Крадущийся над волнами

Я очнулся в больнице. Помню, что мне давали препараты, из-за которых я мало что понимал и почти ничего не чувствовал. Несколько раз в день врачи интересовались моим самочувствием. Меня кормили строго по часам, заставляя съесть всё. Если я отказывался, меня кормили внутривенно. Помню, как рыдала мать, помню непроницаемые глаза отца, ужас на лице Наты. Они с матерью почти не отходили от меня. Помню, как однажды примчался мой руководитель, тот самый, эмоциональный. Он сказал матери: «Если бы я только рассказал тебе о его последних работах, это можно было бы предотвратить!» Мои последние рисунки действительно были очень мрачными и явно выдавали моё состояние. Чудо, что депрессия всё же не отбила у меня желание рисовать. Меня согласились отпустить домой только через месяц. Но тот, кого я ждал всё это время, так и не пришёл. Дома меня ни на секунду не оставляли одного, отец ночевал со мной в одной комнате. Меня не отпускали в учебный центр, заставляли заниматься дистанционно, кормили какими-то препаратами. Не знаю, сколько длилось бы такое лечение, но, полагаю, очень долго, но однажды пришёл Шаеннат. Он долго о чём-то говорил со сварливой Натиной матерью, которая дежурила возле меня, потом подошёл ко мне. Он был раздражён и необычайно серьёзен. Сейчас он выглядел даже старше своих двадцати. - Пойдём, - зло приказал он. Он никогда раньше так со мной не разговаривал. Я подчинился. Шаеннат вышел из комнаты и пошёл к лестнице. Я следовал за ним, стараясь не отставать и не видя ничего вокруг. Я более-менее пришёл в себя, когда мы вышли из дома. Я хотел спросить, куда мы идём, но скоро понял сам: я услышал шёпот морских волн. Шаеннат вывел меня к обрыву и замер на краю. Обернувшись, он жестом подозвал меня. Я подошёл и посмотрел вниз, в синюю бездну, опасную для любого воина. Волны набрасывались на камни. Странно, ветер не очень сильный, волны должны быть ниже. - Если хочешь умереть, прыгай, - сказал Шаеннат. - Я не стану удерживать. Я сделал шаг вперёд и замер. Шаен следил за мной. Я сделал рукой отрицательный жест и отошёл назад. - Почему? Ты боишься? - спросил он. - Нет. Меня отпустили с тобой. Если я сейчас умру, тебе будет плохо. - Значит, я не безразличен тебе, - произнёс он. - Разумеется, нет, - с лёгким раздражением ответил я. - Тогда почему?! - Шаеннат накинулся на меня и больно вцепился в плечи. - Почему ты попытался это сделать?! - Ты знаешь, кто я? - очень тихо спросил я. - Сайринат-Сэшмэель де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ. - Сайринат-Сэшмэель де Рикари эль Миол ле Виа аль Лиондрэ аль Эллир, - поправил я. - Я — на треть Крадущийся. - Я знаю, - ответил Шаеннат. - Давно? - Узнал почти сразу после нашего знакомства. Моя мать — хранительница нашей ветви и сестра отца твоей матери. Она рассказала. - Почему ты не говорил со мной об этом? - Не хотел затрагивать опасную тему. Была необходимость? - Да, - я опустил глаза. - Я сам узнал совсем недавно. - Из-за этого... только из-за этого ты хотел умереть? - очень медленно спросил Шаеннат. - Я — позор для семьи! - я попытался вырваться, но мне не хватило сил. - Больше — позор для всего рода Лиондрэ! Моего отца могли принять в род вообще и конкретно в мою семью из жалости и для того, чтобы показать, что мы добрее и милосерднее Крадущихся, которые убили бы его, но я, я не должен был рождаться! - Кто сказал тебе такое? - теперь Шаен говорил совсем медленно, выговаривая каждое слово почти по буквам. - Разве это не очевидно? - Для меня — нет! - я встретился с ним взглядом и увидел, что глаза друга стремительно меняют цвет, становясь из сине-зелёных алыми, как кровь. - Может быть, твоё рождение — позор для рода, семьи, отца твоей матери... неважно! Но не для тебя лично! В конечном итоге, ты не просил себя рожать! Хотя внешне Шаеннат очень эмоционален, на самом деле это не так. И сейчас я впервые видел, как он показывает свои истинные чувства. Он тяжело дышал и до боли сжимал мои плечи, словно боясь отпустить. - Я уже успел забыть, что такое страх, - сказал он, - но благодаря тебе я вспомнил. Кажется, я в детстве так не пугался! - Прости... - я опустил глаза. Шаеннат отпустил меня, взял за руку и отвёл от обрыва, потом сел на камни, подобрав под себя ноги. Я сел рядом. Друг взял мою руку в свои и стал осторожно поглаживать пальцы и когти. Больше никому я не позволял таких вольностей. Даже Шаеннату я поначалу запрещал касаться себя, но постепенно я стал доверять ему так, как не доверял никому, и разрешать то, чего не разрешал прочим. - Расскажи мне обо всём, что тебя тревожит, - попросил он. - Больше всего меня беспокоит то, что я окончательно стал изгоем. Ты хорошо знаешь, что центром внимания сверстников я становился только тогда, когда они решали над кем-то поиздеваться. Теперь меня ненавидят. - Тебе есть дело до их мнения? - с лёгким оттенком презрения спросил друг. - Дело не только в них, Шаен. Даже Ната не может общаться со мной так, как раньше, после того, как узнала. Точнее, может, но я вижу, что ей приходится прилагать усилия. Моя семья меня всего лишь терпит. Мне хочется вскрыть вены при мысли о том, что каждый мой новый знакомый может отвернуться от меня, если узнает о моём происхождении. Глава семьи буквально убьёт меня, если я буду рассказывать сам, чтобы не рисковать. - Ты боялся, что я тебя брошу? - дождавшись утвердительного жеста, Шаеннат произнёс: - Сайринат... как бы другие не относились к тебе, что бы они ни думали, я всегда буду с тобой. Клянусь, я буду с тобой до тех пор, пока мы дышим. Буду ближе тени, всегда поймаю, если будешь падать. Если ты будешь ранен, мои крылья станут твоими. Я знаю, кто ты, но я тебя не оставлю. - Шаен... благодарю тебя, - его слова шокировали меня. Я не мог представить, что настолько дорог ему. Если бы я знал раньше, ни за что бы не решился на эту глупость с ядом. - Пообещай больше не делать глупостей, - попросил он. - Конечно, я обещаю. Его глаза снова были сине-зелёными, но он не смотрел на меня, наверное, опасался, что я прочту его чувства. - Отлично. Теперь скажи, кто рассказал тебе о том, что у тебя есть гены Крадущихся? - Шакран. - Кто ещё мог? - фыркнул Шаен. - На этот раз пакостник перешёл черту. Расскажи всё, что тебе о нём известно. Я, не задавая вопросов, выполнил его просьбу. В конце рассказа Шаеннат удовлетворённо заурчал, потом предложил: - Хочешь полетать над морем? - Это не опасно? - При такой погоде — нет, даже если скользить низко над волнами. Я был одет не очень подходяще для полёта — на мне была свободная домашняя одежда. Когда ветер задувает в рукава, это очень специфическое и не самое приятное ощущение. Немного подумав, я просто разделся — если кто-то появится на горизонте, я успею приземлиться и одеться снова. Мы с Шаеннатом взмыли над сине-зелёной водой, так похожей на его глаза. Друг нырнул вниз и вышел из пике над самыми волнами. Я не решился повторить его манёвр, хотя летал достаточно хорошо. Жэх'тан встали дыбом, помогая чувствовать силу и направление ветра. Шаеннат как-то упоминал, что из-за того, что отростки гребней у него слишком длинные, он часто неточно чувствует ветер, но почему-то он не укоротил их хирургическим путём. Полёт на волнах морского бриза действительно отличался от скольжения по другим ветрам. Возможно, особые ощущения были также связаны с колышущимся внизу морем. Оно завораживало своим танцем, невольно заставляя спускаться всё ниже, словно заманивая в гибельные объятия. Как-то раз я по глупости попытался нырнуть в море. Хорошо, Ната смогла вытащить. В отличие от охотниц, мы, воины, не умеем плавать, в спокойной воде мы можем только удерживаться на поверхности. Шаеннат криком привлёк моё внимание и махнул рукой в сторону берега. Мы приземлились. Я вопросительно посмотрел на друга. - Та охотница сказала, чтобы я не уводил тебя надолго, а мы тут уже не меньше получаса торчим, - заметил Шаен. Невольно я отметил, что он говорит привычным для меня несерьёзным тоном, и обрадовался этому. - Одевайся быстренько, не будем старших нервировать. Не хочу я что-то разбираться с твоими родителями или ещё с кем. Я вернулся домой очень счастливым. Я был счастлив впервые с того дня, как узнал о своём происхождении! А что до Шакрана и остальных... я хотя бы попытаюсь вернуть себе первое место в рейтинге успешных учеников. Если мне это не удастся, хоть не дам своим недоброжелателям расслабляться. У меня возникла мысль вообще игнорировать их и просто жить, но я не мог. Я слишком хорошо знал, что игнорировать себя полностью мне не позволит тот же Шакран, но делать это безнаказанно он не сможет. - Шаен, - я окликнул друга, когда он уже взлетел, - когда ты сможешь встретить меня после занятий? - Завтра — нет, но послезавтра я свободен, - ответил друг и улетел. Решено: послезавтра наведаюсь в учебный центр. Надо будет убедить родственников в том, что меня можно отпустить, но я справлюсь с этим. В конечном итоге, упорство у меня мамино, а она добивалась своего всегда. Я не учёл одного: за время депрессии и потом, в больнице, я пропустил целые горы материала по всем предметам. Шаен вряд ли сможет мне помочь: в последнее время друг был очень занят. Я вспомнил, что ему исполнилось двадцать, то есть у него началась военная подготовка. У меня самого скоро должны были начаться обязательные тренировки. А ещё, вернувшись домой и внимательно осмотрев свою комнату, я пришёл к выводу, что там надо бы сделать перестановку. Надо перекрасить меланхолично-зелёные стены и поменять эту идиотскую кровать, стоящую на арке. Стол нормальный, но его надо переставить из-под кровати к окну. А кровать лучше взять со встроенным шкафом, тогда этот, разрисованный глупыми изображениями мультяшных животных, можно будет выкинуть или отдать кому-нибудь из младших. Ещё освободится место под какое-нибудь растение. Кстати, надо бы ещё Тоскату подстилку поменять, а то эту он почти изорвал. Говорят, к десяти годам ящеры успокаиваются, но ему только три — ещё много чего успеет перепортить. Только подумать, столько дел, а я хотел умереть!