То, что под силу лишь мне.

Инстинкты души и тела рванули меня вперед, за Хёбу, я почти подлетел к порталу, но удар током напомнил мне, что я так просто не пройду. Я рванул на шее ограничитель, отключил свою "силу эспера", протянул руку в порталу - и снова остановился, ослепленный болью, оглушенный пониманием. Прижал к себе руку, снова отключил ограничитель - и шагнул назад, глядя, как погасают на руке язычки пламени, оставляя после себя обожженную кожу. Боль была сильной, но мысли о том, что Майор там один, в непонятном месте, перекрывали боль. Я рванул с шеи ограничитель, сунув его в карман, спрятал туда же обожженную руку и налег плечом здоровой руки на гладь портала. Мне было плевать на удары электричеством, я должен был защитить Хёбу! Бесконечные удары плечом с разбегу, щелчки от воздействия электричества, боль в обожженной руке и плече, которым я пытался "выбить" дверь портала - всё слилось для меня в одну кошмарную вечность. Сколько прошло на самом дела - пятнадцать минут или четыре часа - я не знал, но когда Кёске вышел из двери живой и невредимый, а я, продолжая разбег, налетел на него, самоконтроль на котором я держался, пошел к черту. Хёбу Кёске, эспер с-черти-каким-количеством-способностей прошел в дверь, прогулялся по миру и остался жив. Я не прошел без ограничителя и чуть не сгорел с ним. О чем это говорило? Что я отличаюсь от Хёбу... от эсперов. Но вот в этом напоминании я не нуждался никогда. Но разочарование оказалось слишком сильным. Несбывшаяся мечта, чудо, на которое я возлагал такую надежду... Мир потерял четкость, в ушах зазвенело, а изнутри будто что-то сорвалось со щелчком. Ноги перестали держать, и прежний камень снова принял меня. Я вынул из кармана обожженную руку, подул на неё совершенно автоматически. Мне казалось, что на этот раз меня поглотил ледяной океан, и я медленно погружаюсь в его пучины - так было холодно и тихо. Судя по тому, что я видел сквозь размытые цвета, Майор встряхивал меня за плечи и что-то спрашивал, его невозможного цвета глаза - серо-синие?зелено-серые? прозрачные? - были совсем рядом, а я только покачивал обожженную руку и молчал, глядя не на него и не внутрь - куда-то сквозь и выше, туда, где билась с хрустальным звоном мечта о доме, о любви, о... В какой-то момент я почувствовал, что размытые цвета перестали быть размытыми, а мир перестал дрожать. Только звон в ушах продолжался. Мой взгляд переместился на окружающее: Хёбу с моим рюкзаком, скалы, водопад. Мы оба по пояс в воде - наверное, он меня сюда окунул, поняв, что я его не слышу. Я резко выдохнул, опустил переставшую болеть руку в воду, опустился, коснувшись губами воды, чтобы взять со дна камушки. Взять хоть что-то твёрдое, острое, что можно сжать, почувствовать боль... почувствовать хоть что-то, кроме отчаяния. Затем пальцы бессильно разжались, и я выпрямился. Пустота, тишина и отчаяние - вот и всё, что владело мной. Хёбу снова встряхнул меня за плечи, а когда я тупо посмотрел на него, ещё и влепил пощечину. Наверное, от души, но я не почувствовал. Мне стало смешно, и я запрокинул голову, хохоча над собой горько и отчаянно. - Недоэспер! - пробормотал я сквозь хохот. - Ребенок несчастный! Тварь поганая, ублюдок, ППГ ходячий... Глаза стоящего рядом мокрого и растерянного Майора потемнели, и я подумал на секунду, что это даже красиво, этот цвет злости и отчаяния. А потом мне врезали снова, и звуки вернулись. Я слизнул кровь с губы и тихо вздохнул. Видеть никого не хотелось, двигаться тоже. Хотелось встать тут, закопаться в камни, в песок, в почву, стать травой и не видеть-не чувствовать ни-че-го. Очнулся я уже на корабле в баре. Майор опустил меня на стул, сунул в руки такой же промокший рюкзак и грозно хлюпнул одеждой, переступив с ноги на ногу. В баре царила тишина. - О, салага,- обрадовался Йо, привычно награждая меня тычком под ребра. Я поднял голову - и улыбка пропала с его лица. Мне было жаль. Мне было жаль радости Йо, благополучия Момидзи, стабильности Маги и влюбленности Югири. Я снова появился здесь и принес всем одни хлопоты. А больше всего мне было жаль терять Кёске. Потому что... Потому что я больше не мог думать, что принадлежу к его команде. Недоэспер, которому не открываются двери, открытые для них Чудовище, которому нет места в мире. Тварь, мечты которой недостойны сбычи... - Что случилось?- тихо спросила Момидзи. - Этому - алкоголь, покрепче, - мотнул в мою сторону головой Кёске. - А мне молока. И погорячее. Видите, промокли оба? Мне сунули стакан, я уставился на стол - поверхность, безумно завораживала чем-то. Может, отсветом ламп. Затем поднес стакан к губам и выпил содержимое. - Во даёт! - не удержался от восклицания Йо. - Не отрываясь прям! Мне обожгло горло, но это было неважно. Внутри стыло отчаяние, ледяное, как океан, и алкоголь меня согреть не мог. Десять лет я тешил себя просто убогой иллюзией. - Ничего, сейчас я его приведу в норму., - Майор улыбнулся как-то по акульи. Стакан у меня из рук вынули и подтолкнули в спину, чтобы я поднялся. В следующее мгновение мы снова были вдвоем с Хёбу. В его каюте было жарко. Возможно, выпитый алкоголь всё же подействовал, потому что зубы мои застучали, тело пронзило холодом и я вздрогнул. Кёске вздохнул и принялся расстегивать на мне куртку, а у меня даже не осталось сил на удивление. Снимает? Пусть снимает, без понятия, для чего. Меня раздели полностью, впихнули в личную ванну Кёске. Мальчишка устроился рядом, окунул меня несколько раз за плечи в воду - такую горячую, но стылый холод, казалось, поселился у меня под кожей, тёк внутри вместо вен, и всё, что я смог пробормотать в качестве благодарности, было: - Теперь у вас будет дом. Кёске вздохнул, выдернул меня из ванны едва не за шкирку, как котенка, и подтолкнул к кровати. -Топай, Хиномия. Ножками, ножками! Я кивнул и тупо двинулся к постели. Вчера он спал у меня, сегодня я у него, какая разница? Какая вообще разница до всего? Я останусь. Надо будет поговорить с Маги об устройстве дома для эсперов, передать отчет Королеве, проследить, чтобы портал прошли все, кого я хотел защитить... Рука моя зашарила по груди. Не было чего-то важного и нужного, и я поднялся на постели, отметив, что не помню, как ложился. И как со мной рядом оказался горячий Хёбу, обнимающий меня за плечи, я тоже не помнил. В руку мне ткнулось что-то железное и холодное, такое же, как холод под кожей, и я сжал в руке ограничитель. Надел на себя и повернул, включая. От меня здесь болят головы, я помню. Горячая ладонь надавила на грудь, укладывая меня на подушку, и седовласый парень снова прижался ко мне. Повернул ограничитель обратно, в позицию, при которой сила не блокировалась. Повернул меня лицом к себе, погладил лопатки. - Ты не отдаешь себе отчет, во всех смыслах, - тихо и серьезно произнес он. Я обнял это тепло, вжался лбом в его плечо, разжал зубы, которыми прикусывал губу всё это время - и рыдания просто выплеснулись из меня. Тридцатитрехлетний дядька, следователь и боец, я ревел на плече девяностолетнего старшеклассника Кёске, как пятилетний ребенок, у которого лопнул воздушный шарик. Я чувствовал себя обманутым и разочарованным, но отчаяние уходило из меня с каждой каплей, покидало слой под кожей и вены, улетало в форточку под горячими поглаживаниями. Наконец ушло все - и слёзы, и холод, и отчаяние. Я замолчал, успокаивая дыхание и крепче прижимая к себе лидера. Впрочем, его рука прижимала меня, кажется, так же крепко. - Извини, - пробормотал я. - Я не хотел. - Навыдумывал себе невесть что, - ворчливо буркнул парень, укладывая свои ноги поверх моих. Тело у него было горячее, а вот ноги - ледяные. Заболеет ещё после купания в водопаде... - Почему ты отключил ограничитель? От меня же...у тебя голова должна болеть, - пробормотал я куда-то в район уха. Он поежился, натянул одеяло повыше, фыркнул, устраиваясь поудобнее у меня на плече. - Должна, да не обязана. Всё в порядке. - Но... - Хватит, - пальцы его невесомо скользнули по моей груди, и я вздрогнул от внезапности и тепла этого прикосновения. - Твой дом - с нами.