Дневник Героя

      Сегодня был странный день. Очень и очень странный. Еще более странный, чем дело, что повисло мертвым грузом и отказывается хоть как-то двигаться в сторону своего раскрытия.       Я сидел в кабинете один (что казалось мне тоже довольно странным), никого не трогал. Писал очередной пустой отчет, как дверь с громким стуком ударилась о стену: «Во что ты опять вляпался, Поттер?!» Разъяренный, как стадо кентавров, растрепанный,как после хорошего траха Малфой стоял на пороге моего кабинета, гневно сверкая глазами. Я тупил, наверное, с минуту, разглядывая светлые волосы, раскрасневшиеся щеки, сбившуюся мантию и алые губы, которые, впрочем, были искривлены в привычный для наших стычек озлобленный оскал. А потом до меня дошло, что на дворе, вообще-то, ночь (вот и отпал вопрос о странности моего одиночества в кабинете), Малфой выглядит слишком неправильно, не аристократично – словно за ним гонялась стая пикси, а губы столь красные отнюдь не потому, что от природы имеют столь насыщенный цвет или зацелованы до такой степени, а потому, что измазаны в крови, тонкими ручейками, стекающей из носа и рассеченной ранки, прорезавшей нижнюю губу. «Ч-что произошло?» – ошарашенно и из-за этого весьма неразборчиво проблеял я, на что получил озлобленный рык: «Это я тебя спрашиваю, Поттер! ВО. ЧТО. ТЫ. ОПЯТЬ. ВВЯЗАЛСЯ?! («Это он че, за меня переживает? – мелькнула тогда у меня шальная мысль. Приятно»). И во что, а, главное, КАК ввязал меня?! («А, не, все нормально, все как всегда – за свою хоречью шкурку переживает. Хотя, и обидно, да»).       После моего невозмутимого «А че, собственно, я-то? Я просто выполняю свою работу. Может, это тебя кто из твоих залеченных пациентов отблагодарить решил?», я понял, что это была самая глупая из сказанных мною в отношении слизеринца фраз, и чисто автоматически начал прикидывать, какие фурии все же затесались в чистокровном роду аристократа. Ибо тот совсем не по аристократически оскалился, как мне показалось, даже зарычав, с кулаками и абсолютно по-маггловски, бросился на меня. В общем, в тот момент я был дико рад тому, что Малфой весь из себя такой «тонкий и звонкий», а все его боевые приемы я выучил еще на первых курсах. В противном случае, быть бы мне размазанным по стенке, ибо Хорек был настолько зол, что сил у него прибавилось раза в два, если не больше и мое явное преимущество в весе уже не было столь явным. Но я же аврор! Получив пару раз по морде и отойдя, наконец, от шока (не, ну не каждый же день ко мне врывается весь такой растрепанный и сексуальный, ой, то есть, злой Малфой и ни с того, ни с сего бросается чистить мне физиономию), я довольно быстро скрутил ему руки и уложил на стол.       Правда, надо было не укладывать и, злобно зыркая из-под поблескивающих стекол очков, вопрошать, какого дементора он тут вытворяет, а раскладывать его на этом самом столе, потому как тело, распластанное подо мной было, как и весь сегодняшний день – слишком: слишком горячее, слишком стройное, слишком напряженное, слишком желанное. И слишком много ткани путалось у меня под руками, скрывая всю притягательность…       Мне самому интересно, на сколько я залип, ощущая жар его тела, слушая сбитое дыхание и бесстыдно разглядывая уже, казалось бы, изученное до мелочей лицо. Но, видимо, не такое уж и изученное, потому что в школе его глаза казались мне бесцветными, словно сильно разбавленная голубая или серая краска, а теперь я точно видел насыщенные серо-голубые омуты. Раньше казалось, что эти губы, тонкие, бледные и вечно искривленные в надменной ухмылке, принадлежат мраморной статуе, а сегодня до одури хотелось проверить, верны ли были мои предположения. Чем все эти мысли были вызваны? Почему раньше я не обращал на это внимания? Не знаю. Может, просто не задумывался, но сейчас не об этом, хотя и стоит все хорошенько обмозговать и во всем этом разобраться.       Так вот, вернемся к разъяренному Малфою, что, пыша жаром и гневом, лежал на моем столе и пытался испепелить меня путем метания молний своими сощуренными глазенками, так как выбраться из-под меня не мог, даже извиваясь, как уж (хотя, должен сказать, что эта его тактика не возымела никакого эффекта и только усугубляла ситуацию, в которой я начинал радоваться приличному количеству ткани между нами).       «Ты что вытворяешь, гаденыш?! – пытаясь придать себе грозный вид, поинтересовался я тогда, даже не подумав принять более удобное положение. Мне вполне удобно было лежать и на Хорьке, не смотря на все его угловатость и костлявость. – Ты вообще в курсе, что напал на аврора при исполнении?»       «Авроры, вроде как не роботы и их рабочий день на сегодня окончен, если они не дежурные. А ты к числу таковых не относишься, так что, Поттер, ты НЕ при исполнении. – И снова по его губам расплывается такая привычная мерзкая и наглая ухмылка. – Так что, никакого нападения на аврора. – Презрительный и надменный тон сменяется на злобное шипение: Только на мудака, из-за которого меня разукрасили как… как… - Малфой не нашел слов для сравнения и снова вернулся к своей излюбленной язвительной манере: – И вообще, я, конечно, понимаю, что без твоей Уизлиетты у тебя конкретный недотрах, но с меня-то уже слезь!» – Хорек раздраженно дергается, а я едва сдерживаю шипение. Тварь извивающаяся! Во избежание всякой неловкой фигни с участием того самого, что ниже пояса (ну очень уж кто-то ерзает неаккуратно!) пришлось подняться самому и, отодрав от стола Малфоя, потребовать объяснения столь странного появления.       «А это я у тебя, Поттер, спросить хочу, почему, стоило выйти из Мунго, как мне заломили руки, оттащили в закоулок потемнее и давай проверять на прочность мои кости, вопя о каком-то Кубе. Это так по-маггловски! Куда ты вляпался, и почему достается за это мне?» - и, если говорить Малфой начал зло и язвительно, то под конец тирады его голос звучал устало и обреченно.       А мне все это казалось до ужаса странным. То есть, нет, думаю, что посчитать малфоевские косточки хочется многим, но Куб… О нем ведь не знает никто.       «Тебя, кстати, тоже доставили без следов примененных заклятий. Отделали тебя, аврор – (ой, а можно чутка поменьше сарказма?!) – чисто маггловским способом. И, судя по твоим удивленным зенькам, сам ты до этого не дотямил. Разберись, что за Куб и что за отморозки» - поправив мантию и кое-как приведя в порядок прическу и разбитое лицо, Малфой степенно направился на выход, пообещав, что, если что-то подобное произойдет еще раз, то он мне шею свернет и вообще на атомы расщепит.       А ведь если подумать, то Малфой прав. Учитывая, что его спрашивали про Куб, то, скорее всего, про тот, что я нашел в Старом Гоблине, а значит, Малфоя избили из-за меня, видимо, посчитав, что ему, как моему лечащему врачу, что-то известно. Учитывая, что нас обоих действительно избили без применения магии, то, может, стоит связать это дело именно с маггловской составляющей? Например, с Кейтлин Коул. Слишком много маггловского в этом деле. И не понятно, откуда магглам известно про Куб, если даже у нас о нем никто ничего не знает?       А ведь знают! Какой же я идиот! Коллекции темно магических артефактов, обнаруженных и изъятых при обыске Малфой-мэнора, позавидовал даже наш Отдел Артефактов и Магических вещей. Почему мне не пришло это в голову тогда, когда Хорек был в моем кабинете? Наверное, потому, что в присутствии этого ушлепка в моих мозгах остаются исключительно мысли о его теле и о том, как это самое тело трахнуть. И почему подобные мысли в моей голове все еще произносятся язвительным голосом Снейпа?!       А вообще…. Он же видел Куб на тумбочке, возле моей кровати, когда я валялся в Мунго! Я точно озабоченный идиот! Надо отправить ему сову. Раз хотел знать, во что я вляпался и что происходит – пускай наслаждается. Вот, только, наверное, не стоит просить официальной помощи, иначе его вообще могут где-нибудь пристукнуть, а разбираться с этим никто не будет, потому что это Малфой: ну, бывший Пожиратель и все такое; мол, сам виноват, ибо нефиг шляться по ночам по злачным местам и замышлять свои темные делишки. Значит, встречу придется проводить здесь, потому что появление в компании «заклятого друга» вызовет много ненужной шумихи и вопросов, а в маггловский Лондон нам вместе тоже пока лучшене соваться. Значит, либо Малфой-мэнор, либо мое скромное жилище….       Хм… а начало третьего ночи – это слишком поздно или слишком рано для письма?..