I Just Called (To Say I Love You)

Рабочая неделя пролетает, как несколько секунд. Дав ученикам прийти в себя после зимних каникул, учителя звереют и заваливают их тестами, контрольными и домашними работами; начинается усиленная подготовка к выпускным экзаменам. Плюс Джеси записывает его в помощники ученическому самоуправлению — нужно украсить школу ко Дню святого Валентина и подготовить декорации для концерта. В понедельник и в среду Зейн работает в кофейне, во вторник допоздна засиживается в школе, раскрашивая картонные сердечки с Джеси, Гарри и парой ребят из младших классов, а в четверг задерживается после уроков, и они с мисс Ловато просматривают миллиарды брошюр, присланных из колледжей и университетов со всех уголков Великобритании. Лиама Зейн видит лишь однажды — в среду, когда работает. Он как раз принимает заказ у симпатичной темнокожей студентки, когда весёлый и раскрасневшийся Лиам вваливается в кофейню, вежливо пропустив перед собой смеющуюся спутницу. Зейн честно отмечает, что она очень красивая, и отворачивается к кофемашине, игнорируя обиду, комком сворачивающуюся в горле: у него нет причин обижаться. Лиам никогда не говорил, что они больше, чем просто друзья. У Зейна нет повода, чтобы так думать. — Привет, — слышит он за спиной. И, тем не менее, голос Лиама — неплохой повод, чтобы ноги Зейна подкосились. — Привет, — Зейну даже не нужно притворяться, что он занят — венский кофе для милашки по имени Нкозазана сам не приготовится. — Эй, ты даже не повернёшься? — обиженно тянет Лиам. — Я чертовски соскучился! Мы не говорили с тобой целую вечность, а теперь ты показываешь мне только свою спину. — Привет, — повторяет Зейн, оборачиваясь. Он, конечно, безумно рад видеть Лиама, потому что он тоже невероятно скучает, но красавица-подружка слегка (вернее, очень) омрачает радость встречи. — Ты уверен, что хочешь поболтать? Может, я просто приму заказ, пока твоя девушка не заскучала? — Нет, Зейн, это Софи, она… — Ты не обязан передо мной отчитываться, — заверяет Зейн. — Это Софи, она не моя девушка, — снова говорит Лиам. Щёки Зейна вспыхивают не только от смущения, но ещё и от тепла внутри, вызванного тем, что Лиам действительно не обязан перед ним отчитываться — но считает это нужным. — Она тоже из Вульверхэмптона, мы знакомы с детства и хорошо дружим. А я хочу, чтобы ты знал моих друзей, — он ослепительно улыбается. — Ну а вообще, два капучино и два шоколадных кекса. И как насчёт совместного просмотра фильма в пятницу? / / Итак, в пятницу, на шестой день недели, отведённой Зейну на решение проблем с отчимом, он снова оказывается в тесной, но очень уютной съёмной квартирке Лиама и Луи. Вообще, наверное, справедливо будет упомянуть Гарри как третьего хозяина — он проводит там не меньше времени, чем сами арендаторы. И сейчас он тоже там. Вместе с Луи. — Если честно, я думал, что они свалят, — Лиам виновато пожимает плечами, когда Зейн недоумённо поднимает брови на вопль «Мы смотрели «Бриолин» в прошлую пятницу!», раздавшийся из гостиной. — Но они здесь. И Найл приедет с минуты на минуту. Ты не против? Недоумение Зейна относится не к присутствию Гарри и Луи в помещении — вообще-то, он изначально подумал, что они будут смотреть фильм вместе с ребятами. И осознание того, что Лиам хотел провести время только с ним, с Зейном (с тем самым Зейном Маликом, чёрт подери), застаёт его врасплох. Его щёки стремительно краснеют, но, к счастью, Лиам этого не замечает — повернувшись в сторону гостиной, он орёт: — Никакого «Бриолина»! Траволта уже бесит меня больше, чем ты сам, Луи! — и добавляет шёпотом, глядя на Зейна: — Правда, прости. Но, вообще-то, ему не за что просить прощения. Это один из лучших вечеров в жизни Зейна. Все ссорятся и громко ругаются, выбирая фильм, а через двадцать минут, когда вроде бы решено смотреть вторую часть «Голодных игр» (хотя Гарри не смотрел первую, а Зейн прочёл все книги), приезжает Найл — и спор разгорается с новой силой. В итоге они всё же смотрят «Голодные игры», разместившись впятером на стареньком диване. Уже через полчаса Лиам и Зейн остаются на нём вдвоём — Найл перебирается на кресло, потому что «языки этих животных закрывают мне весь экран», а Лиам, не выдержав следующим, сталкивает «животных» на пол. Им, в общем-то, всё равно, где целоваться, и они не предпринимают попыток вернуться. Скоро приносят заказанную пиццу, а Гарри достаёт из холодильника пиво. Найл смотрит на него с укором, но тот отмахивается: — Осталась всего неделя до восемнадцати, чувак. Считай, что это аванс. Зейн пьёт меньше всех, но он самый неопытный и пьянеет первым. И, вообще-то, единственным: остальные лишь немного разомлели от алкоголя. Гарри выключает фильм и приносит ноутбук. — Полагаю, никто не против Coldplay. Они с Луи о чём-то негромко разговаривают, лёжа на полу, и Зейн ловит себя на том, что представляет себя и Лиама на их месте. Это очень просто, когда Лиам так близко — Зейн слышит уютные, неуловимо-пряные нотки его запаха, чувствует тепло его тела и несильную вибрацию, когда он говорит: — Не понял. Куда вы собрались? — Джемма едет во Францию на День святого Валентина, и бабушкин дом в Чешире будет свободен на три дня. Там очень здорово сейчас, и мы хотели… — Вы с Найлом из года в год портите нам праздник своим нытьём о том, что это никакой не праздник, — встревает Луи. — А ваш «Клуб одиноких сердец» совершенно задолбал вообще ни разу не одиноких нас. — К тому же, мы подумали, что в этом году Зейн составит вам компанию… — И вы прекрасно справитесь с нашим списком романтических комедий втроём. — Вдвоём, — тихо замечает Найл. — У меня свидание. Лиам, Луи и Зейн одновременно поворачиваются в его сторону, а Гарри вскакивает с пола и падает к нему на колени. — Найлер наконец-то нашёл себе подружку, — воркует Гарри, тиская щёки смущённого Найла. — Мы больше не сможем шутить про то, что Хоран женат на работе? — с деланой печалью спрашивает Луи. — И кто эта разлучница? — Её зовут Деми. Деметрия. Мы… — Моя Деметрия? — выпаливает Зейн прежде, чем успевает понять, как это звучит. С прежней синхронностью все поворачиваются к нему. — Нет, в смысле, моя учительница? — Мисс Ловато? — переспрашивает Гарри. — Ты говоришь о ней? — Да, — хором отвечают Зейн и Найл. — Какая прелесть! — Гарри прижимает ладони к щекам. — Поздравляю! Как вы познакомились? Найл застенчиво улыбается. — Я забирал Зейна из школы, чтобы отвезти его к Лиаму. Это был День знакомств. Гарри продолжает выпытывать подробности, Лиам продолжает без особого энтузиазма возмущаться тем, что друзья испортили День святого Валентина, Луи продолжает вставлять свои ехидные комментарии в его монолог и в допрос Гарри, а Зейн засыпает — и наступает седьмой, последний день недели, за которую он так ничего и не сделал. / / Выходные кончаются слишком быстро — в субботу утром Зейн работает, вечером Гарри празднует своё восемнадцатилетие (без размаха, какого ждал Зейн, в списке приглашённых только он, Луи, Лиам, Найл, некий Ник — однокурсник Лиама и Луи, которого последний абсолютно точно ненавидит, и Эд Ширан, одноклассник Гарри и Зейна), а в воскресенье Зейн и Лиам выбираются из Гринвича и гуляют в центре города (обедают картошкой фри и чизбургерами и делают кучу фотографий, ни одна из которых не нравится Зейну и ни одну из которых Лиам не соглашается удалить). Как следствие — незаконченный реферат по географии и даже не начатая подготовка к тесту по истории. В общем, Зейн решает не идти в школу. Его средний балл больше четырёх с половиной, и кто, если не он, может позволить себе немного внепланового отдыха? К счастью, отчима нет дома — как и всю прошлую неделю. Если бы Зейн не находил по утрам в раковине грязную посуду, а в прихожей — лужи, натёкшие с мокрой обуви, он бы побеспокоился. Он проводит время с пользой: прибирается, заканчивает игру для подруги мисс Ловато, проводит несколько часов в библиотеке — старушка-библиотекарша безумно рада его приходу, гордо показывает поступившие недавно книги и угощает его чаем с печеньем. Попрощавшись с ней, Зейн вдыхает морозный воздух и решает, что слишком счастлив, чтобы не разделить это счастье с кем-то ещё. Он идёт к Лиаму. Дверной звонок не работает, так что Зейн стучит — но ему никто не отвечает. Это странно — хоть у Зейна и нет мобильного и ему негде посмотреть время, на улице уже совсем темно, и Лиаму или Луи пора бы вернуться с учёбы. Зейн ждёт полминуты, прислушиваясь к звукам в квартире, но там тихо. Он стучит ещё раз. Тогда дверь открывается — но не та, которая ему нужна. — А их нет дома, — сообщает лохматая рыжая девчонка лет десяти, высунувшись на лестничную площадку. — Я уже понял, — кивает Зейн. Он делает шаг в сторону лифта и протягивает руку к кнопке, но простуженно-хриплый голос девочки останавливает его: — В смысле, вообще нет. Уехали. С вещами. — Ч-что? — Ага, — деловито кивает девочка. — Сегодня утром. Насовсем. — Что? — тупо переспрашивает Зейн. У него в голове ни единой мысли — кроме, пожалуй, удивления по поводу ярко-зелёных глаз девочки, глядящих из под растрёпанной чёлки. — Сегодня утром, — повторяет девочка. — Мама как раз ушла на работу, значит, м-м-м, где-то полдевятого. Приехала миссис Анита, а парень, который высокий и кудрявый, как раз уходил. Он ей первый под руку попался. Она его чуть по лестнице не спустила! Схватила за куртку и ка-ак дёрнет! — девочка взмахивает рукой. — Он едва на ногах устоял! А потом она заскочила внутрь и стала кричать. Называла их торчками, наркоманами и разными ещё другими словами, их леди не говорят. И ещё говорила, что они предали её доверие. А потом вылетела вот сюда вся красная и крикнула, что у них полчаса на то, чтобы исчезнуть с глаз долой, иначе она позвонит в полицию. Девочка замолкает, явно ожидая реакции Зейна, но у него попросту нет слов. Хозяйка выгнала Лиама и Луи из квартиры — почему? «Наркоманы», «торчки» — ну, ладно, понятно. Но с чего она это… Ей кто-то сказал. Кто-то их подставил. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два и обнаружить причастность отчима к этому. Зейн кусает губу так сильно, что чувствует кровь во рту. Вот ведь дерьмо. Слова отчима, которые Зейн за неделю привык считать блефом, обернулись реальной — и уже исполненной — угрозой. — У неё ведь не было доказательств, — произносит Зейн. Это просто мысль вслух — но девочка решает, что он обращается к ней. — Вообще-то, кажется, были, — возражает она. — Когда они выносили коробки, один спросил: «Как эта дрянь здесь оказалась?», а второй ответил: «Не знаю, но когда выясню, оторву этому «как» яйца». И сказал что-то про статью и незаконное возникновение. — Проникновение? — машинально поправляет Зейн. Девчонка равнодушно пожимает плечами, мол, тебе виднее. — Как тебя зовут? — Хейли. — А я Зейн. Слушай, Хейли, не могла бы ты дать мне позвонить? Хейли исчезает и возвращается через полминуты с телефоном в руках. — Только быстро, — строго предупреждает она. Зейн кивает, но, вообще-то, не слышит просьбы, по памяти набирая номер Лиама. Тот отвечает мгновенно. — Да? — Лиам, — выдыхает Зейн. — Лиам, прости, мне так жаль. Это всё из-за меня. — Зейн? — удивлённо переспрашивает Лиам. — Чёрт! Где ты? Откуда ты звонишь? Всё в порядке? — Это я, — и он готов заплакать от облегчения, но десятилетняя девчонка смотрит на него внимательными зелёными глазами, и он сдерживается. — Я у тебя — ну, теперь уже не у тебя — под дверью и говорю с мобильного твоей соседки. Со мной всё нормально, что у вас случилось? — Ну, нашей хозяйке кто-то — Зейн, слава богу, с тобой всё хорошо — позвонил и сказал, что мы чуть ли не наркопритон в квартире устроили и водим к себе кого попало. Она примчалась, а Гарри как раз уходил, и она решила, что нас предупредили и мы по-быстрому сматываем удочки. А ещё осведомитель великодушно рассказал ей, где «дилеры обычно хранят товар». В общем, она нашла у нас кокаин. Совсем немного, но для обвинения достаточно. И сказала, что если мы свалим за полчаса, то обойдёмся без полиции. Мы сейчас у Гарри и судорожно подыскиваем новое жильё. Хочешь прийти? — Хочу, — быстро соглашается Зейн. Лиам называет адрес — Зейн знает, где это, совсем близко к школе — и телефон возвращается к своей хозяйке. — А вы любите друг друга? — неожиданно спрашивает Хейли. Зейн давится воздухом. — Что?! — и, подумав секунду, нерешительно произносит: — Не знаю. С чего ты взяла? — У моего брата такое же лицо, когда он говорит со своей невестой. Но в конце он всегда говорит «и я тебя тоже», а ты — «пока». — Чтобы сказать «и я тебя тоже», нужно услышать «я тебя люблю», — улыбается Зейн. — Я знаю, — серьёзно кивает Хейли. — Но можно же сказать «я тебя люблю», чтобы услышать «и я тебя тоже». Зейн позорно сбегает, торопливо бросив «до встречи». / / Он не успевает даже позвонить в дверь, прежде чем Гарри в домашних штанах и футболке выскакивает на крыльцо и сжимает его в объятиях. — Ты так нас напугал! — восклицает он. — Такое происходит, а ты ещё и в школе не появился! И найди уже себе мобильный! Рассыпаясь в извинениях, на которые Гарри отвечает лишь смехом, Зейн раздевается, и Гарри провожает его в гостиную — там на полу лежит надувной матрас с парой подушек и пледом, на нём — Лиам и Луи перед ноутбуком. — Привет, — бормочет Зейн. Он уже мысленно настроил себя на злость Лиама или хотя бы Луи — дело даже не в квартире, а в том, что он попросил их бездействовать — и хоронит себя заживо, когда они одновременно поворачиваются в его сторону. Вместо этого он не успевает и глазом моргнуть, как оказывается в поистине медвежьих объятиях Лиама. — Я так волновался, — шепчет Лиам так тихо, что Зейн не уверен, что ему не мерещится. — Я… — начинает Зейн и замолкает — в какое-то мгновение ему кажется, что самое время для «я тебя люблю», но Лиам продолжает: — Ребята так привязались к тебе, мне пришлось бы успокаивать их целую вечность, если бы с тобой что-то случилось. Хорошо, что всё в порядке. Может, время и для «я тебя люблю», но Зейн хочет услышать в ответ «и я тебя тоже», а это, кажется, уже слишком для Зейна Малика. Он жмурится, смаргивая вдруг навернувшиеся на глаза слёзы, и обнимает Лиама в ответ.