Интермальчик (вычитывается)

Была в нашем клубе одна особая комната. Располагалась она на первом этаже, налево от входа, сразу за гардеробом. В основном, помещение простаивало пустым и запертым на ключ. Дверь туда была неприметна, окна замурованы, и многие посетители даже не догадывались, что это тоже часть нашего заведения. Меня же помещение бесконечно пугало проявившейся там гигантоманией, и заставляло всерьёз усомниться в эстетических вкусах Абрамки. Как-то я поделился с Китом известной фразой, про "большой шкаф с маленьким ключиком". Админ поржал, предложил мне проверить в ручном режиме, если так любопытно, но, в общем и целом, согласился, что комната его тоже страшит. Эстонец знал, о чём говорит: в ней он прокантовался почти три месяца - то время, когда только начиналась его карьера у Абрамки. В качестве «вешалки», то есть гардеробщика. Кит про себя мог сказать, что для него на какой-то период сбылась мечта идиота — жить в шаге от работы, в буквальном смысле. То есть, чтобы оказаться вовлечённым в трудовой процесс, админу только и надо было переступить порог помещения. Обратной стороной медали этой воплотившейся мечты оказался почти ежедневный стояк, с которым несчастный эстонец просыпался. И как только у Кита появились минимальные свободные деньги, он предпочёл убраться из этого помещения в коммуналку, к чёрту на кулички, то есть на проспект Буховой обороны, потому что, по его собственному выражению, в попытках избавиться от этих радостей за три месяца «стёр руки до кровавых мозолей». Короче, большую часть этой особой комнаты с плотными дверями занимала огромная, просто космических масштабов кровать - траходром, на просторах которой, как в тайге, мог затеряться не один чукча. Но это было бы ещё полбеды. Вторая половина заключалась в том, что кожаная обивка сего производственного инвентаря была цвета весеннего неба, а потолок и две стены комнаты представляли собой гигантское зеркало. Когда я в первый раз увидел эту неебическую красоту собственными глазами, то надолго лишился дара речи. Еще в помещении постоянно стоял специфический запах секса, выветрить который было невозможно, из-за отсутствия окон, как бы мы ни пытались при уборке. В комнате находился так же и второй в клубе пилон — для совсем уж приватных танцев, заканчивающихся, как правило, в этой самой койке. Про себя мы называли помещение «апартаменты ГХ», то есть для горящих хуёв. За аренду траходрома Абрамка драл с проверенных чуть ли не под микроскопом посетителей суммы, сопоставимые с почасовыми услугами «съёма». И где-то раз в месяц непременно находились отчаянные товарищи, готовые наплевать на жутковатый дизайн помещения, которым сам хозяин, напротив, очень гордился. Абрамка в таких случаях сам надыбывал клиентов, и спешил на помощь, как мультяшные Чип и Дейл в одном лице, с ключом от комнаты наперевес. Озабоченная, дымящаяся в секс-томлении пара, благодарно исчезала в направлении, указанном хозяйским перстом, и уединялась в означенном гнезде разврата по мере необходимости и собственных возможностей. Плата за аренду апартаментов взималась не вперёд, а по факту достигнутого результата, в процессе обретения которого многие увлекались, и забывали о времени, которое деньги. Точнее даже - доллары. А вполне довольный собой Абрамка приникал к небольшому монитору, в кабинете на втором этаже. В особо хорошем настроении он звал «позырить» и весь персонал. И, конечно, наблюдая за происходящим на экране, мы большей частью ржали, потому что, как знают все взрослые люди, житейский обыденный секс полон забавных курьёзов, и кардинальным образом отличается от той, постановочной и отредактированной версии, которая преподносится даже в самом дешёвом порно. О видеокамере, установленной в апартаментах, были в курсе все работники, но, естественно, рассказывать о небольших клубных хитростях посетителям никто из нас не спешил. Потому как записи, сделанные в этой комнате, позволяли Абрамке почти всегда быть на плаву, и платить нам регулярную и неплохую зарплату. Второй запасной ключ от апартаментов полагалось хранить у себя на всякий случай и дежурному админу. Но ни я, ни наш третий администратор Миха, ни даже сам Кит не рисковали таскать с собой такое сомнительное счастье, подразумевающее автоматом добровольное участие в организации запрещенной бордельной деятельности. Мы договорились, что будем держать ключ под ковриком в гардеробной, и сообщать о нём только тем посетителям, в которых абсолютно уверены, ни в коем случае не оставлять на нём свои «пальчики», и уж тем более не светиться с его передачей с рук на руки. Своё решение мы вынесли Абрамке сплочённым фронтом единомышленников. Сначала он наорал на нас троих вместе, потом на каждого в отдельности, но в итоге был вынужден с таким порядком передачи ключа смириться. И, конечно, с камерой иногда что-то приключалось. В основном, когда на заработки шли «свои», прекрасно знающие, где она находится. Абрамка тоже пытался первое время с этим сражаться, но потом также плюнул, поскольку левые доходы были важнее. Потому иногда, в целях контроля, хозяин подглядывал за комнатой в замочную скважину, особенно если был уверен, что там кто-то есть. Баловался этим делом и весь остальной персонал, вслед за ним. …Первым, по старшинству, к достаточно большой замочной скважине припал Кит. Минут пять я, потягивая коктейль, наблюдал его тощий откляченный зад, и даже тот выражал крайнюю степень удивления. Проявлялось это в том, что эстонец несколько раз задумчиво почёсывал его сквозь джинсы, видимо, массируя мыслительный процесс и обдумывая увиденное. — Слав, — наконец, поражённо выдохнул админ, не отстраняясь от двери и не меняя позу, — а, когда Лёнька танцевать-то закончил? Больше двух часов, по-моему, прошло… он же раком оттуда выползет. — Кит, подвинься, — прошелестел я, пристраиваясь в такой же позе рядом. И тоже подвисая ещё минут на десять. — Да, ладно, два часа… она резиновая у него, что ли? — Слав, да что ты вообще в жизни видел? Да он сейчас такую капусту в месиво крошит, что нам за смену не светит… — Парни, а чё происходит-то? — сделал стойку бармен Стасик. — Дайте и мне позырить… Фигасе, он двоих обслуживает… — Да что у вас уже там? — ещё минут через двадцать за нашими спинами рявкнул Абрамка, видимо, давно закончивший танцевать и, как всегда, незаметно подкравшийся общеизвестным пушистым зверем. — Слепились в три задницы одним комком, бормочете себе под нос, и не разберёшь ничего! — Да тише вы, Абрам Рубенович, не орите, — зашикали мы на него, всё же расступаясь и пропуская хозяина к двери. — Там Лёнька и… ещё двое бандосов. На съёме он, походу. Третий час пошел. — Да что вы врёте про три часа-то? Это ж никто столько не выдержит. — Да сами посмотрите. Лёнька не просто пахал под одним из партнёров, я б сказал, наш танцовщик прямо горел энтузиазмом на работе. При этом прямо по ходу процесса стриптизёр еще умудрялся делать затяжки, попивать ром с колой, и закусывать неизвестно откуда взявшейся шоколадкой. Распаренные, красные как раки, бандосы, по очереди пыхтели на нём от натуги, периодически не попадая в цель, и всё никак не могли достигнуть желаемого... Что, в общем, достаточно характерно в определенной стадии опьянения. — Фуф, что-то я подзатрахался сегодня, — выдохнул, наконец, один из них, вытирая пот со лба. — Витёк, давайте без меня. А то сердце щаз прихватит. — Геннадий Васильевич, у меня валидольчик там в брюках, в кармане. На всякий случай всегда ношу, — отозвался ровным голосом Лёнька, — Виктор Павлович, продолжим? — Не-не-не, Лёнечка, я сам, рукой. — Хорошо. Тогда с вас триста и четыреста за комнату. И еще, Геннадий Васильевич, вы, когда выходить будете, дверь резко не дёргайте, а то Абрам Рубенович, или кто-нибудь из ребят, может по лбу случайно получить. В полном молчании мы четверо резво подорвались к барной стойке. За ней уже сидел, впавший в полный коматоз на почве публичного опущения достоинства, Владик. Стасик нырнул куда-то вниз, достал собственный «трофейный» ром. Почти после каждого выхода его личная коллекция спиртного неизменно пополнялась. Опять же, мало кто знает, но в большинстве клубов уже с середины ночи, и в зависимости от степени трезвости клиентов, бармены начинают недоливать в коктейли спиртное, или заменяют дорогие ингредиенты на более дешёвые. Уже подвыпившие посетители замечают это крайне редко, а вот персонал бара практически никогда не покупает себе спиртное в магазинах. — Стасик, падла, ты где ром взял? Опять клиентов обираешь? — крякнул Абрамка. — Да я тебя… И в этот момент дверь комнаты распахнулась. Из неё, в сторону выхода полетели, как ошпаренные, бандиты. А мимо нас не очень уверенной и неуклюжей походкой проковылял Лёнька: — Абрам Рубенович, вот вам за аренду. Пойду, полежу немного, что-то умаялся я с ними сегодня. Курить, наверное, надо бросать. Так же молча Стасик разлил ром. — Да я понял, Абрам Рубенович, штраф. Будем. — Будем, — согласился мрачно Абрамка, — вот он, наш Ленка. Вот это я понимаю — работник, учитесь, товарищи! И себе на карман, и заведению в помощь денежку подгоняют. Короче, за ночь все оштрафованы на сто баксов. Ты, Славик, тоже. А Лёньке от меня — премия. — А, я-то тут причем? Да я шел просто мимо, случайно застрял. Да я у вас даже не работаю, — взвыл я. — Абрам Рубенович, это нечестно. — Честные, Шаман, дома сидят и по кабакам не шарахаются, — припечатал Абрамка, — а вы, Кит и Владик, мне ещё за моральный ущерб до конца недели за «спасибо» выходите. Ты, админ, мне из клуба базар-вокзал устроил… А от тебя Влад, я вообще не ожидал… Я к тебе с распахнутой душой, а ты в неё… Все поняли?! Короче, закрывайте лавочку.