* * *
К последнему испытанию Гарри подходил ответственно, разучивая необходимые заклинания, не самые сильные, но которые не вызвали бы подозрений у Министерства, чье присутствие было заявлено едва ли не в полном составе. Он был готов ко всему, но смутное, неприятное чувство тревоги не желало покидать юношу, и чаще всего оно возникало, когда поблизости находился Аластор Грюм. Будучи слизеринцем по духу и воспитанию, Гарри изначально не доверял аврору, подсознательно ожидая от него какой-либо гадости, но когда тот изъявил желание провести урок по ЗОТИ вместо Люпина, его интуиция завопила не хуже магловской сирены. Ремус пытался возразить, но, услышав, что это приказ Дамблдора и столкнувшись с незаметным одновременным кивком Гарри и Драко, отступил в сторону. Люпин, то ли из-за своей оборотнической природы, то ли из-за волчьего нюха, аврорам не доверял и в лучшие годы, а уж Грозному Глазу, самому отъявленному из них, и подавно. Но понимал, что поддерживать образ сторонника директора было необходимо для дела, поэтому предпочел положиться на мнение слизеринцев. То, что Гарри носил форму Гриффиндора, сути не меняло — в хитрости и умении расставлять приоритеты тот ничем не уступал младшему Малфою, а порой Ремусу и вовсе мерещилось, что красно-золотые цвета на его форме сменяются на серебристо-зеленые. — Раз таково желание Директора, то я уступлю вам право провести урок, Аластор. Но сам буду присутствовать на этом уроке. Как преподаватель, я несу ответственность за своих учеников, и мне не хотелось бы неожиданностей, — выдвинул условие Люпин. Грюм шумно фыркнул, зыркнул исподлобья одним глазом на Люпина, но молча кивнул, соглашаясь на данное условие. Пока Ремус договаривался со старым аврором, в классе произошла рокировка — несмотря на собственный кивок, Малфой, не забывший превращения себя в хорька, заметно ощетинился, и Гарри пересел к нему, поменявшись местами с Дафной Гринграсс. По классу тут же разнеслись возмущенные шепотки со стороны Гриффиндора, в частности от Рона и Финнигана, но недобрые взгляды Крэбба и Гойла заставили их заткнуться. — Класс! — наконец заговорил, а точнее заорал Грюм. — Согласно учебному плану, вы уже прошли всевозможных темных существ и знаете, как бороться с ними! Но! Как я понял, вы не имеете ни малейшего представления о том, как противостоять темным проклятиям! — слова заставили Люпина поморщиться. Он знал, что был хорошим преподавателем, к которому благосклонно относились даже разборчивые студенты змеиного факультета. — По просьбе Дамблдора, я проведу у вас урок, посвященный Непростительным проклятиям! Кто знает, какие заклятия относятся к Непростительным и что они из себя представляют? Начитанная Гермиона подняла руку, а на разрешающий кивок Грюма, вежливо произнесла: — Непростительные заклинания это заклинания, запрещенные к использованию Министерством Магии. Каждое из них карается заключением в Азкабан… Это Авада Кедавра… — Круцио, — вдруг добавил Невилл. — И Империус, — совершенно не аристократично вклинился Драко, которого не успел одернуть Гарри. Грюм не упустил момента поддеть Малфоя-младшего: — Да уж, тебе ли, не знать данного заклинания. Твой папаша именно им отговорился, вот только все знают… — Аластор… — тут же послышался укоризненный голос Люпина, предупредивший шипение со стороны слизеринцев. Гарри, в свою очередь, поспешил схватить за руку потемневшего от этих слов Драко. — Не «тебе», а «вам», мистер Грюм, и не «твой папаша», а «лорд Малфой», — жестко расставляя акценты и переводя тем самым внимание на себя, проговорил Гарри. — При всем моем уважении к аврорату, — а вот это уже был сарказм, который распознали лишь слизеринцы, — и принимая во внимание ваше отношение к семьям бывших, — еще одно ударение, — Пожирателей, по сословной лестнице вы находитесь куда ниже Малфоя и не имеете права обращаться к нему столь неподобающе. — А тебе, Поттер, хорошо бы обратить внимание на тех, кого вы выбираешь себе в друзья. Что бы сказал Джеймс, если бы видел, что ты мало того, сидишь со слизеринцами, так еще и выступаешь в защиту одного из них. Люпин собирался было вступить в дискуссию, но быстрый жест рукой Гарри остановил его и заставил вернуться обратно к позиции наблюдателя. — Мистер Грюм, давайте оставим в покое моих родителей. Ни вы, ни я не можем знать, что они могли бы сказать сейчас, — отрезал в ответ Гарри. — Могу лишь напомнить, что семьи ни одного из слизеринцев не имеют ни малейшего отношения к их смерти, в отличие от предавшего Петтигрю, являшегося гриффиндорцем и другом. — Туше, мистер Поттер, — похлопал Люпин, заранее пресекая все попытки на раздув скандала. — Итак, Аластор, вы говорили о Непростительных. Давайте не уходить в сторону, раз уж начали? Хотя я считаю, что директор был неправ, когда разрешил вам урок на эту тему. Бросив неприязненный взгляд в сторону Люпина, Грюм, однако, предпочел прекратить спор с зарвавшимся подростком и вернулся к теме. — Дети должны знать, с чем им придется столкнуться в случае опасности. Кто скажет мне, как действует заклятие Империуса? Уизли! — Ну… Оно подчиняет волю и заставляет делать то, что ему прикажет заклинатель, — пролепетал рыжий, подскочивший от громкого оклика аврора. — Правильно, Уизли! Выходи сюда, — дождавшись, пока неуклюжий Рон дотопает до него, Грюм продолжил: — Сопротивляться этому заклятию очень трудно, но возможно. Нужно обладать достаточной силой воли, чтобы не поддаваться Империусу. Сейчас я произнесу заклинание, и каждый из вас попробует противиться его действию. Поставив первый опыт на Роне и заставив его танцевать чечетку, Грюм отпустил его и переключился на слизеринцев, заставляя каждого из них побыть клоуном. Змеи сопротивлялись изо всех сил, но почти ни у кого не получилось избавиться от Империуса, разве что Драко, который хоть и вошел в число «танцоров», но делал это куда с меньшим рвением, чем остальные. Гарри, знавший о способностях и примерный уровень силы друга всерьез подозревал, что Грюм вложил все силы в Империус для Малфоя. Справедливости ради, надо сказать, что и развеселившимся гриффиндорцам досталась участь не меньшая, только теперь уже веселились серебристо-зеленые, вслух отмечая, что те даже не пытаются стараться. Когда на середину зала вышел Гарри, затихли все. Только выйдя на середину кабинета, он понял — весь этот спектакль был для него и ради него. Грюму были не нужны остальные ученики, ему было нужно выяснить предел возможностей самого Гарри. Непонятно зачем, ведь для Министерства и аврората он был Избранным, а Дамблдор знал о его силе еще со времен дуэли на втором курсе, да и первое испытание с драконом не оставляло пищи для фантазий. Что-то было не так, Гарри понимал это, вот только что? — Империо! — заорал Грюм, направляя палочку на Гарри. По телу юноши моментально растеклось чувство блаженства, свободы и легкости, когда не нужно ничего решать и ни о чем думать. Зачем? Ведь все решат за него, скажут куда идти… что делать… Сначала Поттеру показалось, что звуки вокруг него стихли окончательно, но через несколько мгновений ощутил, будто ему пытаются что-то сказать. Слова достигали его слуха словно через толщу воды, были едва слышны, но в них чувствовался явный приказ. Он должен что-то сделать… Что-то, чего хочет другой маг, и это совсем не отец и не Драко. Что-то абсолютно бесполезное, глупое и больше подходящее кому-нибудь вроде Уизли, но уж точно не приемному сыну лучшего зельевара в Британии. «Нет», — проговорил он про себя, но слова повторились, а его потянуло куда-то в сторону. Пришлось повторить, после чего сила приказа увеличилась, но Гарри продолжал сопротивляться. Давалось тяжело, но в какой то момент он ощутил, что к нему возвращается прежняя ясность мысли, и Поттер резко открыл глаза. Первым делом во внимание бросился удивленно-ошарашенный взгляд присутствующих и самодовольный вид Драко. Оказывается, это в классе было настолько тихо, а не предположение Гарри что он оглох. И на фоне этой растерянной тишины особенно оглушающе прозвучали хлопки Люпина, отошедшего от окна и протягивающего Поттеру белый платок — от явного перенапряжения носом пошла кровь. — Молодец, Гарри, только не обязательно было так усердствовать, — мягко улыбнулся оборотень и кивнул мальчику, показывая что тот может сесть. — Аластор, вы закончили с показом? Видимо Грюму противостояние Поттера его заклятию далось тоже немалыми силами, потому что аврор устало кивнул и предоставил Люпину вести урок дальше самому. До конца занятия оставалось всего несколько минут, когда Гарри склонился к уху Малфоя и тихо спросил: — Ты ведь понял, зачем это было нужно? Вместо нормального ответа Драко, в подражание Северусу, изогнул бровь в немом вопросе. В его светловолосой голове, конечно, появилась пара версий, но он предпочел услышать мнение самого Гарри. — Кто-то очень сильно хотел узнать о наших способностях. И результат ему вряд ли понравится, — заметно помрачнев, резюмировал гриффиндорец. Что бы не закрутилось вокруг него в начале учебного года, сейчас оно двигалось к завершению и ничего хорошего лично ему не обещало точно.Глава 19
8 декабря 2020 г. в 12:32
Загадку золотого яйца Гарри разгадал через три дня после Рождественского Бала, с помощью подсказки Седрика Диггори, желавшего вернуть таким образом долг за намек на драконов.
Само же испытание прошло как-то мимо Гарри, и дело было вовсе не в отсутствии страха или легкости задания. От одного осознания, что ему придется нырнуть в ледяную воду озера, кишащего гриндилоу, водяными, русалками и прочей неизвестной нечистью, волоски по всему телу вставали дыбом.
Смутно помнилось, что Северус, не имеющий права на подсказку и прямую помощь, как-то умудрился подключить к этому тихоню Невилла, передав его руками жабросли для Гарри. Еще одну птичку в анамнез директору Гарри внес, когда увидел, кого сделали самым дорогим ему человеком. Его дружба и постоянное нахождение рядом с Гермионой вышло девочке боком. Уже увидев качающуюся невысоко от дна девушку, он подумал, что если бы на ее месте был Драко, то ещё неизвестно, что бы произошло: и с озером, и с его обитателями, и, самое главное, с причастными к этому проклятому Турниру. Плыть было немного неудобно из-за плохо слушающейся его руки, но все обошлось. И Гермиону достал, и сестру недоплывшей Флер у русалок отобрал, а самое важное — вместе с этим грузом смог выплыть до того, как кончилось действие жаброслей.
На берегу, оттолкнув представителей Министерства и подбежавшего директора, их встретили Драко и Блейз, с теплыми одеялами и кружками с горячим шоколадом. Довольно быстро к слизеринцам подтянулись и учащиеся Гриффиндора, которые желали поздравить героя, что заставило Гарри застонать.
— Спасибо всем за поддержку, — проговорил Гарри и, в ответ на предложение отметить вторую победу самого молодого чемпиона, покачал головой. — Простите меня, я сейчас хочу только одного — тишины.
Его просьба была услышана подошедшими Ремусом и Сириусом, поэтому уже через несколько минут они малым составом шли к зданию Хогвартса. Блэк и Люпин служили надежным щитом, ограждающим мальчиков от посягательств на них назойливых представителей прессы в лице вездесущей Риты Скитер.
Пронаблюдав со стороны за тем, как Гарри оказался в надежных руках слизеринцев, что тут же потащили его в подземелья, Северус выдохнул и, взмахнув полами своей мантии, направился следом, в свои покои.
Буквально влетев внутрь и едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, он рывком стащил с себя надоевшую черную мантию и бросил ее на спинку кресла, расстегнул пару пуговиц на рубашке, плеснул в бокал огневиски и только после этого позволил себе выдохнуть.
Злость клокотала внутри с самого утра, с той минуты, когда к нему постучался непривычно взъерошенный и в целом выглядящий непозволительно для самого себя, Драко Малфой. Сбиваясь и не заботясь о культуре речи, он рассказал Снейпу о сумасшедшей догадке относительно седьмого крестража, а в результате еще и передал воспоминания о том, что произошло на втором курсе, когда они с Гарри встретились с василиском. Абсурдными слова Драко Северус точно не считал, особенно после того, как поразмышляв, сопоставил факты и сделал выводы, после которых желание заавадить Дамблдора возросло в разы.
— Проклятый интриган! — выругался он и, повинуясь порыву, швырнул стакан в дверь, в которую как раз в этот момент входил Сириус Блэк.
Чудом увернувшись, Сириус проследил за тем как стакан разбился на тысячи осколков, сотворил «Репаро» и лишь после этого прошел в гостиную.
— Если ты пришел, чтобы в очередной раз демонстрировать свою глупость, то ты не вовремя, — прошипел Северус, левитируя бокал обратно и наливая еще одну порцию.
— Я вообще-то пришел поговорить о Гарри, а тут меня летящими стаканами встречают, — хмыкнул Сириус. — А еще я наивно полагал, что только я имею привилегию выводить тебя из себя. Кто еще удостоился такой чести?
— Тот, кому поклоняется и чуть ли не целует ноги обожаемый тобой факультет, Блэк, — скривился Снейп. — С Гарри все нормально?
— Да что ему будет, — отмахнулся Сириус, — тем более, что его твои змеи утащили к себе. Не думал, что это скажу, но слизеринские змееныши позаботятся о Гарри лучше, чем гриффиндорские львята. Кстати, ты кого имеешь в виду под идолом всея Гриффиндора?
Если Дамблдора… Знаешь, как бы ты к нему не относился, ты не можешь отрицать, что он величайший волшебник современности, пусть и с некоторыми странностями.
В ответ на последнюю фразу, Северус сначала неприятно фыркнул, скривился, а потом вдруг, совершенно несвойственно самому себе, рассмеялся.
— Блэк, это насколько промытыми мозгами нужно обладать, чтобы после всего произошедшего верить в доброго старца Альбуса? Из-за его «веры» в людей, твой лучший друг и любимая мною женщина стали жертвами предательства Петтигрю. Жаль, ты не попал под эту доброту Дамблдора и просидел в клетке с дементорами девять лет, — отхлебнув из бокала, Северус посерьезнел и продолжил ледяным тоном: — Из-за этой доброты Гарри оказался в семье, где его ненавидели, не кормили, и мучили работой, которую даже домовой эльф делать не будет. Я не просто знаю об этом, мой блохастый недруг, я годы потратил, чтобы сделать из того существа, что я забрал из дома магглов, того Гарри, каким его знаешь ты.
— Мне трудно, Снейп, очень трудно перестроиться. Я почти всю сознательную жизнь провел, веря в гений Дамблдора, и вытравить это из себя вот так сразу… тяжело, — честно признался Сириус, сжимая и разжимая пальцы.
Северус кивнул, не собираясь оспаривать гениальность Дамблдора. Тот им был, несмотря ни на что, вот только методы его мало чем отличались от методов Волдеморта.
— Ты знаешь о пророчестве? — понизив голос до шепота, поинтересовался Северус. Блэк осторожно кивнул в ответ, и он процитировал въевшиеся в память слова: — «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…» Гарри не родился Избранным, Блэк. Он им стал, после того, как Темный Лорд убил Лили и Джеймса и, сам того не желая, сделал из мальчика последний, седьмой крестраж.
— Ч-што? — просипел Блэк, хватаясь за ворот рубашки и плюхаясь на небольшой диванчик.
— Ты все отлично расслышал, Блэк. Гарри — седьмой крестраж, из чего следует, что убить Темного Лорда можно, но только убив мальчика. И Дамблдор прекрасно об этом знал, отправляя его на Гриффиндор, который выпускает самоотверженных героев, способных в любой момент добровольно пойти на смерть.
— И что теперь с этим делать? Может, ты все-таки ошибся? Ну, насчет седьмого крестража? — блеющим голосом только и смог сказать Сириус.
Северус покачал головой — он собственными глазами видел воспоминания Драко и прекрасно осознавал, что произошло в тот день.
— Как бы абсурдно это не звучало, но Гарри спас яд василиска. Не знаю, чем руководствовался Фоукс, но вылечив его в последний момент, он дал возможность части души Волдеморта погибнуть. Да, мой сын не мог из-за этого колдовать полтора года, да и сейчас не может привычным всем нам способом, но зато в нем больше нет этой гадости.
Сириус шумно выдохнул, чувствуя непередаваемое словами облегчение, и произнес:
— Ну, хоть одной проблемой меньше. А что с тремя оставшимися? Есть какие-нибудь новости?
— Ни у одного из Лестрейнджей нет никакого желания сотрудничать с предателем их обожаемого Темного Лорда, из чего следует, что в ближайшее время не видать нам Чаши Хельги, как Дамблдора на пенсии. Про диадему до сих пор ничего не известно, о том, чтобы добраться до Нагини и речи не идет.
Блэк едва удержал себя от непечатного выражения всех своих мыслей по этому поводу, усилием воли выдавив из себя нейтральное «Жаль».
— Я тут, кстати, узнал случайно, что будет в последнем туре. Лабиринт со всякими тварями. Что будем делать? Чему продолжать учить Гарри?
— Чему мы можем научить мальчика, который даже силой пользуется иначе? — с язвительным смешком отозвался Снейп. — Оставим это на Люпина, он пока не вызывает подозрений у директора. Вы с Люциусом продолжайте искать способы получения доступа к сейфу Беллы. А я присмотрю за Грюмом. Что-то с ним не так…
— Ну, так… я пойду? — немного неуверенно спросил Блэк.
Северус выгнул бровь и с еле заметной насмешкой в голосе ответил:
— Я тебя не привязывал, Блэк. Более того, даже не звал. Пойдешь через дверь или через камин?
— Через камин, — после минутной задумчивости ответил Сириус. Подойдя к камину, зачерпнул пороха, проговорил: «Гриммо, 12», и шагнул внутрь, бросив его под ноги.
Северус проводил взглядом исчезающую в зеленом пламени фигуру и, задумавшись о чем-то своем, усмехнулся:
— Сириус Блэк… Темная сущность твоей семейки идет тебе куда больше гриффиндорской отваги…