Пиковая Дама

Солнце все еще немного по-летнему светило, с трудом высовываясь из-за плотных серого оттенка облаков. Листья шумели над головой, все еще зеленые, но уже потускневшие, выгоревшие. Они словно пытались вобрать в себя всю приходящую с осенью тоску и насколько можно отсрочить приход холодной поры, ввергающей всех в печаль. Такие маленькие, а взваливают на себя слишком большую ответственность. Застегнув светло-бежевый кардиган тонкими пальцами, девушка, задрав голову к небу, пыталась рассмотреть парящую в вышине птицу. Это был черный дрозд, временами он раскрывал желтый клюв в надежде поймать очередную мелкую мошку. Хочу быть, как ты. – Осторожно, – подхватил Сато под локоть блондин, когда та не заметила бордюр и уже готова была упасть. – Ты часто летаешь в облаках, – с улыбкой заметил парень. – Бывает, – отозвалась темноволосая. – Я хочу летать в этих облаках, – чуть тише добавила она. – О чем думаешь? – попытался завязать разговор Кисэ, ему уже надоело идти молча и ловить восторженные взгляды проходящих мимо него особей женского пола. – Дрозд, – девушка указала парню на парящую в небесах птицу. – Я хочу быть такой же, как он. – Быть свободной? – заинтересованно взглянул на нее Кисэ. – Нет, – покачала головой девушка, усмехаясь и кидая взгляд на баскетболиста. – Я хочу так же легко взмыть на Олимп, обогнав всех, а кто встанет на пути... – она на мгновение замолчала. – ...просто проглотить. – Эм… – Что, никогда не получал таких ответов? – насмешливо изогнула брови Сато, заранее зная ответ. – Я оригинальна. – Я это уже заметил, – в глазах блондина блеснул огонек. - Хотя бы потому, что ты не начинаешь заикаться, когда говоришь со мной, и твое лицо не похоже на помидор. – Неужели тебе наскучили твои фанатки? – как бы с удивлением спросила девушка. – Иногда я хочу просто отдохнуть от всего этого, – пожал плечами Рета. – Они всегда так громко кричат. – А нефиг было становиться таким популярным, – хмыкнула Касуми. – Это твоя ошибка, и никто больше в этом не виноват, кроме тебя. Рёта закатил глаза. – В лоб, как обычно. – Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы говорить так. "Как обычно", - передразнила девушка. – Не трудно понять, что ты всегда так отвечаешь, – парировал блондин. – Если ты станешь президентом, тебе надо стать более дружелюбной к ученикам и милой, – начал парень, – к тебе потянутся и, возможно, уже добровольно изберут на следующий год, а своими колкостями и холодностью с угрозами ты ничего не добьешься. Как бы ни противно это было признавать, но он прав. Казалось бы, такая тупая должна быть модель, но мозги работают в правильном направлении. Надо запомнить это. Точно, взять на заметку. – Касуми, ты опять витаешь где-то. Надо заручиться его поддержкой! Он популярен, и его все любят, он мне точно пригодится. Отлично, так и поступим, завтра у меня речь перед всей школой. На лице Сато появилась недобрая усмешка, и в ней было старательно скрытое предвкушение чего-то грандиозного и очень плохого. Хорошая тактика, мне нравится. Люди-марионетки - это новая ступень в моей жизни. Меня определенно это устраивает. – Дрозд, – произнес парень, выдергивая темноволосую из мира размышлений, – он чем-то отличается от остальных птиц? – Да в общем-то ничем, но... – Касуми вновь обратила свой взор вверх. Но в этот раз вместо темно-серых облаков там были кроны темно-зеленого цвета, среди которых порой мелькали редкие лучики солнца. Надо начинать казаться дружелюбной и милой что ли, так вроде называют людей, которые вызывают умиление окружающих. – Смотри, – девушка указала на одну из веток, – вон там. Изрядно потрудившись, блондин все-таки сумел рассмотреть черного дрозда с каймой желтого цвета вокруг глаз и с таким же желтоватым клювом. – Песня чёрного дрозда, – тихо произнесла девушка, чтобы ненароком не спугнуть птицу, – одна из самых печальных флейтовых свистов во всем мире, – сказала Кисэ Касуми, видя, как в глазах парня промелькнула заинтересованность. – А теперь слушай. Она поднесла руки ко рту, и из ее гортани вырвался мелодичный звук, удивительно похожий на печальную песню одной из множества птиц. Черный дрозд запел в ответ и начал перепрыгивать на ветке дерева. Он пел и пел в надежде вновь услышать песню в ответ своей. Сато вновь приложила руки ко рту и ответила дрозду, который весело зачирикал. – Как ты это делаешь? – восхищённо спросил Кисэ. – Годы практики, – довольно произнесла темноволосая. – А меня научишь? – Как-нибудь в другой раз, – отмахнулась Касуми, отчего Рета обиженно отвернулся. – Но вечером, на самом закате, в тот последний момент, когда солнце скрывается за горизонтом, перед наступлением ночи, остановись и послушай, просто послушай, как он поет тихо свои мелодичные напевы, такие грустные и романтичные, словно кто-то потерял любовь всей своей жизни... Такая тихая и грустная игра на флейте. – Ты любишь музыку, – подметил Рета. – Можно сказать и так, – кивнула Касуми. – Просто музыка была в моей жизни с самого ее начала. – Я не понял. – Я играю на скрипке с раннего детства, и, как бы тебе ни показалось это странным, Тоширо играет на флейте. – Что?! – У родителей было хорошее чувство юмора, а еще у брата астма, – чуть погодя добавила девушка. – Поэтому ему надо разрабатывать легкие.

Flashback

Светлая комната была озарена множеством лучей, пробивавшихся через огромные окна, нехарактерные для японской культуры. Посреди залы лицом к окну стоял рослый мужчина, его широкие плечи красиво обрамлял черный хорошо отглаженный пиджак. Его темно-русые волосы были аккуратно зачесаны назад, а лицо выражало блаженство. Если приглядеться, можно было увидеть, как он щурится от наслаждения, когда новые волны звука достигали его изнеженного слуха. Неожиданно мелодия резко прервалась. – Пап, у меня от скрипки уже все болит, – захныкала девочка, ее длинные темные волосы были забраны в тугой пучок, чтобы не мешать игре. – Можно отдохнуть? – Нет, крошка, – подошел к ней мужчина и присел перед дочерью на корточки. – Ты ведь хочешь стать похожей на папу? – Хочу! Конечно, хочу! – восклицала Касуми. – Быть великим скрипачом, признанным во всем мире, это же круто! – Вот и хорошо, значит, надо еще позаниматься часок другой, – ласково произнес Сато-старший. – Ладно, – пробубнила темноволосая, – но пускай Тоширо тоже не отлынивает! Он опять балду гоняет, пап! – Ябеда! – прокричал парнишка, вскакивая со своего стула, где он сидел, – сама-то все время фальшивишь! – Ничего я не фальшивлю, дурак! – топнула ногой девчушка, тоже вскакивая со стула. – Пап, она обзывается! – Он первый начал! – Ничего я не начинал! – Господи... – устало произнес мужчина, потирая переносицу под неудобными очками. – Вы же брат и сестра, вы должны быть друг за друга горой. – Но… – Никаких но, – отрезал Сато-страший. – Ничего не хочу слышать, вы брат и сестра, вы одно целое.

***

– Кто из твоей семьи так любит музыку? – вернул в реальность Касуми парень, полностью стирая картинку далеких воспоминаний. – Мама? Рете показалось, что при этих словах Сато изменилась в лице, оно исказилось в гримасе боли и отвращения одновременно, словно ее ударил по лицу неприятный ей до дрожи человек. – Нет, папа, – коротко отозвалась темноволосая, прибавляя шаг. – Музыка - вещь, которой лучше не стоит касаться, если человек не близок тебе. – Может, ты мне близка, – догнал ее блондин. – Не смеши мои гены, мы знакомы от силы дня три, если не два. – Разве это так важно? – В некоторой степени, – прикусила нижнюю губу Сато, вновь начиная о чем-то размышлять. – В этом мире нельзя так просто сходиться с людьми, хотя... нет. Погоди, можно, но как же хорошо, что мне кажется, что я не принадлежу к данной эпохе. Я бы была прекрасным заговорщиком, предателем и просто отпетым злодеем. Заговоры, интриги, в этом мире это тоже возможно, но раньше все равно было круче. – Я… я всегда хотел спросить… Ну что там еще? Как же все-таки тяжело быть приветливой и милой, ну или хотя бы походить на подобие этого несуразного существа, которыми бывают лишь полные кретины. Эти люди не признают новую реалию этого мира и отказываются принимать, что все эти благородные штучки: доброта, жалость и сострадание, - канули в Лету. Наивные людишки, скот, идущий на поводу у своих фантазий. Мерзость. – Что, прости? Я прослушала, кажется, – виновато посмотрела на парня Касуми. – Ты вроде хорошо знаешь нашу школьную медсестру, и она тебя… и вот... я хотел спросить, – пробубнил себе под нос Кисэ, думая, что задает нетактичный вопрос. – Она любовница моего отца, – запросто ответила Сато. Блондин поперхнулся воздухом. Кажется, я не так выразилась, он, похоже, в шоке, надо бы исправиться. – Ну, как бы это очень сложная ситуация, – начала объяснять Касуми, – но… – Если не хочешь рассказывать, не надо! – замахал руками блондин. – Ты как-то странно себя ведешь, – подметила девушка, – волнуешься или смущаешься? Я просто не могу понять. Или я настолько страшная, что ты меня боишься? – Нет, что ты, – вновь начал размахивать руками Кисэ. – Ты совсем не страшная, а очень даже симпатичная, – темноволосая скептически вздернула брови. – Просто красавица, я уверен, многие в тебя влюблены, просто ты такая холодная, и колкости у тебя постоянно вылетают во все стороны, – девушка в упор смотрела на баскетболиста, порой ловя взглядом его жесты руками и меняющиеся эмоции на лице. – Очень симпатичная, а эти твои пепельные кончики, они просто прекрасны, – он в один миг сконфузился и закрыл свои глаза рукой. – Прости, что за бред я несу, нет, только ты не подумай, ты и вправду красивая. – Неловко себя чувствуешь, – заключила Сато. – Но столько комплиментов за раз я еще не слышала. Кисэ выдохнул и взъерошил свои светлые волосы. Вот, что значит быть милым, кажется, это очень привлекает внимание. Я понимаю, почему. Он и вправду может так легко казаться милым, надо бы поучиться этому, так легче расположить к себе людей. Эту толпу дебилов. – Ничего, если тебе станет легче, то я тоже волнуюсь, – произнесла девушка, – если тебе это польстит, то я еще ни с кем так долго не разговаривала из нашей школы. – Оу, – улыбнулся Рета, – это приятно. – Не забывайся! – отрезала темноволосая, но тут же себя одернула. – Санако-сенсей, она не любовница моего отца, ну по-крайне мере, уже нет. Два года назад в моей семье была очень сложная ситуация, родители уже не любили друг друга, но жили все еще вместе, потому что не хотели травмировать меня с братом, – Касуми заметила на себе жалеющий взгляд со стороны блондина. – Тоширо тогда был в первом классе средней школы, он еще ничего не понимал, точнее не хотел этого понимать, всячески заглушая догадки, – темноволосая выдохнула. – Ну а потом все решилось, мама бросила отца, разорвав всевозможные связи с ним и с нами, – девушка отвела взгляд в строну. – С тех пор мы ее не видели, уже прошел год. Она просто взяла и улетела в свою гребаную Англию. – Англию? – Да, моя мать англичанка, папа познакомился с ней во время своих гастролей. Лучше бы этого не было. – Почему? – спросил Рета, пытливо глядя на спутницу. – Отец не заслужил такого обращения, он достоин большего, большего, чем моя мать, и большего, чем мы из себя с Тоширо представляем, – сокрушённо ответила на обычный вопрос темноволосая. Все правильно, надо стать для него страдалицей, но не слишком перегибать палку. Но... я и Тоширо и вправду не достойны нашего отца. – Ты так строга к себе, – произнес блондин. – Быть строгой к себе - один из залогов успеха. Не хочешь сменить тему? – Я бы не прочь, а почему у тебя кончики волос пепельные? – Ну… когда мать бросила меня с братом - это был изрядный хороший стресс, и корни моих волос поседели от всей этой ситуации, – мрачно произнесла Касуми. – Ох, не получилось сменить тему. От этой темы невозможно уйти, теперь она всегда будет слышаться в наших разговорах. – Знаешь, что? – неожиданно сказал парень. – Что? – настороженно спросила Касуми. – Мне нравится с тобой разговаривать, – проговорил он, – я наконец-то чувствую себя неловко рядом с девушкой. Попался! Это было легче, чем я думала. – А разве не должно быть наоборот? – нахмурившись, спросила Сато. – Нет, в моей ситуации все по-другому. Подняв голову вверх, Рета смог увидеть вспорхнувшего и устремляющегося ввысь черного дрозда. Такой маленький, но с такими сильными крыльями. Блондин увидел, как Касуми подняла ладонь к небу и словно схватила птицу. Ее лицо было так серьезно, а в глазах горела цель. Ка-чан, значит... Я тоже так хочу тебя называть.

Черный дрозд, черный дрозд, Отведешь ли беду? Не моею слезой эта ночь солона. Как я людям глаза отведу, отведу: Не отмыть белый лен дочерна.