Океан тьмы

"Что-то странное", - подумала Регина, одним лишь поднятием руки сдвигая с дороги камень - так, чтобы он оказался у ее ног. Она вкладывала в волшебство всю свою горечь, всю злость, которые копились день за днем, всю свою постоянную боль, которую иначе девать было просто некуда. Румпельштильцхен говорил, что подобное упражнение не только помогает создавать магию, но и поглощает все плохие чувства, "как будто ты сама себя очищаешь изнутри, верно, душа моя?" И теперь ей нужно было всего лишь шевельнуть пальцами - магия уже проникла в ее жилы и текла вместе с кровью, пульсируя в висках. Регина приняла для себя решение - оно пришло легко и удивительно быстро. Она не убежит. Точнее - убежит не одна. Кто сказал, что волшебством можно лишь творить зло? - Отлично, просто великолепно! Она ответила улыбкой на заливистый смех Румпельштильцхена. Сейчас ее радовали собственные успехи, по-детски радовали, заслоняя и злость, и ненависть, и отвращение к собственному существованию, от которых все же не удавалось полностью избавиться. В уроках магии было отдохновение. И в похвалах Румпельштильцхена тоже. Они многое значили, ведь он такой могущественный и не хвалил бы ее, Регину, будь она совершенно бездарной. А еще он поможет ей вернуть Дэниела с того света. Благодаря Темному магу Регина вновь обрела надежду на счастье. - А теперь сделай так, чтобы камень поднялся в воздух, - Румпельштильцхен нетерпеливо переминался с ноги на ногу. - Это очень просто - поверь и примени магию, силу, которая в тебе всегда была! Ты еще не умела ее использовать, но могущество в тебе уже было заложено, я же говорил об этом... помнишь? О да. И при этом он смотрел на нее - Регина вспомнила, как ей захотелось расслабиться, рассказать обо всем, поплакаться на свою несчастную судьбу... откуда вдруг тогда появилось это доверие?! Она же так боится доверять кому-то. После Белоснежки. - Нет-нет-нет, - Румпельштильцхен от огорчения чуть не подпрыгнул на месте. - Постарайся получше! ты же можешь! Подними камень и удерживай его! Регина честно выполняла его указания. Она была добросовестной ученицей, и к тому же у нее была цель, а Румпельштильцхен усердно помогал ей, пусть и не бескорыстно. В конце концов, он всего лишь сказал, что когда-нибудь захочет от нее услугу взамен за обучение магии. Что же это будет за услуга? - Ты прекрасная ученица! - довольный, Темный маг потер свои ладони друг о друга и разразился пронзительным смехом, к которому Регина уже начинала привыкать. У нее все получилось. Услуга... Регина подумала о горячих пальцах, гладивших ее щеки, коснувшихся ее шеи, и о прозрачном янтаре глаз, когда камень поднялся и замер в воздухе. Что же Румпельштильцхен от нее потребует? Потом, все потом. А сейчас... Регина расширенными глазами смотрела на неподвижный камень - впервые ей удалось применить магию, не выплеснув в ней свои потаенные, пугавшие ее желания. - А что, если ты этот камень попробуешь бросить в меня? - хитро прищурился Румпельштильцхен, и Регина растерялась, нахмурила брови. - Но... но я не... - Не беспокойся, милая, я смогу защититься, - поблескивая глазами, весело заверил ее колдун. - Давай! Это тебе пригодится. Регина беспомощно развела руками. У нее не было ни малейшего желания швыряться камнями в своего учителя. И в кого-либо еще. Она никому не хочет причинить боль, нет. Она не такая. И тут же вспомнились мысли о том, чтобы ударить Снежку, заставить ее молчать, прогнать, и... задушить ее. Просто стиснуть обеими руками шейку девочки, пока та не начнет хрипеть, задыхаться, пока ее испуганные глаза не вылезут из орбит... Она именно такая. Камень шевельнулся. Еще мгновение, и он полетел бы прямо в Темного мага. - Что же ты медлишь? - настаивал Румпельштильцхен, испытующе глядя ей в лицо, и Регина ускользнула от его взгляда - отвернула голову. - Я устала сегодня. Давай в другой раз? "Что-то странное", - снова повторила она про себя, глядя на то, как Румпельштильцхен, пожав плечами, отправляет ненужный камень на место. Кожа на его протянутой руке, на кисти, на тонких пальцах, блестела в ярких лучах, как золото. Регина определенно находила радость не только в мысли о том, как воскресит Дэниела, как поцелует его, почувствует его губы на своих губах. Не только в сиянии солнца, в ощущении мимолетной свободы. Не только в осознании того, что король Леопольд и его дочь бесконечно далеки сейчас от нее. Но в чем-то еще. И это ее тревожило.