Чужой очаг

В целом Люциус перенес известие о Дарах Смерти и моих возможностях достойно. Первичная растерянность и неуверенность сменились деловитой собранностью. Я был уверен, что в уме он уже просчитал все бонусы, которые сулит ему брак со мной при изменившихся обстоятельствах. Приспособляемости Малфоев оставалось только позавидовать. Радовало и то, что мое шестое чувство не доносило до меня никаких отголосков зависти, злости или других негативных эмоций, хотя попробовать пару заклинаний бузинной палочкой он бы, наверное, не отказался. И еще в глазах супруга читался интерес, но гордость, гордость не позволяла проявить его открыто. Эх, аристократы! Как же мне теперь исхитриться и невзначай продемонстрировать Дары? – Гарри, – Люциус не выдержал, – с палочкой понятно, но остальное ты хранишь в Гринготтсе? Столь сильные артефакты нуждаются в серьезной охране. – Какой смысл иметь мантию-невидимку и не пользоваться ей? – я улыбнулся и пожал плечами, физически ощущая шок супруга. – В школе она позволяла нарушать правила и ходить после отбоя или узнавать важные сведения, которые никогда иначе не стали бы известны. Война была выиграна во многом потому, что я бывал в тех местах, где по определению меня не должно было быть, и мантия же помогла выпутаться из многих неприятностей. Какой толк от нее в банковском сейфе? А камень – вот он, – я вытянул руку, давая полюбоваться невзрачным треснутым самоцветом в перстне. – Кхм, – Люциус прочистил горло и постарался взять себя в руки, – я думал, это кольцо рода. – Так и есть, – согласился я, – это кольцо Мраксов, которые ведут свой род от Кадмуса Певерелла. Том Риддл был последним представителем этого семейства. В общем, как потомок Игнотуса Певерелла я имею право еще и на наследство Мраксов. Правда, там и наследовать нечего, кроме кольца, но тем не менее. Ношу на законных основаниях. – Ясно, – тихо произнес Люциус и опять о чем-то задумался. – Мантия, если что, в шкафу в спальне, – на всякий случай сообщил я, – если будешь брать, клади, пожалуйста, на место. – В шкафу? – повторил Люциус. – Да, серенькая такая, – я шмыгнул носом опять, кажется, насморк все-таки удалось заработать. – В общем, камень тебе ни к чему, потому что бесполезный, про мантию сказал, палочкой можешь попробовать колдовать, но имей в виду: у нее сволочной характер, а я пойду приму горячую ванну. Что-то прогулки по лесам дали о себе знать. – Гарри! – Люциус рефлекторно сжал всунутую ему в руки старшую палочку и оторопело уставился на меня. Что Гарри? Опыт аврора, политика, а также «дяди» многочисленных внуков Молли и Артура подсказывал, что запрещать или прятать игрушки от желающих их заполучить бессмысленно. Лучше дать полную информацию, удовлетворить любопытство, и тогда то, что ты хочешь спрятать, никому не интересно. Главное подать информацию в нужном тебе ключе, а не дожидаться, что придумают заинтересованные лица. Некоторые фантазии до сих пор вызывали полное офигение. Так что, оставив мужа наедине с теперь уже своей волшебной палочкой, отправился отмокать в ванну. Интересно, малиновое варенье у нас осталось? Кричер выдавал его только в экстренных случаях. Осталось только выяснить, считается ли хозяйский насморк таковым. Я нежился в нежной пене, на которую пошли остатки шампуня Люциуса, когда в дверь бочком протиснулся давешний целитель, подталкиваемый чьей-то рукой. – Прошу прощения, но тут во мне как в специалисте усомнились, – колдомедик поёжился, а я живо представил, в каких именно выражениях было высказано сомнение, – позвольте небольшую диагностику, прошлая была несколько другой направленности, – смущенно пояснил он. – Да ерунда, насморк, – махнул я рукой, разрешая, – погреюсь, надену теплые носки и завтра буду совершенно здоров. -Да-да, – целитель завершил исследование, – насморк. Перцовое, и через десять минут… – Не буду, гадость страшная! – Ну хорошо, настойку тогда из лекарственных трав,– возле носа у меня оказался пузырек с темной жидкостью. По запаху точно не перцовое, слабый аромат земляники, душицы и, кажется, аира был приятным. Я выпил настойку залпом и вернул склянку хозяину. Почти сразу потянуло в сон, успокоительного целитель не пожалел. Пристроил отяжелевшую голову на бортик и стал ждать, когда меня оставят одного, чтобы вылезти. Демонстрировать интимные части тела, пусть даже и перед колдомедиком, желания не было. Вместо того, чтобы оставить пациента в покое и дать ему самостоятельно вытереться и одеться, целитель вызвал Люциуса, и они вдвоем уложили меня в постель. Закрывая глаза, я уже знал, что малиновое варенье так и осталось несбыточной мечтой. Что ж так не везет-то?! Проспав под действием зелья чуть не до обеда следующего дня, я встал и, пройдясь по дому, Люциуса не обнаружил. Зато в одной из комнат нашелся новый служащий Закария Свон, который напряженно сидел на краешке стула, настороженно следя за происходящим в комнате, пока Сэмми в присутствии няни возился со щенками. На меня никто из них внимания не обратил. Видимо, мелкие собачата совсем достали Люца, если он привел в дом столь неоднозначную персону. Ладно, будем считать, что сам он ушел по делам. Без мужа почему-то было одиноко. Самочувствие было отличным, и я задумался, чем сегодня заняться. Наверное, стоило бы встретиться с Роном. Прошло уже несколько дней, и некоторые сведения он вполне мог уже добыть. Еще желательно написать письмо Гермионе с благодарностью за породистых щенков, не забыть сказать, как они понравились Сэмми и мне. Ладно, можно соврать, что Люциус от них тоже в восторге. Она не поверит, конечно, но улыбнется все равно. В спальне меня ждал неприятный сюрприз – мантии-невидимки на месте не было. Куда же мог в ней отправиться мой дражайший супруг, не оставив даже записки? С другой стороны, пользоваться-то я ей разрешил, претензий не предъявишь… Теперь вместо того, чтобы навестить друга лично, придется писать письмо или отправлять патронуса с сообщением. Немного поколебавшись, я все-таки остановился на записке. Письмо дело личное, ни одна сова не позволит постороннему человеку отвязать от лапки послание, так гораздо больше шансов сохранить конфиденциальность, ведь патронус передаст информацию даже на городской площади. Нацарапав несколько строк с просьбой зайти сегодня, привязал записку к лапке самой неприметной совы, которую смог в свое время приобрести. Несмотря на всю мою любовь к Хедвиг, я прекрасно понимал, что она просто великолепный объект для слежки. Это когда-то наивный школьник Гарри верил, что его переписка тайна и его корреспонденты известны только ему. Потом мне не раз приходила в голову мысль о том, что Хагрид неспроста подарил тогда именно полярную сову. Теперь я был в этом просто уверен, как и в том, что инициатором подарка выступил один очень умный и дальновидный маг, который не пускал на самотек ничего. К Гермионе отправилась вторая сова. В письме я многословно выражал благодарность и приглашал посмотреть на щенков, как только мы их устроим на окончательное место жительства. К моему несказанному удивлению, Рон явился самолично буквально через четверть часа после отправки письма. Вышел из камина, довольно улыбаясь, держа под мышкой черную папку. – Здорово, Гарри, – пробасил он и хлопнул своей медвежьей лапой меня по плечу; кто бы мог подумать, что после школы Рон так вытянется и заматереет. – И тебе не хворать, – я потер ушибленное место, – тебе никто не говорил, что с министрами надо поаккуратнее быть? – Так то с министрами, – развеселился Рон, – а с тобой-то чего церемониться? Что делать, мои друзья никак не воспринимали меня всерьез. – Ну что, есть что-нибудь интересное? – я кивнул на папку, которую он пристроил на кофейном столике. – Кое-что есть, – ответил друг и посмотрел в сторону двери, намеки я понимал и позвал Кричера – молодой растущий организм Рона наверняка требовал пищи, а время обеденное. Повеселевший приятель одобрительно смотрел на принесенные домовиком сэндвичи и чай. – Ну слушай, – едва прожевав первый кусок, сказал он и достал из папки исписанный лист бумаги, – в министерстве хранится только твоя метрика, где написано, кто родители и дата рождения. Более полной информации найти не удалось, впрочем, мы так и предполагали, – я кивнул, – поэтому пришлось прейти сразу к плану «Б» и заняться Джастином. И вот тут начались сюрпризы: где он был до семи лет, никому неизвестно. – Как так? – не сдержался я. – А вот так, – развел руками Рон, – его обнаружили полицейские в Экстере. Ребенок ничего не помнил и не мог рассказать о себе. Розыски родителей или опекунов ничего не дали, и его поместили в приют, а потом его усыновила маггловская семья. Неплохие, кстати, люди, которые, правда, так и не сказали Джастину, что он приемный. – Почему? Что в этом такого? – я удивился, ведь насколько мне известно, в Англии не принято это скрывать. – Не могу сказать, – развел руками друг, – они оба вышли на пенсию и решили путешествовать. Шлют изредка сыну открытки, а где они сейчас, никто не знает. Найти затруднительно, сам понимаешь, нет никаких данных. Но если надо… – Нет, не вижу смысла. Они вряд ли что-то знают, а нежелание говорить ребенку, что приемный, может быть связано с какими-то личными заморочками. – Или нежеланием причинять ребенку еще больше боли. Сразу не сказали, а потом уже сложно, – согласился Рон. – Возможно, – я помолчал, обдумывая информацию, – а не кажется ли тебе, что Джастина сначала держали где-то до возраста, когда проявляется магия? – А потом, убедившись, что он сквиб, отправили к магглам, – подхватил друг, и мы замолчали, уж очень это было похоже на правду. – Как он оказался в Лондоне? – спросил я, уверенный, что Рон выяснил абсолютно все, что можно. – Не сразу. Усыновили его в Глазго, там он закончил школу и поступил в колледж, по окончании уже решил искать работу в столице. Снимал квартиру с одним парнем, потом познакомился с Линдой, поженились, родился Сэмми. Вот здесь все по датам расписано, если надо. В том числе название колледжа, про Линду тоже на всякий случай… Я взял в руки этот своеобразный отчет. Первое, что бросилось в глаза, – дата рождения Джастина. – Второе января восемьдесят первого года?! – Гарри, ну они же не знали, сколько ему лет, определили примерно и вписали более-менее подходящую дату. Обычная практика у магглов, я уточнял. – Спасибо, – я рефлекторно потер старый шрам, – информации много, что-то вроде проясняется, но вопросов меньше не становится, и доказательств как не было, так и нет. – Я думаю, нам надо для себя разобраться, что происходило, а потом видно будет, – в рационализме Рону не откажешь. – Ты прав, друг. Будем искать дальше, – я попытался изобразить оптимизм, которого на данный момент не испытывал совершенно: тот, кто прятал концы в воду, делал это тщательно и профессионально.