Так или иначе

У Гарри была проблема. Он отчаянно хотел плакать; хотел выплакать глаза. Но у всего этого было небольшое осложнение. После плача остаются побочные эффекты — например, красные глаза, дрожащие губы и круги под глазами. Последствия, заметные остальным. Гарри было плевать на пассажиров поезда, но не плевать на то, что скажет его мама, забирая на станции через час. Она начнет задавать вопросы, и Гарри не думал, что сможет ответить. А если он не ответит, он будет чувствовать себя глупо, мама будет чувствовать себя глупо, и все просто будет очень глупо. А когда он чувствует себя глупо, плакать хочется еще больше. Плакать над своей глупостью. Так что это как замкнутый круг. Плакать или не плакать — вот в чем вопрос. Гарри решил не плакать, хотя проще сказать, чем сделать. Сложно сдерживаться, когда все тело ноет. И все, что он мог делать — смотреть в окно и отвлекать себя от мыслей о замкнутом круге, голубых глазах и собственной глупости. Когда Гарри добрался до своей остановки, он взял свою сумку и сошел с поезда. День был облачный, и утреннее солнце еще не выглянуло. Гарри закинул сумку на плечо и пошел к парковке, потому что знал, что мама будет ждать его там. И действительно, его мать уже была там. Она стояла, прислонившись спиной к машине, и улыбалась сыну. Гарри слабо улыбнулся. — Милый! — воскликнула она и крепко обняла его. — Привет, ма, — пробормотал Гарри в ее волосы. Когда Энн отпустила его, она сияла. — Как дела? Хорошо провел время в Лондоне? Гарри тошнило. — Да, это было, м, весело. — Да? Чем занимался? — Я… Ну, — Гарри вдохнул свежий утренний воздух. — Эм. Мама заботливо посмотрела на него и нежно погладила по руке. — Ты в порядке? Выглядишь, как призрак. — Спасибо, — Гарри фыркнул. — Я не это имела в виду. Просто ты выглядишь не очень хорошо. Он опустил взгляд. — Я не спал всю ночь и немного устал. — О, конечно! Давай поедем домой, и ты отдохнешь, — Энн повернулась и открыла багажник. Гарри кинул туда сумку и сел в машину. Когда он прикрыл глаза, мама завела мотор и заговорила: — Сложная выдалась ночка, а? — Ага, — пробормотал Гарри, не открывая глаз. — У вас была вечеринка или …? — Не совсем. — Ну, что тогда? Ну, мам, знаешь, есть один парень, от которого я зависим уже пару месяцев, потому что был совершенно уверен, что он моя родственная душа. И когда я все-таки встретил его, он оказался еще прекраснее, чем я ожидал. Мы провели одну неделю вместе, я влюбился в него, и вчера он сказал, что мы больше никогда не увидимся, потому что я не стою всех проблем. Поэтому я пошел на вокзал и простоял там один пять часов, пока не пришел мой поезд. А потом я написал тебе и попросил забрать меня. Веселая ночь! Вздохнув, Гарри открыл глаза и начал наблюдать за одинаковыми серыми зданиями, мимо которых они проезжали. Он видел их уже столько раз… — Ты не поймешь. — Нет? — Энн хихикнула. — Я слишком старая, чтобы понять, чем занимается молодежь в наши дни? — Ага, — Гарри продолжал смотреть в окно. — Это как-то связано с тем, что ты приехал раньше, чем планировал? — Можно и так сказать, — тихо ответил он. Энн настороженно посмотрела на него. — Ты же не принимаешь наркотики? — Нет, — несмотря ни на что, Гарри усмехнулся и закатил глаза. Мама похлопала его по плечу. — Хороший мальчик. Гарри кивнул. Энн, кажется, заметила окружавшую его «Я не хочу говорить» ауру, поэтому остаток поездки они провели в тишине. Когда они приехали домой, Гарри сразу пошел к себе в комнату, даже не думая о завтраке. Он упал на кровать и тут же уснул, желая больше никогда не просыпаться. xx Когда утром в понедельник Гарри вошел в класс, его поприветствовал ухмыляющийся Ник. — Гарри! — воскликнул он, когда тот сел рядом с ним. — Давно не виделись. Как дела? — Все нормально, — Гарри вытащил книги. — Да? — Ник подвинулся, чтобы смотреть ему в глаза. — И как тебе столица Англии? — Да-да, отлично, — Стайлс опустил голову, надеясь, что учитель скоро придет. — Было весело. — В каком смысле весело? Ты подцепил каких-нибудь девчонок? — Эм, — Гарри прикусил губу, — нет? — Нет? — Ник приподнял брови, а потом ударил себя по лицу ладонью. — Точно! Прости, я забыл. Ты был с Элеонор, да? Гарри не сразу понял, о чем говорит его друг. Элеонор. Его «повод для поездки в Лондон». Точно. — Именно. Ник придвинулся ближе и зашептал Гарри на ухо: — В каких позициях вы это делали, Думаешь, она бы дала в попку? Гарри замер. Его щеки пылали, а все тело замерзло. — Нет, мы, эм, Эль прекрасная, но мы просто друзья. — Как скажешь, — Ник пожал плечами, отстраняясь. — Просто, если я все правильно помню, она сексуальная. — Эль прекрасная, да. Гарри посмотрел на часы, висевшие на стене. Учитель уже должен был прийти. Как по заказу, дверь распахнулась. Гарри был готов помолиться, но оказалось, что это не учитель, а Джош. Он заметил их и сел перед ними. — Понравилось в Лондоне? — спросил он, глядя на Гарри. Могут люди, пожалуйста, перестать спрашивать про Лондон? — Было здорово. — Как там Элеонор? Такая же горячая? — Воу, остановись, — перебил Джоша Ник, привлекая его внимание к себе. — Видишь ли, Гарри и Элеонор — просто друзья, поэтому у них ничего не было. — Чего? — выкрикнул Джош, возмущенно глядя на Гарри. — Если бы я был тобой, я бы так ее отымел… Гарри сглотнул. — И я, — добавил Ник. — Черт, чего бы я только с ней не делал… Можешь представить… — Парни, вы можете заткнуться, пожалуйста? Она не предмет. Подумайте о ней как о человеке, а не как о теле, — влез Гарри. — Как трогательно! — Джош рассмеялся. — Уверен, что вы не трахаетесь? — Мы просто друзья, — Гарри вздохнул и покачал головой. Ник приобнял его за плечо. — Оставь бедного Гарольда в покое. Если он предпочитает правую руку, это его личное дело. Джош ухмыльнулся. — Ладно, принцесса. Я молчу. Вздохнув, Гарри снова посмотрел на часы. Наконец учитель вошел в класс. Слава Богу. Им дали какое-то задание, но ему было плевать. Вместо этого Гарри открыл Tumblr, на который не заходил последние десять дней, и это определенно рекорд. Вздохнув, Гарри написал пост. как вы думаете, что хуже — разочароваться или быть разочарованием #обо мне Ответ на этот вопрос болезненно откликался в каждой клеточке тела. xx От: Зейн Привет, Гарри! Как дела? Ты свалил в пятницу так быстро, я немного переживаю :/ все хорошо? Почему твой телефон выключен? Ты обсудил все с Луи? Прости за то, что вмешиваюсь, мне просто интересно. Пока, береги себя хх и ответь поскорее, пожалуйста От: Гарри Привеееет. Да, прости, у меня села батарея, а потом в отеле все испортилось, и я рано уехал домой. Надеюсь, ты не очень переживал!! Поговорил с Луи, и мы решили ненадолго сделать перерыв. Но я в порядке, обещаю :) Пока х Казалось странным то, каким обычным все было. Вроде бы все изменилось, но в это же время не изменилось ничего. В школе все было как обычно; дружелюбные шутки и издевки без какого-то подтекста. Просто Гарри больше не было смешно. Он чувствовал, что не должен здесь находиться, что должен быть с другими людьми и заниматься чем-то другим. Это даже не чувство — это факт. Такой же, как то, что он человек, дышит и несчастен. Это как клаустрофобия; чувство, будто ты в ловушке в реальности, которой не принадлежишь. Обычно, когда ему было плохо, Гарри представлял жизнь по другому сценарию, где все было хорошо. Но теперь все, что приходило ему в голову — голубые глаза, смуглая кожа и карамельные волосы. Он старался избавиться от этой картинки в голове так сильно, как только мог. И Гарри знал, что ему надо бы с кем-то поговорить обо всем — это было бы логично. Правильно. Он знал, что Зейн, Джемма или мама определенно выслушали бы его, если бы он попросил. Особенно Зейн. Гарри просто не хотел. Потому что: а) он не хочет ничьей жалости, симпатии, сочувствия — зовите любым словом; б) они не поймут. Они улыбнутся, скажут «Я понимаю», может, они действительно решат, что это так. Но это не по-настоящему. Гарри мог бы придумать еще миллион поводов, но в конце концов все сводилось к боязни быть уязвимым. Теперь он точно знает, что может случиться. Проще сказать, что у тебя все в порядке. Поэтому Гарри занялся тем, что точно умел — он записал это. Он не хотел озвучивать свои мысли, поэтому записал их на клочке бумаги. Куда бы он ни пошел, он брал с собой свой дневник и все записывал. Гарри не был уверен, принесет ли это пользу, но это, по крайней мере, что-то. Это не настоящий побег. Это не то, к чему он стремился, не то, чего он хотел и в чем нуждался. Но он точно знал, что должен высказаться. Так что Гарри писал. Иногда это причиняло боль, потому что возвращало нежеланные воспоминания; но он использовал это как топливо и писал дальше. Через три недели после инцидента в Лондоне Гарри сидел на полу и держал гитару в руках, разглядывая листы со словами и аккордами, лежащие перед ним. Кожа на кончиках его пальцев огрубела после часов работы над каждым аккордом. Когда Гарри пересчитал листы и понял, что у него достаточно песен, чтобы записать их (и даже больше), он искренне улыбнулся. Первый раз за последние три недели. xx — Этот Грег такой странный. Кто он вообще такой? — с полным ртом пробубнил Ник. Гарри оторвал взгляд от своей тарелки. Они сидели в кафетерии: он, Ник, Джош, Даниэль и даже Перри. Перри, которая не сказала ему ни слова с того момента, как он вернулся. — Я замечаю, что он иногда пялится на меня. Долго так смотрит, внимательно. Он такой странный, — Ник посмотрел на Гарри. — Здесь самый странный Гарольд, но тот парень даже хуже. — Может, он хороший человек, если узнать его поближе, — Гарри пожал плечами и опустил голову. Ник закатил глаза. — Я не сомневаюсь в том, что он хороший человек. Не сомневаюсь в том, что он святоша. — Процитирую Рейчел из «Бэтмена», — Даниэль взмахнула рукой. — Важно не то, кто ты внутри; тебя определяют поступки. — Именно, — согласился Гримшоу. Перри фыркнула. — Задроты, — пробормотала она. — Эй! — пораженно воскликнула Даниэль. — Бэтмен — это искусство! К тому же, Кристиан Бейл невероятно горяч. — К слову, — Перри положила вилку. — На прошлых выходных я встретила классного парня в клубе, и сегодня мы снова встретимся. Я говорила, что он восхитительный? — Рад за тебя, — Ник похлопал ее по плечу. Гарри посмотрел на Перри и слабо улыбнулся. Несмотря ни на что, он хотел, чтобы она была счастлива. Правда, хотел. Но он автоматически вспомнил Луи и их прекрасную неделю, проведенную вместе. Это как пощечина. Он задавался вопросом, не нашел ли Луи кого-нибудь другого. Скорее всего. Наверняка он справляется куда лучше, чем Гарри, может, даже забыл его. А почему нет? Гарри — просто Гарри, а Луи — это Луи. Он даже хотел, чтобы Луи его не помнил. Если кто и заслуживает счастья, так это он. Не его вина, что Гарри недостаточно хорош, чтобы поддерживать интерес к себе. Моргая, Гарри попытался подумать о чем-то другом, как делал всегда. Просто… когда ты был счастлив — по-настоящему, искренне счастлив, паршиво, когда это счастье отбирают. И Гарри надеялся, что заслуживает счастья, даже если не с Луи. Он верил в то, что каждый заслуживает. Даже Перри. Поэтому он продолжал улыбаться. — Да, его зовут Алекс. Он высокий сексуальный блондин, — она мечтательно вздохнула. — Он идеальный. — Кажется, тебе повезло, — сказал Джош. — Так и есть, — подтвердила Перри. Вдруг она повернулась к Гарри и самодовольно усмехнулась. — А у тебя, Гарри? Есть кто-нибудь особенный? — Эм, — Гарри запнулся и огляделся, понимая, что все за столом ждут его ответа. — Нет? — Нет? — повторила Перри и усмехнулась, снова принимаясь за еду. — Какой позор. — Ага, — Гарри кивнул. Ну, спасибо за затрагивание такой болезненной темы. Если ты хочешь причинить боль, почему бы тебе не разрезать мою руку листом бумаги и залить царапину лимонным соком? — Ну, у меня тоже есть хорошие новости, которыми я обязан поделиться, — усмехаясь, сказал Ник. — Да? И что же это? — спросила Даниэль. Гарри обхватил себя руками. Если у Ника в жизни появился «кто-то особенный», он будет… эм. Он будет ревновать. — Я получил работу! — гордо заявил Гримшоу. Гарри облегченно выдохнул. Неплохо. — Серьезно? Где? — На радио, — Ник ухмыльнулся. — Это не постоянная работа, я всего лишь подменяю кого-то пару недель на выходных. — Так у тебя собственное шоу? — Гарри выгнул бровь. — Да, — Ник положил руку на грудь. — Никто не может устоять перед моим обаянием. — Это здорово! — воскликнула Перри. — Спасибо, — Гримшоу улыбнулся. — Всегда пожалуйста, — девушка повернулась к Гарри. — А ты, Гарри? В твоей жизни произошло что-нибудь интересное? — Эм, я… — он вспомнил стопку листов и уставшие пальцы. — Я, хм, вроде как записал альбом. За столом стало тихо. Все неотрывно смотрели на Гарри, который поежился от внезапного внимания. — Что значит «ты записал альбом»? — Ник нахмурился. — То и значит. Я написал достаточно песен, чтобы записать альбом. — Гримшоу шокированно уставился на него. — Когда ты успел? — Последние три недели? — Гарри пожал плечами. — Эй, — сказала Дани, улыбаясь, — поэтому ты все время носишь дневник с собой? Чтобы писать песни? — Вроде того, да. — Почему? — Перри фыркнула. — Ты что, хочешь быть певцом? — Ну… да? — Если честно, не думаю, что ты способен на это, — сжав губы, сказала Эдвардс. Игнорируя болезненный укол в животе, Гарри кивнул, стараясь выглядеть равнодушно. — Нет, подожди секунду, — сказал Ник, глядя на Перри. — Что он тебе сделал? Ты, совершенно очевидно, расстроила его. — Просто сказала правду, — девушка закатила глаза. — Хаз, — позвал его Ник. — Не слушай ее; звучит отпадно. — О. Спасибо, — Гарри слегка улыбнулся. — Слушай, ты сможешь сыграть песни, которые написал? Они закончены? — Да, я написал музыку ко всем песням. Они закончены. Кивнув, Ник начал думать. Он задумчиво посмотрел на Гарри. — Послушай, мне нужен гость на следующую неделю. Если хочешь, может, я мог бы провести небольшое интервью, а потом ты бы сыграл пару песен? — Гримшоу пожал плечами. — Конечно, сначала ты споешь их мне, чтобы я был уверен, что они не полный отстой и что я не потеряю уважение в самом начале своей карьеры. — С большой силой приходит большая ответственность, — добавила Дани. — Именно. Перри снова закатила глаза. Гарри продолжал пялиться на Ника. Он? На радио? — Ты серьезно? — Да, ну, если хочешь. — Вау, это… — Гарри вдруг почувствовал себя лучше. Он улыбнулся другу. — Это звучит отлично. хх Луи впервые разобрался. Наконец-то. Он не ругался, не раздражался, не начинал ссор. Они с Найлом и Лиамом стали лучшими друзьями, чем раньше. Менеджмент не бушевал и не грозился отчитать Луи за что-нибудь. Он наконец-то разобрался. Луи был счастлив. И поэтому ему было сложно объяснить, почему его преследует чувство, будто он что-то забыл. — Друг, ты в порядке? — Найл тряс его руку и настороженно смотрел в глаза. Луи полностью выпал из реальности. — Эм, да, — Томлинсон осмотрелся. — Просто… мы ничего не забыли? — Нет. А что мы могли забыть? — Найл озадаченно посмотрел на друга. Луи пожал плечами. — Лиама? — Я сижу сзади тебя, Луи, — через секунду ответил Лиам. Луи обернулся и увидел Пейна с телефоном в руке. — Вот ты где! — Так здорово знать, что ты заметишь, если я вдруг исчезну, — ответил Лиам, закатив глаза. Луи пропустил это мимо ушей. — Кому ты пишешь? Лиам сжал телефон крепче и вдруг самодовольно улыбнулся. — Зейну. — А-а, — сказал Луи, улыбаясь. — Друг Гарри. Надеюсь, он в порядке. — Да, у него все хорошо. — Правда? — Томлинсон нахмурился. — Откуда ты знаешь? Ты с ним разговаривал? — Я же только что сказал, что переписываюсь с ним, — Лиам выгнул бровь. Луи задался вопросом, когда он стал таким дерзким. Вдруг он вспомнил, как давал ему урок год назад. Точно. Он должен винить себя. Хорошо, что Найл — все тот же добродушный парень. — Я имел в виду не его, но надеюсь, у него тоже все хорошо, — Луи повернулся обратно. Найл поерзал и сел к нему лицом. — Если ты хочешь узнать, как дела у Гарри, просто напиши ему. — Нет. — Почему нет? Лиам пишет Зейну. — Это так, но, — Луи сложил руки, — видишь ли, у Лиама все нормально. Он устойчивый, решительный. Заслуживающий доверия. Он может делать все, что захочет. — Так это не ты в прошлую пятницу целый час рассказывал о том, как рад, что наконец нашел себя? — послышался голос Лиама. Луи вздохнул. — Я. Но это потому, что я просто не могу избавиться от всего дерьма, что на меня навалилось. Клянусь, оно кроется в каком-нибудь углу и готовится свалить мне на голову еще кучу проблем. — Не представляю, как это связано с Гарри, — сказал Найл. — Это связано с ним напрямую, потому что на него свалится больше проблем за неделю, чем некоторые люди могут решить за год. И это нечестно, потому что Гарри — ангел. Он не заслуживает этого, — Луи пожал плечами. — Я не хочу разрушать его жизнь до того, как она по-настоящему начнется. — Вау. Драматично, Лу, — Найл хмыкнул и закатил глаза. — Ты как тот парень из Сумерек. Он так не похож на Эдварда Каллена. — Заткнись. — Честное слово. — Замолчи уже! — выкрикнул Луи, глядя на Найла. — Послушай. Представь, сколько на него выльется ненависти, если станет известно, что мы вместе. Очень много. И он очень ранимый, так что это его убьет. Прости меня, но я не хочу нести это на себе. И это не подростковая книжка о любви, в которой сила любви все побеждает. Я не стою этих проблем. Я не достоин его. Так что лучше просто не писать ему. Оставить его жить своей жизнью, — сказал Луи, размахивая руками. Когда ни Лиам, ни Найл не ответили, он продолжил: — К тому же, прошло уже три недели. Уверен, он нашел кого-то. Найл пожал плечами и неуверенно посмотрел на него. — Раз ты так думаешь. — Я так думаю. Конец разговора, — Луи поднялся и прошелся по автобусу. — Серьезно, мы что-то забыли. Я чувствую это. — Может, твои мозги? — Найл повернулся к нему. Луи вздохнул. — Очень смешно. Знаешь, я только что думал, что ты милый. Ты разочаровываешь меня. — Прости, Лу, — усмехнулся Хоран. — Ладно. Я уверен, что ничего не пропало. Садись обратно. — Как бы не так, — ответил Луи. Найл удивленно посмотрел на него. — Я должен найти это. Он продолжал ходить по автобусу, выискивая в каждой комнате неизвестно что. Он надеялся, что поймет, когда найдет. xx После окончания тура для них вошло в привычку каждые выходные проводить в квартире Найла; смотреть телевизор и много есть. В это воскресенье они сидели на диване и смотрели телевизор, когда оказалось, что следующая программа — "America's Next Top Model". Луи усмехнулся. — Вы знаете... — Что вы с Гарри провели целый день за просмотром девятого сезона? Да, спасибо, Лу, мы знаем, — закончил за него Найл. Луи ударил его по руке. — Я собирался сказать не это, идиот. — Нет? Тогда продолжай. Томлинсон прокашлялся и попытался придумать что-то умное, потому что он собирался сказать именно это. — Эм, я хотел сказать, что... моя сестра Лотти хотела поучаствовать в этом шоу. — Выкрутился. — Разве она не слишком маленькая для этого? — спросил Лиам. — Ну, — Луи пожал плечами, — не думаю, что она серьезно туда пойдет. — Ясно, — Лиам снова повернулся к телевизору. Вдруг Найл схватил пульт. — Не знаю, как вы, — сказал он, выключая телевизор, — но мне надоело смотреть телик. Я хочу заняться чем-то веселым. — Но телевизор может быть веселым, — возразил Луи. — Недостаточно веселым. — И чем ты предлагаешь заняться? — Думаю, мы пойдем выпить, — Найл усмехнулся. — Четыре часа дня! — возразил Лиам. — И сегодня воскресенье. — И что? — Хоран пожал плечами. Лиам и Луи возмущенно посмотрели на него. — Ладно, — Найл вздохнул. — Но мы должны выйти из дому. Сходить в кино, пойти перекусить. Куда-нибудь пойти. Луи откинулся на спинку дивана, вытянул руки и ноги и притворился сонным. — Слишком ленив для человеческих развлечений, ради которых мне придется встать. Найл вздохнул. — А ты, Лиам? Повторяя движения Луи, Лиам откинулся на спинку. — Думаю, в этом я поддержу Лу. — И почему я с вами дружу? — огорченно покачал головой Найл. — Потому что ты пошел на шоу в качестве соло-певца, но люди, которые решили, что лучше знают, что позволит тебе достигнуть успеха, отправили тебя в группу с нами, и теперь ты застрял с нами, потому что мы единственные понимаем твой образ жизни, — не двигаясь с места, ответил Луи. — Точно, — медленно ответил Найл. Он возвел палец к потолку и притворился злым. — Иди к черту, Саймон Коуэлл! — Ха-ха, — Луи положил руку на колено Найла. — Ты нас любишь. — Возможно, — ответил Найл и положил руку на колено Луи. — Я все еще хочу чем-то заняться. Томлинсон выпрямился, и Лиам повторил за ним. — Думаю, я кое-что придумал. — Что? — спросил Найл. — Хм... — Луи на секунду задумался. — Может, игра с выпивкой? Найл просиял, но тут встрял Лиам: — Идиоты, я должен напомнить вам, что сейчас четыре часа дня? — Ну, не обязательно пить что-то крепкое. Можно взять апельсиновый сок. — Как весело, — вздохнул Найл. — Ладно, и что за игра? — Предлагаю сыграть в эксклюзивную, драматичную, волнующую и единственную в своем роде One Direction-игру! — И что это за игра? — спросил Лиам. Луи начал думать. — Мы включим радио и будем переключать каналы. Пьем каждый раз, когда где-то звучит наша песня или что-то, связанное с нами. Устраивает? — Вау. Звучит очень эгоистично и самовлюбленно, — сказал Найл. Он поднялся и улыбнулся. — Сейчас все принесу! Когда он вернулся, Лиам уже включил радио. Найл сел между ними на диван, и они начали. Сначала они просто щелкали по каналам, а потом услышали: "Самый горячий бойз-бэнд на планете только что завершил мировой тур, и..." — За самый горячий бойз-бэнд на планете! — Найл поднял бокал. — За трех обычных парней! — сказал Луи. — Это глупо, — произнес Лиам. Когда Луи выпил свой напиток, он снова почувствовал, что чего-то не хватает. Он осмотрел комнату, и Лиам озадаченно взглянул на него. Луи слабо улыбнулся ему. — Давайте переключим канал! — предложил Найл, и Томлинсон кивнул. Они попали на канал, где играла "Kiss You", и выпили еще раз. Они переключали каналы молча, а потом остановились. Там не было ничего, связанного с ними, просто какой-то парень по имени Ник рассуждал о переоцененности Пасхи. Найл, видимо, считал его забавным, судя по тому, как он хохотал над каждым его словом. Но Луи не купился. Этот Ник казался слишком высокомерным. — Мы можем переключить канал? — сказал Луи скучающим голосом. Найл посмотрел на него, пожал плечами и наклонился вперед, чтобы переключить. Тем временем, Ник продолжал говорить: — Время рекламы, но не уходите! После нее ко мне присоединится никто иной, как мой лучший друг из Чешира, восходящая суперзвезда Гарри Стайлс! Луи замер и нахмурился. Должно быть, ему послышалось. Не может быть. — Привет, — сказал исключительно знакомый голос. Ник говорил что-то еще, но Луи не обратил внимания. Он подскочил и повернулся к Лиаму с Найлом. — Твою мать! Молчите оба! — Но мы не говорили ни слова уже больше десяти мин... — Замолчи, Найл! — воскликнул Луи и сделал громче. Уже было поздно, играла обычная радио-заставка, на которой настаивала каждая станция. Как будто они и так не напоминали каждые десять секунд о том, какой канал ты слушаешь. Тяжело вздохнув, Луи сделал еще громче и сел на диван между Найлом и Лиамом. Он почему-то дико волновался. — Господи. Гарри на радио? Никто ему не ответил. — Это сумасшествие. О Боже мой, — Луи посмотрел на Найла, потом на Лиама, но они молчали. — Сейчас вы можете говорить. — Ему повезло, — наконец произнес Найл. Луи мгновенно повернулся к нему. — Ты знал об этом? — Хоран смущенно посмотрел на него и покачал головой. Луи повернулся к Лиаму. — А ты? — Откуда я мог знать? — пораженно спросил Лиам. — Не знаю, разве ты не общаешься с Зейном? — Ну, он ничего не сказал, — Пейн пожал плечами. — Может, он тоже не знал. — Быть такого не может. Он лучший друг Гарри, он должен был знать. — Очевидно, лучший друг Гарри — Ник, — сказал Найл. — Неправда! — выкрикнул Луи. — Как будто Гарри бы стал лучшим другом такого козла. — Может, ты бы знал, если бы переписывался с ним. Луи уставился на приемник. Сейчас играла раздражающая реклама машин. Он сглотнул. — Заткнись. Они сидели в тишине, пока Луи не почувствовал руку Лиама на своем правом колене. Он повернулся к другу. Тот тоже смотрел на него. — Успокойся, Лу, — заботливо произнес он. Луи опустил взгляд на свои ноги, которые то и дело дергались. Он не мог спокойно сидеть. — Я спокоен, — соврал он. — Просто дыши, ладно? — Я дышу! Я же не мертв, так? — Успокойся, — Лиам закатил глаза. — Сам успокойся. Пейн на это не ответил; они сидели и ждали конца рекламы. Когда она, наконец, завершилась, Луи сделал еще громче. — Черт, Лу, мы не глухие, — застонал Найл. Томлинсон повернулся к нему, приложил палец к губам и вновь повернулся к приемнику. — Привет, и добро пожаловать! — сказал Ник. — Я ваш радиоведущий на эту неделю, Ник Гримшоу, и наш сегодняшний гость — мой старый друг Гарри Стайлс. — Привет, — поздоровался Гарри. — Здравствуй, Гарри! — произнес Ник. — Расскажи нам что-нибудь о себе, ведь слушатели не имеют ни малейшего понятия, кто ты такой. — Конечно, — Гарри прокашлялся. Луи представил, как он нервно ерзает на стуле и убирает челку с глаз. — Зовут Гарри. Я из Чешира. И я, эм, люблю музыку. — Любишь музыку? Я тоже люблю музыку. — Думаю, большинство людей ее любит, — Гарри хихикнул. — Тогда что отличает тебя от большинства, Гарри? — спросил Ник. — Ну, может, то, что я пишу свою музыку, — его голос был таким же низким, и он говорил так же медленно, как говорил с Луи, и почему-то ему от этого было больно. Найл рядом с ним заерзал и придвинулся ближе. — Я не знал, что он пи... Луи приложил ладонь к его рту. — Это впечатляет, — сказал Ник. — Хотел бы я сам писать музыку. — Может, ты можешь, но просто не пробовал? — Это напомнило мне, Гарольд, — Луи закатил глаза, — что однажды я действительно написал песню. — Неужели? — Да, я пошел танцевать и решил написать об этом песню, но я бы не смог ее исполнить, так что я продал ее известной певице. Может, ты даже ее слышал. — О, правда? — спросил Гарри. — И что это за песня? — "My hips don't lie" Шакиры, — ответил Ник, и Луи мог слышать его усмешку. В ответ Гарри расхохотался, как и Найл. Даже Лиам улыбнулся, считая это забавным. Луи фыркнул. — Он даже не забавный, — пробормотал он. Луи был уверен, что над его шутками Гарри смеялся громче. — Ты упомянул это, и я вспомнил, что когда-то написал песню "My curls don't lie", — сказал Гарри. Луи засмеялся. Вот это смешно. — Пожалуй, мне стоит объяснить. Просто у меня кудрявые волосы. Луи улыбнулся. Он уже знал. — Ты вообще красавец, не так ли? — заметил Ник. Луи закатил глаза. Это он тоже знал. — Ну, зависит от того, что ты находишь привлекательным, — ответил Гарри, скромный идиот. — Не надо так смущаться, — сказал Ник. — По крайней мере, если вам нравятся татуировки, он вам понравится. "По крайней мере, если вам нравятся мягкие черты лица, чудесный характер и прекрасное все, он вам понравится", — хотел исправить Луи. — Может быть. У меня их немного, — Гарри хихикнул. — Можешь описать их слушателям, они же не видят тебя. — Конечно. Первая — это корабль на правой руке. Она символизирует то, что у меня всегда есть якорь. Иногда жизнь как океан, бушующий и страшный. В общем, это символизирует то, что не стоит слишком прислушиваться к мнению других людей и просто идти вперед. Или наоборот. Не сдаваться. — Отлично, — сказал Ник. — А вторая? Которую ты набил на этой неделе? Вторая? Вдруг Луи захотел разбить этот чертов приемник, потому что он дико захотел увидеть новую татуировку Гарри. В общем-то, он просто хотел его увидеть. — Вообще-то, их две, — сказал Гарри. — По одной на каждой руке. Одна гласит "Вещи, которые я могу", а вторая "Вещи, которые я не могу". Это просто напоминание о том, что всегда будет что-то невозможное для меня, как бы сильно я этого ни хотел. — Должен признать, я не ожидал такого глубокого смысла, — сказал Ник, и Луи согласно кивнул. — Но мне нравятся мысли, рождающиеся в твоей загадочной голове. — Эм, спасибо. — Можно ли сделать вывод, что тебе нравятся татуировки? Планируешь сделать еще? — Определенно. — Скажи, почему тебе это так нравится? — Ну, — Гарри вздохнул, — мне кажется, это дело индивидуальное. Они как бы становятся частью тебя, и, мне кажется, это так здорово. Это единственная часть тебя, которую ты можешь выбрать. К тому же, не думаю, что ты по-настоящему представляешь, что татуировка значит для тебя, пока ее не сделаешь. — Ясно, — после момента тишины заключил Ник. Гарри хихикнул. — И, конечно, они красиво смотрятся. — Естественно, — Гримшоу рассмеялся, — я ждал такого ответа. И насчет кудряшек... ты сыграешь нам "My curls don't lie"? Должен признать, я заинтригован. — Оу, эм, нет. Я уже запланировал сыграть кое-что другое. И я очень хочу сыграть ее. — Тогда в другой раз. — В другой раз, — согласно повторил Гарри. — Ну, Гарри, расскажи, какие песни ты пишешь, когда не пишешь о своих волосах, — сменил тему Ник. — Ну, — медленно начал парень, — я пишу то, для чего у меня есть настроение. — Это не ответ, — сказал Гримшоу, и Луи захотел его ударить, потому что это прекрасный ответ. — Мы же не знаем, какое у тебя настроение, когда ты пишешь. — Ну, я пишу акустику для гитары, а слова... Я вдохновляюсь событиями реальной жизни. Вроде того. Если я что-то чувствую, я пишу об этом. — Да, но... — начал Ник, но его перебил смех Гарри. — Это сложно объяснить! Не понимаю, что ты хочешь услышать. — Нет-нет, все нормально, — Ник тоже рассмеялся. — Скажи, ты пишешь хипстерскую музыку? — Не думаю, я не требовательный, — Гарри вздохнул. — Так все говорят. Значит, ты не музыкальный сноб? — Чего? Нет! — Правда? — спросил Ник, не убежденный до конца. — В таком случае... Как тебе Бритни Спирс? — Мне нравится Бритни. Она классная, — ответил Гарри. — Достойная подражания. — Так и есть, — согласился Ник. — А One Direction? Луи замер. Это правда случилось? — Ну, эм, они тоже хороши, да, — не слишком уверенно ответил Гарри. Ник рассмеялся. — Гарри, ты в порядке? Ты начал краснеть. — Неправда! — взвизгнул Гарри. — Но да, я в порядке. — Ну ладно, — сказал Ник, кажется, удивленный смущением Гарри. — Если тебе нравятся One Direction, кто из них твой любимый? В комнате стало тихо. Луи задержал дыхание. Тишину разрушил очередной смешок Ника. — Видишь? Ты опять краснеешь! — Я не краснею, заткнись, — пробормотал Гарри. — Не смущайся. Просто скажи, кто твой любимчик. — У меня нет любимчика, — спустя какое-то время ответил Стайлс. У Луи засосало под ложечкой. Это глупо, очень глупо. — О, да ладно! — возразил Ник. — У всех он есть. Просто скажи, кто. Гарри вздохнул. — Ладно, — вздохнул он. — Это, эм, Луи. Луи Томлинсон, — тихо продолжил Гарри. Почему-то, от этого Луи совсем не стало лучше. — Луи? — удивленно переспросил Ник. Ага, иди к черту. — Я бы не угадал. Почему он? — Если честно, я не хочу об этом говорить, — чуть позже ответил Гарри. Что-то внутри Луи лопнуло. Гарри звучал огорченно. Очень-очень огорченно. И если кто-то на планете и заслуживал никогда не грустить, это был Гарри. Казалось неправильным слушать этот разговор. Луи не был уверен, можно ли ему это слушать; это было слишком личным, слишком болезненным, и ему вдруг показалось, что стены его душат. Он определенно не должен это слушать. — Может, мы должны выключить, — пробормотал Луи, изучая свои ладони. — Нет, я хочу послушать, что еще он скажет, — ответил Найл. Несмотря ни на что, Луи не ушел. — Ладно, болезненная тема. Давай опустим разговоры о бойз-бэндах и вернемся к тебе. Ты сказал, что споешь нам собственную песню, так? — Да, конечно. — Отлично, — сказал Ник. — Скажи, как она называется и почему ты выбрал ее. — Песня, которую я выбрал, называется "Don't let me go" (не отпускай меня), и я выбрал ее по нескольким причинам. Во-первых, мне кажется, это одна из самых сильных песен из тех, что я написал. Во-вторых, она очень подходит мне. Прямо сейчас. И я решил, что если и петь на радио, то ее. — Это прекрасно, Гарри. — Спасибо. — Прежде чем ты начнешь, — сказал Ник, — я хочу поблагодарить тебя за визит. Увидимся завтра в школе. — С радостью. Увидимся. Пока и огромное спасибо всем, кто слушал. Надеюсь, вам понравится песня. Когда Гарри ушел, Ник продолжил: — Пока Гарри настраивает гитару, думаю, я должен вам сказать, что в школе, в которой мы учимся, в понедельник будет выступление юных дарований или типа того. Так что я хотел бы, чтобы вы, слушатели, позвонили нам и сказали, что лучше сделать: станцевать тверк или попробовать себя в битбоксинге. Я сделаю то, что наберет большее количество голосов, и выложу видео на нашем сайте, — Ник на секунду замолчал. — Мне только что сообщили, что наш гость готов. Встречайте Гарри Стайлса с песней "Don't let me go". Луи сделал глубокий вдох. Он не знал, чего ожидать, ведь раньше Гарри не пел ему ни одну из собственных песен. Но он знал, что Гарри восхитительно поет, так что, в любом случае, это будет отлично. И она будет чувственной, раз Гарри сказал, что эта песня очень подходит ему в данный момент. Хотя Луи понятия не имел, что сейчас происходит в жизни у Гарри. Школа? Вряд ли он будет петь о домашнем задании. Когда зазвучала первая нота вступления, Луи вцепился в диван правой рукой, подготавливая себя к тому, что он может услышать. Когда Гарри наконец запел, это было подобно молнии, ударившей в тело Луи. Now you were standing there right in front of me/ Сейчас ты стоишь прямо передо мной, I hold on it's getting harder to breathe/ Я держусь, хотя дышать всё труднее. All of a sudden these lights are blinding me/ И вдруг меня ослепляют эти огни, I never noticed how bright they would be/ Я не подозревал, какими они могут быть яркими. Луи не мог дышать. Он не мог шевельнуться, его тело будто вмерзло в диван. Он никогда не слушал так внимательно. I saw in the corner there is a photograph/ В углу я увидел фотографию. No doubt in my mind it's a picture of you/ У меня нет сомнений - там изображен ты. It lies there alone on its bed of broken glass/ Она лежит там, на кровати, разбитая на мелкие кусочки. This bed was never made for two/ Эта кровать никогда не была предназначена для двоих... Начался припев, и Луи был уверен, что у него случится сердечный приступ. Или он просто умрет по неизвестной причине. Don't let me/ Не отпускай меня, Don't let me/ Не отпускай меня, Don't let me go/ Не дай мне уйти, 'Cause I'm tired of feeling alone/ Потому что я уже устал от одиночества... Он как-то ухитрился не умереть. Это чудо, если учитывать то, что он не дышал и чувствовал, будто его тело готово взорваться в любую секунду. Может, он действительно умер и испытывает все это, будучи призраком. Это бы многое объяснило. А песня продолжалась. Seems like these days I watch you from afar/ Такое чувство, будто теперь я смотрю на тебя издалека, Just trying to make you understand/ Пытаясь сделать так, чтобы ты понял - I'll keep my eyes wide open yeah/ Я буду ждать, да. Луи трясло. Потому что это было слишком. Это могло означать только одно. Песня явно не о домашнем задании. Чья-то рука начала поглаживать его по спине, но он едва чувствовал это. Внешний мир не существовал. Снова повторился припев. Когда музыка стала тише, Луи понял, что песня заканчивается. Когда Гарри спел последнюю часть своим привычно низким, хриплым голосом, Луи почувствовал странное желание разрыдаться. Он закрыл глаза. Don't let me/ Не отпускай меня, Don't let me go/ Не дай мне уйти, 'Cause I'm tired of sleeping alone/ Потому что я устал засыпать в одиночестве. Когда песня закончилась, Луи открыл глаза, наклонился вперед и выключил радио. Комната погрузилась в гробовую тишину. Луи медленно опустил взгляд на свою татуировку. Компас. Символ того, что он всегда сможет найти дорогу обратно, когда станет облачно. Вдруг ему все стало кристально ясно. Он понял, что он забыл. Он знал, где он сможет найти это снова. Поднимаясь, он почувствовал на себе взгляды Лиама и Найла. — Я должен идти.