Луна

Блуждают тени возле дома разных сказочных зверей Исчезнут и возникнут снова, Стучатся еле слышно в мою дверь, Мою дверь... КиШ - Блуждают тени       “Господи, как же глупо…” — думал Куросаки Ичиго, торопливо пытаясь затолкать бессознательное тело в узкую щель в стене. Откуда она здесь появилось, парень старался не думать и надеялся, что в самый неподходящий момент она не исчезнет вместе с девушкой.       Рыжий уже устал удивляться логике этого места. Руки начали жутко трястись от воспоминаний, когда он увидел, что ранее одной-ногой-в-могиле девушка в ускоренных темпах становится похожей на человека. Сгнившая кожа сползала с мышц, из ран вытекал гной вместе с кровью и сукровицей, и все это почти мгновенно зарастало, обновлялось, вправлялось с характерным чавканьем и хрустом у него на глазах.       Когда его заметил шинигами, Куросаки уже был в полуистеричном состоянии и единственное, что он догадался сделать — это попытаться убежать (что, в общем-то, было невозможно). Но это было еще полбеды: другая половина лежала у рыжего на спине, болтаясь из стороны в сторону, и просыпаться явно не спешила.       “Глупо…” — повторял Куросаки и, издав сдавленный хрип, втолкнул девушку в проход. Она напоминала сломанную куклу: бледная, уже не белая, кожа казалась нежно-голубой в неровном свете факелов, вены на шее вздулись, и дышала она прерывисто, хрипло и тихо-тихо, на грани слышимости. Темно-русые волосы свалялись и липли грязными прядями к лицу подчеркивая жуткую, не естественную худобу и почти черные круги под глазами. Ичиго отвел взгляд и вытащил из кармана штанов маленький, серебряный кулон на тонкой цепочке.       “Время еще есть”, — думал парень, прислушиваясь к шагам в темноте коридора. Убежать от шинигами он даже не надеялся: их сверх-скорость никто не отменял, тем более, что Ичиго был единственным во всей тюрьме, кто не мог с уверенностью сказать, где он находится.       Черный камень в кулоне начал светлеть и отбрасывать тусклый серебряный свет, напитываясь его силой.       “Быстрее!” — в тихой панике думал Куросаки, слыша, как шаги становятся все громче. Подул слабый ветерок, взъерошивая короткие волосы на затылке. Ичиго передернул плечами, буквально кожей чувствуя, как тяжелая сила шинигами приближается.       Быстро надев сияющую цепочку на шею девушки, отошел на несколько шагов, оценивая свою работу. Скривился и развернулся всем телом на встречу с Богом смерти, на ходу доставая меч из ножен.       Сердце на секунду замерло и тут же вошло в нормальный ритм. Шинигами напал молча, абсолютно бесшумно, быстро и плавно, перетекая из одной позиции в другую. Мечи столкнулись с визгливым скрежетом, высекая яркие, слепящие искры, освещая лицо Бога смерти. Светлые, почти белые, глаза смотрели с пугающим безразличием и скукой, выделяясь на смуглом лице и сияя от реацу, как две сверхновые.       Ичиго вздрогнул, отступил на несколько шагов назад и отвел меч в сторону. Бог смерти неприятно улыбнулся, с каким-то отвращением, обнажая неровные желтые зубы. Сделал быстрое движение вперед, пригнулся, чтобы поравняться с лицом рыжего.       Выстрел прозвучал оглушающе громко, и тихий, похожий на урчание грома, рокот пошел дальше по коридору. На секунду глаза шинигами расширились от удивления. Он перевел взгляд на дыру в когда-то ровной стене. Медленно сложил пальцы на правой руке в смутно знакомый Куросаки жест. Тик       — Хадо номер четыре: бьякурай, — вспышка света, тихое шипение молнии и быстрое падение на пол. Тик       Пинок в живот отбросил Куросаки в противоположную стену. Ребра тихо затрещали, в области удара разлилась болезненная, ноющая боль. Ичиго тихо захрипел — мир привычно начал замедляться. Тик       "Думай", — пальцы сжали рукоять меча так, что костяшки побелели. Глаза видели через мутную серо-красную призму, во рту ощущался железный привкус крови. С трудом сфокусировал взгляд на мече шинигами, который безбожно медленно приближался к плечу рыжего. Тик       Клинок проткнул плечо насквозь. Боль острая, яркая, почти раскаленная. Он закричал громко, болезненно, срываясь на тонкий писк, похожий на клекот птицы, у которой сломалось крыло. Рефлекторно хватается за лезвие меча, тут же распарывая ладонь почти до костей. Ичиго щурится, силясь разглядеть хоть что-то сквозь темную пелену, кривит губы в страшной гримасе. На его обескровленном лице глаза с до предела расширенными зрачками выглядят как два бездонных, пустых колодца. Тик       Шинигами надавил на меч сильнее. Лезвие с хрустом и чавканьем пошло дальше. Больше не способный на крик, Ичиго тихо захрипел. Тик       "Думай", — шептал смутно знакомый голос в голове Куросаки. Неестественно светло-серый потолок привлекал внимание гораздо больше, чем холодная сталь в его теле.       "Я не вкладывал столько силы в медальон..." — проскользнула мысль. На лице шинигами промелькнуло понимание неправильности происходящего. Тик       На секунду мир посерел и размылся. Ичиго не мог заставить себя сфокусироваться, не мог отстраниться от боли, однако, когда реальность снова встала на место, перед ним не было шинигами — только тощая девочка с окровавленным камнем в руке и трупом перед ней.       "Выглядит жалко", — подумал Куросаки, пытаясь разглядеть свою спасаемую, но не видя ничего, кроме смутного силуэта и всполохов призрачного огня.       Постепенно коридор погружался во тьму — свет от медальона рассеивался. Фиолетово-белый огонь, опутывающий руки девушки, сжигал тело бога смерти.       "Обожаю свою удачу", — Ичиго тихо засмеялся. ***       Куросаки просыпается резко — давно выработанная привычка от постоянных нападок отца. Ичиго не может вспомнить, когда его ближайший родич стал делать так, зато помнил, что после этого его режим полностью сбился и поспать больше четырех часов удавалось крайне редко. В большинстве случаев в больнице, когда лежал с переломами, сотрясениями, и черт знает, с чем еще. Но Куросаки не жаловался, находя садистское удовольствие в том, чтобы будить отца посреди ночи. То, что вместе с родичем просыпаются все ближайшие дома и его сестры, Ичиго мало волновало: совы с хроническим недосыпом редко бывают добрыми и понимающими.       Сейчас от всепрощения он был так же далек, как от мира живых.       — Проснулся? — спросила девушка. Ичиго медленно повернул голову в сторону, где прозвучал голос, и прищурился, пытаясь рассмотреть что-то в полумраке. Темный силуэт качнулся и стал приближаться.        "Либо у меня сотрясение, либо их теперь и вправду две", — заторможено подумал Ичиго. Мысли в его голове текли медленно, лениво, часто срываясь, и оставляли Куросаки в громкой, звенящей тишине.       Рыжий встряхнул головой, пытаясь скинуть наваждение. Тонкий, худой силуэт в безразмерный тряпках выглядел жутко и гораздо выше визуально, чем это было на самом деле. Ичиго знал это и ту, чье лицо невозможно было разглядеть из-за тьмы, в которой он сидел, и света, льющегося за спиной девушки. Конечно же, она была больше похожа на тень: высокую, черную, гротескную. Ненастоящую. Куросаки знал, но после всего, что он увидел в этой тюрьме, нельзя было не ожидать, что и ту, которую он тут вроде как спасает, могли обратить в монстра. Или обратили.       — Ты в порядке? — девушка подошла ближе, позволяя рассмотреть себя лучше и убедиться в реальности происходящего. Ичиго неуверенно кивнул, всматриваясь в абсолютно черные глаза, и кривит губы от столь не эстетичной картины. Все равно он вряд ли увидит ее вновь, так что выразить свое мнение насчет ее внешности можно. Совсем чуть-чуть.       — Ты тоже не образец для подражания, — замечает девушка, отведя взгляд на раненое плечо, которое он сам почти не чувствовал. Как и правую руку.       "Замечательно! Застрять в тюрьме для шинигами почти недееспособным", — подумал Куросаки и тяжело вздохнул.       — Где мы? — хрипло спросил Ичиго и едва заметно поморщился. Голос он сорвал качественно — несколько дней придется отмалчиваться, лишь бы дорогие родичи не заметили (что, впрочем, тоже наводит на мысли). Впрочем, не то, чтобы Куросаки вообще часто говорил, в основном потому, что не с кем, а если и есть компания — не особо хочется.       Девушка вздыхает ничуть не легче рыжего и падает рядом с ним. Даже в заторможенном состоянии Ичиго замечает, что ее трясет. Думать о чем-либо не хочется. Рыжий едва заметно морщится и тихо шипит ругательства себе под нос, когда девушка пытается аккуратно снять с него куртку. Дергается от боли и слабо бьет по рукам, самостоятельно стаскивая со своей руки одежду.       — Не трогай, — говорит девушка, и Ичиго слушается. Ему, если честно, уже все равно: убьют его или нет — спать хотелось сильнее, чем чего-либо еще. Перед глазами плыло и двоилось, картина мира то разрушалась, то собиралась воедино, как и положено. И он не мог найти себе место от пожирающего душу беспокойства: то тут, то там ему мерещились желтые глаза, заполняющие белок и смотрящие неотрывно прямо и с едва заметным голодом.       — Я думал, ты туман, — на грани слышимости сказал Ичиго, и ему эта фраза показалась неприлично громкой в абсолютной тишине комнаты. Девушка, не моргая, посмотрела на него, и ее руки окутались пламенем цвета индиго.       — Да, туман, — глаза у девушки оказались темно-синими, а не черными, как считал Ичиго раньше, или, тем более, не желтые, что успокаивало гораздо больше, чем должно было. — Мой огонь не лечит в прямом смысле этого слова, но... Материальные иллюзии... И все такое... — девушка замолчала, и воцарилась неловкая тишина. Ичиго не знал, что ответить, вдруг понимая, что слишком асоциален и не был готов к столь длительному разговору.       — Ты знаешь, как выбраться от сюда? — задала вопрос девушка, одновременно производя какие-то странные манипуляции с его плечом. Ичиго посмотрел на нее, как на полную дуру, и тихо зашипел, когда она заметила это, царапнула обломанным ногтем по краю раны.       — Это место, можно сказать, живое: коридоры меняются, никакой определенной карты нет и не может быть, — ответил Ичиго и задумчиво замолчал, оценивающе посмотрев на девушку.       — Что? — не понимающе посмотрела она на Куросаки. В это же время рыжий напряженно пытался сформулировать ходящую по краю сознания мысль. Он был скептиком — верит в то, что можно уговорить груду камней перечила здравому смыслу. Вот только шинигами как-то перемещались по тюрьме и гораздо успешнее, чем Куросаки.       "И все как на подбор старые, злобные и с иллюзорными занпакто", — добавил про себя Ичиго, вспоминая тот странный коридор и женские крики, которых не могло быть. Тенденция была очевидной, но парень сомневался — такая удача даже для него в разряде невозможной.       — Шинигами с зачатками пламени тумана могут перемещаться по тюрьме, — задумчиво произнес Куросаки, и выжидающе посмотрел на девушку. Секунда — именно столько потребовалось на осмысление и откровенное недоверие.       — О... — просто сказала девушка и истерично рассмеялась. Ичиго нервно хмыкнул и осторожно отстранил ее руки от себя. Пламя на них тут же погасло, оставив их в уже привычной полу тьме.       Куросаки было так смешно от сложившейся ситуации и собственной дурости, что стало даже печально до слез.       "А мне ведь учитель что-то говорил об этом... Дебил", — подумал Ичиго и нервно рассмеялся. Как он будет объяснять сложившуюся ситуацию, Куросаки боялся даже представить.