластной клуб по прыжкам с парашютом. Успешно прошёл подготовку. Пару раз даже сиганул, почувствовал себя профи, а накануне что-то пошло, точнее, подуло не так, и вместо приземления на благословенную землю он оседлал тополь. Тополь был против, и осчастливил его синяками… — Ну вот тоже мудак, а? Мастер - класс по выживанию он решил показать! Взял, и ножом сбрую х*ракнул. А что дальше будет - он, видите ли, не подумал! Ну, а дальше - е*нулся вниз, на камни. Решил, что хер-то там каких-то три сраных метра, — причитал Кит. — Это ещё ему повезло! Там, через пару-тройку метров, оживленная автомобильная дорога начиналась! Этого инвалида умственного труда по жизни дернуть ещё можно, только вот чем он шампусик или коктейльчик клиенту принесет?! Ну не х*ем же, Шаман, сам понимаешь! … и переломом голени после неудачного падения. Никита - Морок тоже оседлал. Но не тополь, а папика-толстосума. Тот спонсарнул его на известную Мекку третьего пола — солнечный в ноябре, и неизменно голубой все месяцы в году, Тайланд. К чему гонит Кит, я вполне себе догадывался. Потому прервал привычное трынденье старшего админа. А чтобы тот поскорее отстал, заломил космическую по обычным меркам сумму. — По двойному тарифу, раз за двоих. И пятихатка за каждый выход. Объяснять Киту, что я приссываю засветить морду в клубе, было всё равно как метать об стенку сушёный горох, купленный по уценке в каком-нибудь подпольном ларьке на Апрашке*. Потому с некоторых пор я, ничтоже сумняшеся, стал называть запредельный ценник за свои услуги. Тема сразу увядала сама собой, а Кит мгновенно переключался трещать о другом. — Лады, лапуль, по рукам, — неожиданно пропел старший админ, — собственно, столько Абрамка и хотел тебе предложить! И тут я понял, что в очередной раз разместил задницу не просто в лужу, а в Марианскую впадину Мирового океана. Так как по ходу на меня Абрамка выдал Киту гораздо больший лимит. Но, как сказал бы сам хозяин, «х*й из штанов уже вылетел, а е*бышков- воробышков обратно не засунешь». — И учти, Кит, только на выхи! — попытался отмазаться я. — Так мы тебя именно на них и зовем, дарлинг. Так-то в будни перетопчемся, но сам знаешь, что в пятницу и субботу творится! Я за* бусь там в одиночку, хоть и Абрамка теперь сам к станку встал… Выйдешь? — Выйду. Кит...,— замялся я. — Чего, лапусик? — резко подобрел старший админ, уже мысленно переложивший мою денежку себе в карман. - Можно интимный вопрос? — Нужно! — Вот у тебя бывало так…что ты сексом занимался… — Через пол-часа вообще-то собираемся с Калле. А так-то каждый день, с пятнадцати лет… — А потом тебе кажется, что от твоего тела чужой спермой воняет… — рявкнул я. Повисла долгая и неловкая пауза. — Ладно, Кит, забей. Х*рня это всё. -Слав…тебя, что, изнасиловали? — осторожно выдохнул Кай.- Обычно после такого вот эта х*рня случается. — С чего ты взял?! Да никто меня не насиловал! — выпалил я, чувствуя, что зря полез с расспросами. — У меня…так один раз было. Я сначала согласился, а потом передумал. Даже деньги ему вернул, но поздно уже оказалось. С тобой точно всё в порядке? — Да нормально всё. Лучше не бывает. — А ты точно сможешь выйти, Шаман? — напрягся старший админ. — Потому что…иначе нам ж*па. У нас…вот не хотел тебе сразу говорить… Ага, как обычно, Кит. Ну, кто бы мог себе только представить, что в лукошко с земляникой ты забудешь подложить на дно щедрый кусок говнеца. -…у нас свадьба одна намечена на субботу. Мы такое впервые в клубе решили организовать. Абрам, точнее, решил. Не я. Народу много будет. Уже сейчас все столики забронированы. Там всё, практически, как у натуралов спланировано. В субботу утром клуб надо под мероприятие оформить. Чтобы вечером выйти, а уже всё готово. Потому и платим тоже столько. Считай, две ночи и сутки на ногах. Мне это, конечно, не очень нравится. Но бабки хорошие уже забиты, и ещё заработаем. Потому, если не выйдешь, п*дец, как подставишь. Пока что, я теоретически хотя бы, ещё смогу кого-то найти. — Ну, а венчать кто молодоженов будет? Абрамка, что ль? — решил я перевести всё в шутку. — Нашелся один ксёндз продвинутый, вроде как за наших радеет и голубеет, — напряженно буркнул старший админ. — Ладно, всё. Калле из ванны выполз, пойду попристаю к своему мужику. Так точно у тебя все в порядке? — Точно. — Шаман…серьёзно, если подставишь в этот раз, я тебе этого до конца жизни не прощу. Слишком многое на кон поставлено. Кита я…уже несколько раз подставлял с невыходом в последний момент. Но сейчас деньги были очень приличные. И я решил, что меня как-нибудь пронесёт. Потому что рискнуть и прийти на гейскую свадьбу могли позволить себе только совсем безбашенные, а не те, кто прячется от жён и трусится по поводу любой мелочи. Это должно было сработать как пан или пропал. Зато этот «кон» неизменно добавлял мне денежку до энной суммы, которая позволит мне уже в этот Новый год отправится в Первую Настоящую Загранку. Не в какую-нибудь советскую Эстонию, а самые настоящие Карловы Вары, с их культовым «Элефантом». До конца недели я разгребал рабочие дела, которых, из-за двух дней простоя, свалилось неимоверное количество. В пятницу отправился на интервью в свой бывший вуз, к одному из преподов. Он считался асом и суперэкспертом по жилищному кодексу. А заодно уже, на обратном пути, получая вещи в гардеробе, напоролся на… Марса. — Привет, — обронил якут. — Время есть? Поговорить надо. — Привет и пока, — схватился я за вещи, — не о чем нам с тобой теперь разговаривать. — Я за Марика извиниться хотел, — сжал моё плечо и пальто Марс. — Это не ему, это мне лично надо. И я знаю, что мы больше никогда с тобой не увидимся. — Кут опять подсказала? А чего ты вечно за братца-то извиняешься? — взъелся я, повышая голос. — Он перманентную х*ету творит, а ты за ним говно подтирать приставлен?! На нас начали озираться. Охранник на входе, приученный к горячему нраву некоторых студентов, профессионально напрягся - Пойдём отсюда, — решительно кивнул Марс. — Здесь кафе одно есть, там поговорим. Хорошо хоть, Марик тебе наконец-то сказал, кто мы. Думаешь, я не видел все эти твои взгляды на нас? — А если видел, чего сам не сказал? Поиграть со мной интересно было? Тоже любитель псевдопсихологических экспериментов? — Вот уж это точно не здесь обсуждать! В кафешке, где когда-то часто перекусывал во время учебы я сам, Марс заказал мне кофе, а себе взял зеленый чай с молоком и штрудель с мороженым. — Ох*еть, в мое время здесь только голимые совдеповские пироги с рисом и яйцом продавали, — хмыкнул я. — Оно и сейчас - твоё время. Ты прости Марика и отпусти. Тебе скоро много чего отпускать придется, — уставился якут в белый шарик мороженного. — Главное, себя ни в чем не вини. Все вышло так, как Юрюнг Айыы Тойон захотел, а Белое Солнце засвидетельствовало. — Кто? Какое солнце? Ты что, обдалбываться научился, так же как и европейские десерты лопать? — хаманул откровенно я. — Да, кстати, это вилкой едят, а не ложкой. Тебе её тоже подали. Есть именно так штрудель меня научил Свен, когда услышал, что я хочу попробовать именно этот десерт. — Спасибо, буду знать про десерт. Юрюнг Айыы Тойон —это наш Бог. А солнце в нашем представлении белое и ему мы поклоняемся. Мы называем его «Сах». Отсюда и название Саха. Марик — белый как солнце для меня. Он как младший брат мне, точнее - именно брат. Но и на солнце есть пятна. И когда с твоим близким человеком что-то не так, не как со всеми, он с тараканами, как выразился бы ты, ты все равно продолжаешь его любить. — Да, пожалуйста! Хоть любитесь, хоть еб*тесь! Мне серьезно теперь по х*й, кто вы: братья, жёны, молодожёны… — Марик не со зла так с тобой поступил. Я не говорю, что он сделал правильно. - А с чего — с превеликого, бл*ть, сказочного добра, что ль? — Когда Бог летел над Якутией, его пальцы замерзли, — вошел в профессиональный транс якут. — Он выронил из них все свои богатства на нашу землю. Потому у нас и находят алмазы, что приносят состояния. И когда Бог даёт деньги, он всегда испытывает человека на прочность. — Хотел бы я, чтоб меня так каждый день на прочность пытали. Готов заделаться мазохистом по такому случаю... — Не все могут достойно выдержать. Я извиняюсь за Марика, потому что он никогда не делает это с другими. Но считает он себя виноватым передо мной в том, что деньги достанутся ему, а не мне, — переключился оперативно с духовного на меркантильное Марс. — Марик думает, что если бы его не было, то отец, возможно, признал бы меня. — Санта-Барбара, млять, в миксе с «Богатые тоже дрищут»… — Но так захотел… — Да, я в курсе. Этот твой, как его, мужик Ай, а солнце протокол быстренько состряпало, печати налепило и секретутке на подпись начальства мылом отправило! — Не надо тебе так с богами... Иначе солнце могут и не показать. Тогда беда большая случится. — Короче, отлить мне надо. Иначе, «ой, бяда - огорчение» прямо здесь сейчас случится, — поднялся я со стула. Разговор начинал откровенно утомлять, несмотря на привычную даже для якута манеру общаться загадками. По мне, так Марс нес сейчас хрень почище той, что отпускал Тед в свое время. — Этот человек, о котором ты подумал только что, скоро вернет душу Белому солнцу. Он больше не видит себя. Его кут мне сказала. Она уже ищет себе сосуд. А эмэгэт почти готова. — Марс, завязывай сидеть на том, на чем ты торчишь. Приход, конечно, ох*енный, но говоришь ты, как форменный псих, — нервно заржал я. — Булгаков, блин, хренов. Аннушка уже разлила, мать твою, масло… -Ты о чем? Кто такая Аннушка? — оторвал наконец словно загипнотизированный взгляд от мороженного якут. — Но когда ты, уже скоро, увидишь красное солнце, то беги, как я тебя предупреждал. — Е*нутый. Какое, на х*й, солнце? Ноябрь, оно давно село, если вообще сегодня было! А на завтра по прогнозу дождь на весь день. В клозете я справил нужду, вымыл руки и…меня перемкнуло. Марс сказал четко: «он больше не видит себя». Именно так и выражался Тед, если не хотел кому-то говорить о своих нехороших видениях о будущем человека. Покурив около пепельницы, я вылетел обратно в зал. — Марс, а ты откуда знаешь, что… Но якута уже нигде не было. Ошалело уставился я и на тарелку, из которой он ел десерт. Там были…остатки красного клюквенного варенья. Хотя я четко видел шарик девственно- белоснежного пломбира. Ощущение было полное, что крышняк отъезжает теперь у меня. И знатно так отъезжает. Примерно как у Ивана Бездомного. - Девушка, — метнулся я к продавщице за кассой. — Человек, с которым я был, внешность необычная. Он же брал штрудель с мороженным! -Да мне-то откуда знать! Вас всех не упомнишь, — отмахнулась девица. — Пожалуйста, посмотрите. Это очень важно для меня! — Да Вам-то зачем? Бог с ним, что другой человек ел. Расплатился за всех, и ладно. — Это я тарелки переставила, — отозвалась рядом еще одна работница общепита. Женщина сияла изнутри и как будто тихо улыбалась своим хорошим мыслям. — Это он вас попросил так сделать?! — Нет, случайно вышло. Думала, все разом донесу посудомойке. С соседнего столика решила прихватить. Подняла стопку, а уже оказалось тяжело. Вот чужая тарелка у вас и осталась, — покивала женщина головой. — А этот мужчина мне сказал только: нельзя вам будет скоро тяжёлое носить. Отвыкайте. А я уже знаю, что нельзя. Неделю назад своему сказала. — Любка, да ты что?! — завизжала кассирша. — Тебе ж такие диагнозы ставили, а ты сама говорила — денег на лечение нет! А я еще думаю, чего ты вся из себя загадочная ходишь и улыбаешься постоянно! — Ну, хотя б, мужик-то был настоящий! — нервно расхохотался я от того, что хотя бы что-то вот так элементарно прояснилось без всякой хичкоковской мистики и без глубинных религиозных верований и духовных практик детей Сахи. Около десяти вечера я переоделся дома в клубное, косметику припрятал в рюкзак, решив, что на месте и накрашусь. Кит от счастья, что я все-таки вышел, чуть не задушил меня в объятьях и перемазал тональником. До одури довольным выглядел и Абрамка. — Ну, что, парни, готовы капусту рубить в клочья? — хохотнул он, наблюдая, как я колдую около зеркала с бровями, а Стасюня врубает особое порно — со свадебной атрибутикой типа тортов, фраков, коек, заваленных лепестками роз и прочей пошлятины. — Давай, Стасик, по коктейльчику всем, для разминочки! Да не криви морду, дура. За мой счет! Абрам Рубенович гулять изволит. - Абрам Рубенович, эт чой-то вы так расщедрились?! — выпучился старший админ. — Вы ж мне всю трудовую дисциплину в е*еня по маковку вставляете сейчас! — А вот хочу и вставляю! Я тебе, Кит, ещё и не туда по маковку в состоянии вставить, давалинг. — Дарлинг, Абрам Рубенович, правильно — дарлинг! — А мне похрен, как правильно! Как хочу, так и говорю. Короче, верхнюю варежку закрой, а то нижней плохо придется, и вякай, когда я этого захочу. Тебе и платят за это! Вздрогнули, товарищи офицеры, и мирком, передком, да за свадебку. Улучив момент, когда хозяин остался один, я поинтересовался: — Абрам Рубенович, а чего это вы как будто светитесь сегодня от счастья? Хорошее что случилось? — Есть такое тело, — ухмыльнулся Абрамка. — Камень с души свалился! Вот только тело это не твоё... Сам знаешь, что выходит, когда свои дискеты по всяким чужим компам пихаешь. Этому меня еще Ромка учил. Намек усёк? — Не очень, Абрам Рубенович. — Ох, дурилка ты картонная, хоть и Шаман, — отмахнулся от меня… как-то что-ли нежно хозяин. — В зал пошёл и пашешь. Народу, сам видишь, сколько налетело. Клиентов, и правда, в ночь с пятницы на субботу было много. Даже втроём с хозяином мы сбивались с ног, а Стасюне, по ходу, пришлось отрастить ещё две пары дополнительных рук. За неимением конферансье Кит поставил в программу двух стриптизёров с четырьмя выходами, чтоб хоть как-то занять толпу. Я видел, как тяжело дышал и насколько мокрым от пота в прямом смысле этого слова был Машка после второго выступления под утро. Второго танцовщика, которого обслуживал Кит, я совсем не знал. Но и времени, чтобы познакомиться, в тот вечер не было совсем. Даже на то, чтобы просто элементарно сказать: «Привет! Как тебя зовут?». Регулярно поднимался на сцену и сам Абрамка. Все клиенты считали, что это особая авторская фишка перед свадебной субботней ночью. Но мы, работники клуба, хорошо знали правду. Русик очень старался, из кожи вон лез, но Рудику даже в подметки золушкиного тридцать шестого пока не годился. Даже в будни. Что уж говорить про выходные... Ночь пролетела незаметно, мы все дико устали, а клиенты всё никак не желали расходиться. В итоге, последнего мы выпихнули что-то около девяти утра, (а не привычных семи!), потом также долго убирали и считались. Потом оформляли заведение к предстоящему вечером торжеству. Время незаметно подползло к двенадцати дня. Чтобы хоть как-то нагнать поплывший ко всем е*еням график, Кит предложил остаться днем в клубе и хоть немного поспать в апартаментах ГХ. Я согласился, понимая, что с разъездами через пол-города мы точно ничего в итоге не успеем. Всё было хорошо, всё было нормально, и у меня ничего не трепыхалось и не дергалось ни в душе, ни в чуйке, ни ниже, пока в семь вечера Кит не отскочил куда-то и не припер…просто чудовищно гигантский букетище пламенеющих вечным огнем роз в корзине, в форме шара. Цветов было столько, что даже не просматривались стебли и листья. Две сотни, как минимум, а то и больше. А цвет казался тоже каким-то нереальным. Неоново-алым. Антофобией я в жизни не страдал, но… …но самое бл*дское началось, когда старший админ любовно пристроил цветы на пол под самый сильный светильник в клубе. Краска с бутонов словно размылась и начала стекать «кровью» повсюду. Заметил это и Кит, а не только я. — Ты е*и меня везде, восемнадцать есть уже. Дорого-богато, только на х*й не п*здато. Лучше б этот мулодажен чё другое любовничку придарил, — протянул Кит. — Слав…я ценник видел. Никитка говорит, за эти деньги в Тае можно член на пять сантиметров увеличить...