Океан тьмы

- Ты часто сидишь в темноте? Мне хочется впустить немного света. Регина воспользовалась этим предлогом, чтобы подойти к окну и отдернуть шторы. Ей и в самом деле было неуютно, и хотелось спрятаться от проницательного взгляда выпуклых глаз учителя. Задержавшись у окна, глядя на далекие горы, Регина с растущей тоской подумала о том, что напрасно доверяла Румпельштильцхену. Он потребовал, чтобы она раздавила в прах сердце единорога, убила невинное существо. А она ведь говорила не единожды, что не станет такой, как Кора. Возможно, со временем, как он решил, эти слова стали просто словами, и из них исчез вечный, постоянный страх? Она цеплялась за свое стремление оставаться хорошей. Достойной Дэниела, когда он придет в себя. Не похожей на Кору. И, наверное, Румпельштильцхен подумал, что это не от чистого сердца. И что горечи накопилось так много, что магии ее уже не впитать, нужны чьи-то жизни, чьи-то сердца, чтобы утолить эту жажду... Неправда! Пальцы Регины конвульсивно сжали тяжелую парчовую ткань штор. Румпельштильцхен сидел в темноте с утра, и колесо его прялки чуть слышно поскрипывало, а в деревянное ведерко струилась нить, сияя золотом. Зрелище это Регине довелось увидеть в первый раз, и какое-то время она смотрела, как завороженная, наблюдала за движениями худых (и жестких, и теплых, как она помнила) пальцев. А затем Румпельштильцхен взглянул на нее, и, прочитав в его глазах немой вопрос, Регина поспешила заняться шторами. Он хочет, чтобы она делала все, что он прикажет. А если в следующий раз Румпельштильцхен прикажет вырвать сердце у человека... и раздавить его? Регина все еще чувствовала в своей ладони бьющееся теплое сердце единорога. И, прикрыв глаза, думая о том, как задать учителю свой вопрос, как собраться с духом, она вдруг представила, что это было бы сердце Белоснежки. Хватило бы у нее, Регины, духу сжать его? Закусив губу, стремясь не думать об этом, очередной раз отложить этот вопрос, Регина отошла от окна и посмотрела на Румпельштильцхена, сидевшего к ней спиной. В его ленивых движениях смутно прослеживалось нетерпение. А она все не могла заставить себя спросить. Румпельштильцхен знал о Дэниеле. Она сказала ему об этом вскоре после смерти Коры - сухо, в нескольких фразах, не углубляясь в детали. Именно магия Темного помогла сохранить тело конюха, чтобы Регина могла любоваться им, плакать до исступления на его груди, и... догадывался ли Румпельштильцхен, ради чего Регина этого захотела? Ради чего она занимается магией? Регина облизнула губы и молча смотрела на стройную, хрупкую фигуру мага за прялкой. Дэниел был сильным, его мозолистые руки надежно укрывали любимую от жестокого мира. И тем не менее, от его пальцев не разливался этот безумный жар, который пронизал Регину, когда ее коснулись руки Румпельштильцхена. И Дэниел не смог ни защитить ее от Коры, ни защититься сам. В то время как от колдуна исходила аура силы, могущества... власти. Регина вздрогнула, словно просыпаясь. О чем она думает? Придвинувшись к столу с зельями, она безотчетно дотронулась до ближайшей склянки, едва не уронила ее на пол и отдернула руку. Напряжение, висевшее в воздухе, сгустилось до такой степени, что Регине становилось трудно дышать. Колесо замерло, и, полуобернувшись к ней, Румпельштильцхен спокойно спросил: - Ради чего тебе понадобилась магия? Зачем ты пошла на сделку со мной? И Регина какое-то время молчала, прежде чем отозваться. Вопросом на вопрос: - Твоя магия может возвращать мертвых? Темный маг обернулся к ней на табурете, его глаза были бесстрастными, и Регина не увидела насмешки в его лице и не услышала в голосе, когда он просто ответил: - Нет.