Океан тьмы

Румпельштильцхен отчетливо слышал рыдания из-за полога кровати. Ему не нужно было подходить ближе, чтобы видеть, как женщина с распущенными черными волосами, вся в белом, давится слезами, прижимает мокрые ладони к груди, безуспешно стремясь утишить боль сердца. Белое, все еще белое - какая удивительная ирония! Разве это цвет разлетевшейся в осколки души? Конечно же, до утра Регина обретет себя, и вновь окружающим ее душа будет казаться такой же гладкой и чистой, как зеркальная поверхность. И только Темному магу известно, что она склеена обратно из осколков. А потому никогда не станет прежней. Румпельштильцхен жадно ловил горестные звуки в спальне королевы, вбирал в себя ее скорбь, чувствуя собственное смятение и ощущая, как Темный в нем наслаждается создавшейся ситуацией. Столько черного, невыносимого отчаяния, что это можно было назвать почти совершенной трагедией. Почти. Если бы в ней была абсолютная искренность. Без примесей. Румпельштильцхен все знал о Регине, она была перед ним, как обнаженная, со всей своей гордостью, скрывавшей уязвимость, желание любить и быть любимой. И он мог бы ей кое-что дать, беззвучно прошептал маг, и мрачная, жуткая ухмылка раздвинула его узкие губы. Регина оказалась в его паутине целиком и полностью, нити связывали ее руки и ноги, и более того - она сама этого хотела, в глубине души. Не сознавая, боясь подумать над этим, убегая от очевидного факта. Румпельштильцхен улавливал всхлипы женщины, чей царственный супруг нечасто исполнял свой долг перед женой, и думал о том, что мог бы осушить ее слезы бережными прикосновениями своих пальцев, поцелуями, он мог бы слизнуть их горячим языком, согреть несчастную, беспросветно одинокую Регину своим дыханием. Он любил ее в эти мгновения, как хищник любит беспомощную жертву в своих когтях, и мысль об искусанных в кровь полных губах, о прекрасных черных глазах, полных слез, о беззащитном белом теле под белой же ночной сорочкой приводила Темного почти в неистовство. Он чувствовал, что хочет ее, как зверь, дикий и жестокий. Но это желание прошло, остыло через какое-то время, скрылось в недрах души. Или того, что от нее осталось. Румпельштильцхен пришел в себя. Он просто незаметно стоял в спальне королевы Регины и слушал, как она плачет, раздавленная горем. А затем он судорожно облизал губы и почувствовал, как сострадание поднимается где-то там, в том укромном уголке сердца, который был отведен прежнему Румпельштильцхену. Сострадание к той, чью и без того искалеченную жизнь он обдуманно и хладнокровно превратил в еще большее бремя. Ведь он подарил ей надежду на воскрешение Дэниела и тут же отнял. По сговору с ним Джефферсон и Франкенштейн отыграли свои подлые роли, и теперь Регина знала - у нее не остается ничего, кроме тьмы. Дэниел мертв, и его не вернут ни магия, ни наука. Превращение довершено, осталось лишь дождаться результатов. Регина же ничего не видела и не слышала, весь мир погрузился в какую-то серую бездну для нее. Постепенно горе утихало, и, прижимая к себе насквозь промокшую подушку, Регина радовалась, что рядом нет короля Леопольда, что он занят какими-то важными государственными делами. Иначе она задушила бы его. Голыми руками, глядя, как изо рта вылезает язык, как агония дергает тело. В этот вечер она была вынуждена сидеть за столом, как и всегда, улыбаясь, подобно бессмысленной кукле, кивая и говоря что-то, когда нужно. Но никогда еще это не было настолько тягостно, никогда так не хотелось вскочить, убежать, покинуть проклятый дворец. Регина вдруг мрачно улыбнулась. Нет, не убежать. Вырвать им сердца. И ему, и его дочери. Этой маленькой мерзавке, по вине которой Регина вынуждена была жить чужой жизнью. Как жаль, что Снежку нельзя выбросить в волшебное зеркало так же, как Регина поступила с Корой. Но, быть может, еще найдется способ от нее избавиться? Думая об этом, Регина уже не ощущала потребности испугаться и прикрыться, как плащом, мыслью о том, что так нельзя, что так поступают только злые люди. Они сами довели ее до этого, они не видели, как она мучается и страдает. Они продолжали бы так же спокойно жить, есть, пить, улыбаться, заниматься своими делами, даже если бы она, Регина, задохнулась от горя. Будь они прокляты. Она отомстит. На следующий день Регина вырвала сердце новой ученице Темного и раскрошила его в прах.