Под пламенем свечи

      Проведя целый вечер в кабинете приемного отца, Гарри почувствовал, что стал намного проще относиться и к своему распределению на Гриффиндор и к жизни в Хогвартсе. Уже не так раздражали шумные однокурсники, а с Фредом и Джорджем ему и вовсе удалось сдружиться. На поверку они оказались действительно классными ребятами, шебутными и своеобразными, но все же классными. Свои в доску, как их охарактеризовала Гермиона, видимо, тоже проникнувшаяся симпатией к братьям. С Роном же отношения не складывались, как тот ни старался, или, может быть, именно поэтому. Все же Гарри не любил излишнего внимания к своей персоне, не любил, когда его спрашивали про семью, потому как что отвечать он не знал, а врать хоть и умел, как и подобает истинному слизеринцу, но не очень хотел. Младший Уизли постоянно пытался его во что-нибудь втянуть: то предлагал прогуляться до хижины лесничего Хагрида за несколько минут до отбоя, то звал побродить по школьным коридорам. А еще все время ныл по поводу того, что Гарри Поттер отказался от предложенного ему места ловца в квиддичной команде. Мальчик молча выслушал поднятый Роном возмущенный крик, и только потом, когда тот выдохся, раз и навсегда довел до его сведения, что не собирается играть в квиддич в ущерб учебе.       А на такой же вопрос, что с завистью в голосе задал ему Драко, Гарри спокойно ответил приятелю:       — Драко, пойми. Я, конечно, люблю летать. Но именно летать, а не уворачиваться от бладжеров в дождь и стужу. Если тебе захочется погоняться со мной за снитчем, то мы можем это сделать в любое время.       Драко, постояв некоторое время с задумчивым лицом, согласился с его выводами.       Об отношениях с младшим Малфоем можно было сказать многое, но главное заключалось в том, что желая избежать лишних неприятностей, они были вынуждены постоянно переругиваться напоказ.       Вообще, почти все свободное время Гарри предпочитал проводить в библиотеке, куда большинство гриффиндорцев, и, в особенности Рона Уизли, можно было затащить, только запугав наказанием у Снейпа. Иногда его сопровождала Гермиона, которой надоедал шум и гам, царивший в гостиной львиного факультета, но чаще всего именно библиотека была главным местом встречи с Драко. Если никто не нарывался на отработку у кого-нибудь из учителей, они тихо и мирно сидели в одном из дальних уголков и помогали друг другу делать уроки. После того памятного первого урока полетов, на котором им удалось поговорить, при этом нарушив кучу школьных правил и наказ мадам Трюк, было решено, что слизеринцу и гриффиндорцу лучше пересекаться там, где это не вызовет подозрений.       Самым трудным было учить ЗОТИ. Учитель из Квиррелла был никакой, к тому же, при взгляде на него у Гарри начинал зудеть и чесаться шрам. А еще, стоило тому подойти ближе, чем на пять шагов, шрам начинал болеть. Не сильно, но что-то похожее на тупую зубную боль. Вроде бы и ноет, но терпеть можно.       Игнорировать такое положение дел Гарри долго не стал. Помня о наказе отца, он, спустя некоторое время, рванул к Северусу и пожаловался на происходящее.       Когда Снейп попытался его успокоить и объяснить некомпетентность болезнью учителя, мальчишка выплюнул:       — Папа, но почти все нам приходится учить самим, читая учебник. Если он такой больной, то зачем его вообще брали на эту должность? Да я от тебя до школы узнал больше, чем он нам показал за этот месяц. А ведь ты говорил, что знание Защиты мне очень пригодится.       — Ну, предположим, за пять лет, что я тебя воспитывал, ты узнал больше, чем стоит знать третьекурсникам, — хмыкнул Снейп. — А Дамблдору я давно говорил, что из Квиррелла преподаватель как из мандрагоры.       — И это, кстати, не объясняет того, что рядом с профессором у меня начинает болеть шрам.       Снейп моментально подался вперед и переспросил:       — У тебя болит шрам?       Гарри тут же послушно ответил, пожимая плечами:       — Ну да. Знаешь, когда этот... учитель подходит ко мне близко, то шрам сразу начинает пульсировать и ныть.       — Это странно, — сложив руки на груди, задумчиво выдал Северус. — Я присмотрюсь к нему повнимательнее, а ты не лезь на рожон. Помни, что ты воспитанный мальчик. И, к тому же, у тебя есть к кому обратиться со своими проблемами.       — Ну, папа...— заныл Гарри. — Помню я. Что ты все время повторяешь одно и то же?       — Потому что в тебе очень часто играет гриффиндорская сущность твоего биологического отца, — назидательно выговорил мужчина. — И ты начинаешь совершать глупости.       Гарри состроил невинное лицо, но хитрый взгляд, которым он стрельнул, говорил о том, что раскаянием там и не пахло.       — Иди уже, — Снейп потрепал темные волосы приемного сына. — А то твои друзья прискачут за тобой.       — О, они будут очень сильно удивлены тем, что я разговариваю с тобой на душевные темы, а не драю котлы, — тот усмехнулся и поспешил исчезнуть за дверью, пока упомянутые котлы не оказались перед его носом.

* * *

      Жизнь в Хогвартсе казалась настоящей сказкой. Трудной, особенно для первокурсников, не привыкших к такому количеству уроков и постоянному контролю со стороны учителей, но все же сказкой. Даже Гарри, видевший этот мир с самого детства, с головой втянулся в школьную жизнь. На занятиях по Чарам профессор Флитвик, наконец, убедился, что все первогодки правильно держат в руках волшебные палочки, и приступил к обучению простейшим заклинаниям, профессор МакГонагалл, уже совершенно не стесняясь, задавала домашнее задание размером в несколько дюймов, а на занятиях у профессора Бинса засыпать научилась даже Гермиона. Лишь на уроках зельеварения не изменилось ничего: Снейп холил и лелеял своих змеек, ругал нерадивых гриффиндорцев и не упускал возможности сделать замечание «новой школьной знаменитости».       За всем этим Гарри не сразу понял, что скоро Рождество. До праздника оставалось всего ничего, повсюду слышались разговоры учеников о предстоящих каникулах, а мальчик уже предвкушал, как отправится домой со своим приемным отцом, где тот снимет наконец свою маску мрачного зельевара и станет просто заботливым и любимым папой. Он даже не расстроился, когда Северус сказал, что они покинут школу позже, когда все ученики разъедутся, и сразу же отправятся в Малфой-мэнор, куда их пригласил Люциус.       В ожидании каникул, Гарри часто бродил по замку и с возрастающим предвкушением рассматривал преображающийся Хогвартс. Атмосфера предстоящего праздника все больше проникала во все уголки. Запах хвои, распространяемый украшенными елями, блестящая мишура и гирлянды, ветки омелы и падуба, развешанные в самых неожиданных местах.       Во время одной из таких прогулок по замку Драко удалось выцепить Гарри одного.       — Гарри, ну наконец-то ты один, без этого рыжего прилипалы. Что ты от него не отделаешься? — немного раздраженно произнес он, втягивая Поттера за локоть в ближайший пустой класс.       — А как? Ты же сам говоришь — прилипала. Знаешь, однажды, когда мы с отцом были в маггловском мире, я наступил на брошенную жвачку... потом долго отчищал ее от подошвы. Ну вот, Рон — он как раз такой, — стал объяснять ситуацию Гарри.       — Хмм... Ну ладно, а остальные рыжие? — уже с любопытством спросил успокаивающийся Драко.       — Близнецы? Они веселые и их все любят! — воскликнул брюнет. — И не прилипчивые. Вечно шутят и всякие розыгрыши устраивают.       — А что Северус говорит?       — Ну... Он, конечно, не признается, но близнецы и ему нравятся. Скажу тебе по секрету, он иногда даже смеется над их проделками, — понизив голос, ответил Гарри. — Да и с зельями у них полный порядок, особенно с теми, которые дают, хм… неожиданные результаты.       — Тогда ладно... Я тебя чего позвал-то? Ты знаешь... — и в классе надолго воцарилось тихое шушуканье обоих мальчишек.       — Драко, ты уверен? — наконец с подозрением в голосе спросил Гарри, когда друг пересказал ему увиденное, а именно то, как Северус зачем-то угрожал Квирреллу. — Отец, конечно, терпеть не может преподавателя по защите, но угрожать?       — Я никогда не жаловался на зрение, в отличие от тебя, — парировал Драко и тут же, увидев нечитаемое выражение на лице Поттера, поспешил извиниться. — В общем, да, я уверен в том, что видел. Профессор Снейп говорил что-то нашему дурачку в тюрбане, и тон его был более чем недружелюбным.       — Ну, тон у отца вообще редко бывает дружелюбным, — с ухмылкой заметил Поттер. — Ты думаешь, папа узнал о нем что-то, догадался о причине его странного поведения и всего этого… — Гарри многозначительно обвел рукой вокруг своей головы. — И если так, почему не пошел к директору?       — Зная степень доверия нашего преподавателя зельеварения к Дамблдору, это совсем неудивительно. Особенно, если это может быть связано с тобой.       — Особенно, если учесть, что недавно я разговаривал с отцом о том, как профессор Квиррелл преподает ЗОТИ... — задумчиво проговорил Гарри, в голове которого картинка наконец сложилась.       — И что мы будем делать? — поинтересовался Драко после минутного молчания.       — Мы? Пойдем на рождественский пир, разумеется, а взрослые пусть сами разбираются, — спокойно заключил Гарри, но потом едва слышно добавил. — Но на всякий случай, присмотрим за папой и этим Квиреллом.       Малфой растянул губы в своей фирменной усмешке: он прекрасно знал цену этому уверенному, решительному и заговорщицкому взгляду друга. Они кивнули друг другу на прощание, затем Драко осторожно выглянул в коридор. И, лишь убедившись, что никто их не увидит, мальчишки разбежались в разные стороны.

* * *

      — Может, мы уже выйдем из гостиной и пойдем на школьный пир? — проныл Рон, плюхаясь между Гарри и Гермионой, которые дописывали очередное эссе для Снейпа. — Все наши уже ушли!       — Рон, Дамблдор не допустит, чтобы ты остался без праздничного пудинга, а вот профессор Снейп сдерет с нас три шкуры, если в первый учебный день после каникул на его столе не будет лежать выполненное домашнее задание, — спокойно и не отрываясь от пергамента, объяснил Гарри. Он уже почти привык к постоянному ворчанию Уизли и даже научился не реагировать на его выпады в адрес своего приемного отца.       — Но это можно сделать на каникулах!       — Можно, Рон. Вот только на каникулах я еду во Францию с родителями, и хочу прочитать пару книг, которые будут нужны нам в следующем семестре, — послышался строгий голос Гермионы, у которой, как и у Гарри, выработался иммунитет по отношению к Рону и его нытью.       — Ну а ты, Гарри? — поняв, что с жаждой знаний Грейнджер ему не справиться, он снова повернулся к Поттеру.       — Семья, где я живу, ждет от меня только успехов, а не гигантских недописанных свитков по зельеварению. Так что нет, заниматься на каникулах зельями я точно не смогу, а еще одной недельной отработки со Снейпом попросту не переживу.       Рон еще раз обвел грустным взглядом своих друзей: он не понимал, как можно сидеть и накануне Рождества корпеть над домашним заданием этого Снейпа! Да еще и перед пиром, который, если верить ученикам со старших курсов, будет просто великолепным. Перед глазами замечтавшегося первокурсника проплыли ароматная запеченная курица, огромный шоколадный пудинг и невообразимое количество пирожных всех видов…       — Эй, Рон, ты идешь? — послышался голос Гарри, который уже поднялся со своего места и теперь, сложив руки на груди, с усмешкой наблюдал за рыжим гриффиндорцем, на лице которого застыло крайне идиотское выражение.       — Я уж думал, вы никогда не закончите, — пробормотал тот, когда они втроем вышли из гостиной Гриффиндора и направились в сторону Большого Зала. — Я чуть с голода не умер!       — Кто о чем, а Уизли о еде, — насмешливый и полный яда голос послышался совсем рядом. — Хотя, на твоем месте я бы тоже наедался впрок, чтобы не питаться теми отбросами, которые скармливает тебе твоя мамаша.       Рон покраснел, что вкупе с рыжими волосами выглядело ужасно, и заорал, брызгая слюной:       — Да ты... Да ты... Мерзкая слизеринская гадина, вот кто ты! Не смей оскорблять мою мать!       — Рон, успокойся, — попыталась было воззвать к его разуму рассудительная Гермиона. — Не поддавайся на провокации Малфоя...       Но Рон, тут же повернувшись, перебил ее:       — Не вмешивайся, Грейнджер, лучше иди и закапывайся в свои книги, заучка и зубрила! — судя по его виду и тому, что он набросился на своих же, Уизли сильно задело высказывание Малфоя.       Для Гарри это не было новостью: в отличие от близнецов, Рон искренне ненавидел свою нищету, он не раз и не два высказывал свое восхищение вещами других мальчишек, начиная от учебников и заканчивая волшебными палочками. Его собственная, к примеру, досталась ему по наследству от одной из тетушек, потому что у родителей не было лишних денег на новую, а учебники и мантии доставались от братьев. Сам Поттер вообще не видел проблемы в отсутствии денег: на личные качества и ум количество галлеонов в карманах никак не влияло. Да и сам он еще помнил свое пребывание у Дурслей и сильно сомневался, что его положение отличалось бы от положения Рона. Мысленно отметив, что было бы неплохо напомнить об этом Драко, Гарри исподволь показал ему кулак. Тот усмехнулся, состроив бесстрастное лицо, а услышав высказывание Рона, направленное на Гермиону, лениво добавил:       — Заметь, Грейнджер, насколько мозг не ценится на Гриффиндоре, что даже твои друзья считают тебя зубрилой. Впрочем, лучше быть зубрилой, чем грязнокровкой, но ты ведь являешься и той, и другой сразу?       Гермиона покраснела, задохнувшись от этих слов. Затем резко развернулась и убежала, закрывая лицо ладонями.       — Вы оба...— негодующе начал Гарри и бросил уничтожающий взгляд на Малфоя, — вы просто отвратительны. Мне жаль, что я знаком с вами. И если от слизеринца подобные слова слышать не так странно, то уж тебе, Рон, стоило бы думать прежде, чем говорить. Потому что хоть Герми и «заучка и зубрила», как ты выразился, однако это не мешает тебе списывать у нее уроки! — с этими словами он вскинул подбородок вверх и пошел один к Большому залу.       Он не заметил, как еще больше покраснел Рон, возмущенный этим выпадом в его адрес, не увидел он и того, как помрачнел Малфой, осознав, что натворил глупостей, за которые так просто Гарри его не простит.       — Это все из-за тебя, — зло прошипел Драко, обращаясь к Уизли, и, кое-как удержав себя от желания сорваться на бег и догнать друга, направился в сторону Большого зала.