Интермальчик (вычитывается)

День шел ни шатко, ни валко. Я решил, что если до пяти вечера успею перехватить где-нибудь в долг, то пошлю Абрамку и Кита к богу в рай. Дотяну лучше до Свена, огребу законные пару раз по морде и снова буду с денежкой. Была у финна такая милая привычка: распускать руки в профилактических целях. «Это на будущее, чтобы не изменял», — любил приговаривать он, возя меня в первый день приезда по полу и крепко держа за волосы, пока я старательно выл, больше театрально, конечно, чем от боли. Воспитательную работу ему нравилось проводить именно на кухне, после чего из белого холодильника доставалась бутылка водки, неизменные соленые огурцы и «докторская». Делался советский бутерброд: черный, ржаной хлеб, масло, розовый колбасный круг, и жарилась яичница. Затем он сажал меня к себе на колени и целовал с пьяными слезами проступившие красные пятна на моих скулах. Конечно, Свен понимал, что пока его нет в России, я смогу обтяпать всё, если мне будет надо. Но его, похоже, больше волновал не сам факт потенциальной измены, а увлекал процесс воспитания. Вообще, надо отдать ему должное финн сделал всё, чтобы вытянуть меня из клуба. Даже пристроил на работу фотографом в местечковую ленобластную газету, через своих родителей, у которых был бизнес в России. Издание успешно распиливало нехилый государственный бюджетец, выделенный на поддержку региональных СМИ. Работой в нём я особо не гордился, но свою копеечку это приносило. Правда, в конверте, и один раз в месяц. С любовью выдохнув мне как-то после утреннего траха перегаром в лицо ( а после пьянок на следующей день у Свена стояло, как известная кремлевская башня с курантами — она же Спасская), он вспомнил мои работы в клубе и заявил: «Всё, тебе надо заниматься карьерой». Карьерой в газете никакой не пахло. В ней вообще ничем не пахло, кроме как коровьим навозом, который очень любили запечатлевать для потомков областники, но связи в профессиональном мире у меня стали появляться. До звоночка Кита я даже успел получить приглашение: поработать, пока вне штата, на довольно известный городской портал. Несомненным плюсом, в этом «The Guardian» от Ленобласти, было её расположение в центре, в двух шагах от Невского. Кроме того, на бюджетные деньги руководство газеты оснастило контору огромной душевой кабиной, которой я мог воспользоваться в любое время. А так как сотрудники издания привыкли сваливать домой в четыре, максимум, полпятого вечера, то к пяти офис вообще безлюдел. На работу там не напрягались в принципе. Так что я позволял себе «ночную жизнь», и левачил на других. Последним с утра и занялся. Сначала я метнулся на митинг одной из политических партий, в надежде потом загнать фотки в пару изданий. Фотки получились отличные, но со всем остальным - облом. Никаких событий в городе не было, поэтому все штатные фотографы ломанулись на мероприятие, как слоны на водопой. Два часа мы ходили хвостом за орущей толпой, и к двенадцати я понял, что замерз как последний цуцик, в тонком фраерском пальто, одетом с прицелом на вечер. Знакомый штатник, подмигнув, протянул мне незаменимую флягу с коньяком, и стрельнул сигаретку. Потом фляга пошла по рукам, и мы, пристроившись в колонну идущих, захрипели на четыре голоса с целью согреться: «А Ленин т-а-а-акой молодой, и юный октябрь т-а-а-а-кой впереди». — Пятихатки до завтра не будет? — деловито поинтересовался знакомый, подпрыгивая на дожде при почти нулевой температуре. — А я у тебя хотел перехватить, — честно признался я, также прыгая, и выдыхая на заледенелые пальцы. — Пустой. Иногда я давал деньги штатникам в долг. Они за месяц зарабатывали почти столько же, сколько я мог раньше за шесть выходов в клуб. При этом они пахали круглыми сутками, а я день через два. До того случая с Абрамкой. Вот тогда я прочувствовал на своей шкуре в полной мере тот самый ленинский постулат: «лучше меньше, да лучше». В два часа дня я заехал в правительство Ленобласти, которое обосновалось в здании на Суворовском проспекте. Там пофотографировал областного чиновника для своей газеты, параллельно наяривая всем друзьям и знакомым, которых не знал Кит. Опять же просвещать его в том, что я рою землю копытами в поисках денег, пока не следовало. Но у всех, как назло были вырублены мобилы. Затем заглянул в местную «тошниловку», не для vipoв, где с надеждой в глазах попытался развести хотя бы на еду местную буфетчицу. Но она строго дала понять, что мой кредитный лимит и так превышен до небес. В четыре вечера я, пребывая в древнерусской тоске, вернулся в редакцию, и принялся ждать неизбежного: необходимости хотя бы посмотреть товар лицом. Когда стрелка часов приблизилась к точке «Х», я воровато оглянулся по сторонам, и принялся вытаскивать из рюкзака «рабочие» шмотки, которые захватил из дома. Приходить на встречу к потомку Абрамовичей следовало подготовленным. Еще утром, пораскинув серым веществом, которое Кит внезапно ошарашил, я постарался, для потенциального съема, воскресить в себе все воспоминания и о богатеньких мальчиках, и об их вкусовых пристрастиях. Свена, кстати, от таких полупидовских замашек вело, и пару раз он, опять же, в очень доходчивой манере, объяснил мне кулаками, что «не одобряет». С покраской морды (век и бровей) я справился за пятнадцать минут, и уже паковал задницу в узкие кожаные штаны, когда дверь в офис внезапно распахнулась, и на пороге появился местный охранник. Этот мужик за сорокет откровенно напрягал меня ещё с момента устройства на работу. Его манера поведения тянула, как минимум, на бывшего вышибалу в кабаке, а как максимум, на экс-сотрудника общеизвестных органов. Больше всего я боялся спалиться именно перед ним, с учетом того, что хозяин и он же главред газеты любил бухнуть с ним иногда. В свою очередь, главред бухал со Свеном. — Ты, что ли? — недоверчиво выдохнул охранник, оглядывая цепким профессиональным взглядом мою морду и тряпки. — С работы? («А точнее, на работу, мальчик? Ночную смену пахать пошёл?» — выразительно поинтересовались глаза). Я попытался прикинуться ветошью и расплылся в улыбке: — Да-да-да. Очень опаздываю. Не прокатило. Контора навязала веников, а точнее - наломала дров. Что опять же выразительно прочиталось во взгляде. — Да ты что? — хмыкнул мужик. — И даже на минутку потом не зайдешь? Кассетки с камеры видеонаблюдения потрём. Снова припомнив логическую цепочку: охранник — главред — Свен, я закивал головой, как китайский болванчик, и вылетел в коридор. Спасибо, Кит, за твою заботу, и первые нарисовавшиеся от неё последствия. А также за бесплатный внеплановый минет, в перспективе. *** Что примечательно, в шесть вечера на остановке перед кабаком никого не оказалось. Точнее - того, кто хоть отдалённо бы мог напоминать отпрыска российского владельца заводов, газет, пароходов.