Чужой очаг

Люциус ровно дышал рядом и, судя по этим успокаивающим звукам, мирно спал. А я лежал на спине и таращился в потолок, смутно белеющий в темноте. Сколько я так маялся, не знаю, но в конце концов не выдержал и встал, поняв, что заснуть уже не удастся. Мысли, мысли… Ни прогнать, ни додумать – слишком мало я знаю. Библиотека встретила тишиной и специфическим запахом старого пергамента, кожаных переплетов и лимонного воска – видимо, Кричер не так давно прибирался и натер паркетный пол. Кожаный диванчик в углу оказался очень кстати, от ночной прохлады замерзли ноги, я забыл-таки хотя бы что-то на них надеть. – Хозяин Гарри, – домовик материализовался бесшумно и заставил вздрогнуть от неожиданности. – Кричер, принеси-ка мне плед, чай с лимоном и носки, – произнес я, устраиваясь на гладкой поверхности. М-да, без пледа на коже долго не высидишь, и я решил пока подобрать какую-нибудь книгу, чтобы скоротать время до утра. Полки были так плотно заставлены томами, что вытаскивать каждый приходилось, прилагая усилия, да и разобраться бы в библиотеке давно надо – все вперемешку, поэтому я решил положиться на волю случая и вытащил первую попавшуюся. По иронии судьбы ею оказались сказки барда Бидля. – Хозяин, верный Кричер все принес, – теперь домовик появился с привычными шумовыми эффектами, замотанным в плед и держащим перед собой серебряный поднос с чайником, чашкой, сахарницей и блюдечком с лимоном, рядом с которым лежали веселенькие зеленые носочки. – Спасибо, – поблагодарил я и первым делом натянул их на ноги. – Кричер, – повинуясь какому-то порыву, вдруг спросил я, – а когда на гобелене появилось имя Сэмми? – Когда хозяин Гарри и хозяин Люциус провели кровный обряд в сердце дома, – ответил тот, наливая чай. – А почему его портрет такой бледный? – ну да, наверное, мне стоило бы поискать информацию в книгах или спросить у мужа, но я в ночи предпочел допрашивать домовика. Наверное, перед ним не так стыдно за дремучесть. – Потому что хозяин Гарри не провел окончательный обряд принятия и не написал завещания. – И все равно меня что-то смущает, – я скорее разговаривал вслух сам с собой. – Если у меня есть брат-близнец и у него есть дети, то они мои кровные родственники? Так? Так. Тогда почему на гобелене не появился и мой брат? – Негодный хозяин Сириус написал завещание на Гарри Поттера; сколько бы братьев не было у Гарри Поттера, они не могут быть Блэками. Хозяин Сириус о них не позаботился, только о хозяине Гарри. Хозяину Гарри нужно искать своих родственников на гобелене Поттеров. – И где я его возьму теперь? Дом разрушен, – я взял чашку и пригубил горячий ароматный напиток. – Мальчишка! – голос Вальбурги раздался неожиданно – она пришла на пейзаж, висящий между двух окон, и я облился кипятком, зашипев от боли. – Родовые гобелены невозможно уничтожить! А тебе должно быть стыдно, что до сих пор не привел дом предков в надлежащий вид. – Прямо сейчас начать? – я отлепил мокрую ткань от горящей кожи, черт, ни высушиться, ни лечащее заклинание наложить – палочки-то нет! – Просто ты должен помнить, что восстановление родового гнезда твоя обязанность. Но на гобелен ты можешь и сейчас взглянуть, достаточно попросить Кричера, – смягчилась старая ведьма, видимо, вспомнив, что я воспитывался у магглов и не знаю даже половины чистокровных заморочек. – Кричер поможет, Кричер может отнести хозяина Гарри в Годрикову Лощину и показать гобелен, – закивал домовик, сложив лапки на груди. – Ну давай, – я встал с дивана, игнорируя боль. – До утра не дотерпишь? – усмехнулась Вальбурга. – А смысл? Утром могут быть дела и поприятнее, – вернул я усмешку. – Пошли, Кричер. Над малой родиной на рассвет не было и намека. Темная зимняя ночь, я в пледе и носках. Частично мокрый. Нормально. – Высуши меня, – и чего я сразу не сообразил приказать эльфу? – И трансфигурируй плед в шубу, а носки в зимние сапоги. Через мгновение мне стало гораздо комфортнее, и Кричер повел меня вглубь развалин. На чудом уцелевшей среди руин стене под чарами ненахождения и консервации действительно находился искомый гобелен. Кричер щелкнул пальцами и осветил серое полотно, испещренное серебристыми линиями и надписями. Предки… Они меня сейчас не очень интересовали. Вот отец. От него тянется ниточка-связь к Лили Эванс и от них обоих к единственному ребенку. Ко мне. Нет, ну не рассчитывал же я найти здесь ответы на вопросы? Иначе всем было бы сразу известно, что деток родилось двое. Хорошо, допустим, что мама знала, что родились близнецы, не могла не знать? Или могла. И как же мать откажется от родного дитяти? А если предположить, что спасала? Голова пухла от предположений и догадок, а ноги сами несли к небольшому кладбищу. Домовик ковылял следом. Заметенные снегом надгробия, где среди почти тождественных каменных плит так трудно отыскать нужные. Но я так часто ходил сюда одно время, что заблудиться не смог бы и при сильном желании. – Мама, папа, здравствуйте, – я сказал это вслух, как и всегда, – Северус, профессор Снейп, – погладил шершавый камень надгробия и добавил чуть охрипшим голосом: – сэр… Да, Северус Снейп, мой когда-то самый нелюбимый человек, был похоронен здесь, рядом с любимой женщиной, как он и хотел. Как написал в завещании. Нарушить его волю я не дал, пусть это и выглядит немного странно, но мне кажется, что мама была бы не против. Северус столько раз спасал ее непутевого сына. – Мама, папа, я запутался. Как найти ответы на вопросы? Жаль, что когда мы встречались тогда, последний раз, я не знал, что у меня есть брат. Да и не до того мне было, – я говорил и продолжал гладить ледяной камень, чувствуя его неровности подушечками пальцев. «Поттер, ты идиот», – услышал я как наяву характерный бархатный голос и даже оглянулся, но никого кроме Кричера рядом не было. – Точно, – я хлопнул себя по лбу, – дары смерти! Кричер, домой! Охвативший меня азарт даже сравнить было не с чем. Наверное, так чувствовали себя охотничьи собаки, почуявшие след. Скоро, скоро я все узнаю. Только, наверное, лучше пойти днем и с Люциусом. Хотя, какое днем! У всех на виду нельзя. С трудом подавив накатившую жажду бурной деятельности, чинно сел на диван, застаив Кричера вернуть плед и принести свежий чай. Так, где там у меня сказки? Как раз скоротаю время до утра. Люциус застал меня лежащим на диване и внимательно изучающим потолок. Томик сказок лежал раскрытым на груди. – Доброе утро, – настороженно поздоровался Люциус и покосился на лохматые унты, валяющиеся на полу. – Доброе, – я повернулся к нему, – не спалось. Ушел, чтобы не мешать. – Читаешь сказки? – Люциус кивнул на томик у меня на груди. – Да, – отрицать очевидное глупо, – «Тем временем средний брат вернулся к себе домой, а жил он один-одинешенек. Взял он камень, что мог вызывать мертвых, и три раза повернул в руке. Что за чудо – стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, да только умерла она ранней смертью. Но была она печальна и холодна, словно какая-то занавесь отделяла ее от среднего брата. Хоть она и вернулась в подлунный мир, не было ей здесь места, и горько страдала она. В конце концов, средний брат сошел с ума от безнадежной тоски и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой», – процитировал я по памяти. – Сказка о трех братьях, – произнес Люциус и вопросительно посмотрел на меня. Разговаривать лежа, когда он стоял, было неудобно. Пришлось садиться. – Как ты думаешь, вот этот Певерелл воспользовался воскрешающим камнем, и его девушка стала материальной, но не хотела находиться на этом свете. Ее можно было как-нибудь отправить назад? В сказке об этом ничего не сказано… – Гарри, на то она и сказка, – удивление на лице Люциуса было написано аршинными буквами. – И как ты думаешь, повлияла бы сила мага на воплощение этой самой девушки? – не сдавался я, мне нужно было понять. – Ну и вопросы у тебя с утра! – Можно ли допустить, что слабый маг, воскрешая девушку, добился бы только призрака, а сильный бы получил вполне материальную? – Гарри, допустить можно что угодно, – он не понимал столь странного интереса, а я пока не мог объяснить то, в чем не разобрался, – но скорее всего да. – Ага, – я снова лег и уставился в потолок. Если принять во внимание, что во время финальной битвы я обладал лишь частью своей магии и в результате родители появились в виде призраков, то сейчас, соединив воедино обе части дара, рискую получить вполне себе материальных… покойников, которым до меня не будет никакого дела, ибо мертвым нет места среди живых. А упокоить я их не смогу. Понятия не имею, как. Так что нечего покойников тревожить. Разберемся так. – Гарри… – Не обращай внимания, все хорошо, – бодро сказал я и сел, – не будем мы тревожить покой мертвых. Пойдем завтракать!