Новая лесная жизнь, или Три окна в избе Ивана Валялкина

А окно второе вышло к лесу, Темный лес поднялся до небес, И от солнца лес создал завесу, От вопросов скрыл ответы лес. И жизнь идет там по лесным законам, И я пугался каждого куста, Проходя по тропкам незнакомым В час, когда спускалась темнота.       Было бы странным считать, что лес ничем не отличается от обжитого людьми пространства, и что горожанин без особых проблем может спокойно начать новую жизнь на лоне природы – это Валялкин уяснил мгновенно после приезда. Он тогда, возвращаясь домой с первой прогулки по окрестностям, с трудом отбился от внезапно напавшего на него волка. Благо, что до избы было рукой подать и реакция, натренированная на практических занятиях Медузии Зевсовны, не подвела. Сноп искр вылетел из кольца ещё до того, как парень отдал себе мысленный приказ поднять руку и прошептать услужливо подсунутое памятью заклинание. Наблюдая за пятившимся животным, Ваня для себя приобрёл весьма ценный урок: не стоит шуметь в лесу, как он позволял себе в замке, если жить хочешь. Иначе, кто тебя первым услышит, тот и восстановит привычное для всех спокойствие, в надежде при этом урвать кое-что и для удовольствия своего желудка.       Да и аккуратность со внимательностью не помешает никогда: лучше основательно подготовиться перед выходом в лес и за один раз сделать всё необходимое, чем двадцатый раз за сутки бегать, всполошив всю округу. Лесной закон суров и не терпит слабых и непонятливых. В лесу ошибки нельзя допускать: второго раза уже можешь никогда не получить. Поэтому приходится учиться сначала спокойно думать, составлять план действий, а потом уже совершать поступки. Жалко только, что ты забываешь об этом, находясь в привычных теплоте и уюте, и вспоминаешь неписаные истины лишь тогда, когда твоя жизнь висит на волоске…       Хоть Валялкин и не привык к такой роскоши, как «попросил – получил», но намучился изрядно с недоверием лешаков и прочих хранителей тайги. Не сильно жалуя пришлых, они долго присматривались к Ване, прежде чем позволили ему что-то делать во благо общей цели. Но парень не расстраивался, поскольку прекрасно понимал их страхи и опасения, что он только лишь хочет подобраться к ним поближе, дабы, вызнав все их тайны, окончательно погубить лес. И его терпение было вознаграждено: пусть в его честь никто не слагал оды, но уважение в глазах лесных правителей и, поначалу незаметная, помощь в обустройстве дома значили для Валялкина больше, нежели банальная слава и всеобщее поклонение. Именно то, что трудно увидеть непривычному глазу, и ценил парень в окружающих, стараясь добраться до истинной сути, осторожно избавляясь от ненужной и грубой шелухи, за которой многие предпочли укрыться, словно дети в любимом ими «домике».       Кстати, о доме. «Пора подправить порог, а то скрипит уже который день подряд – вдруг, ненароком, провалится скоро? А куда домовой положил поленья – сейчас они точно пригодятся!» – размышлял Валялкин, сидя у второго окна своей избы за столом с успевшей слегка выцвести за лето скатертью да попивая чай, заваренный из трав, отдающих запахом леса.       У Ивана мало свободного времени из-за часто возникающих неотложных дел, поэтому он всегда ценит такие моменты уединения, когда можно посидеть у окна или на пороге, наблюдая за туманом, стелящимся по водной глади, или за алым закатом, едва касающимся верхушек деревьев, или за яркой радугой, появляющейся после дождя… Но парень не привык сидеть сложа руки. Даже в эти минуты он обдумывает планы на завтрашний день, наказывая себе ничего не забыть: наточить затупившийся складной перочинный нож, положить в рюкзак сменных бинтов и повязок, набрать в лесу немного земляники для домового, который её очень любит, надо его порадовать…       Именно в тайге, в ежедневных заботах и редких спокойных вечерах родились его правила – Таня потом назовёт их целой философией, потому что они вскоре сделают из него полностью сформировавшуюся личность, которую будут уважать все его знакомые, а кто-то даже станет восхищаться прежде невзрачным членом знаменитой Тибидохской троицы.