Крадущийся над волнами

Время шло, жизнь постепенно налаживалась. Я учился не прятать эмоции, Шаеннат — не прятать мысли. Мы встречались примерно раз в четыре или пять дней, потом стали видеться реже. Я догонял своих сверстников, но понимал, что подняться на верхнюю строчку рейтинга смогу ещё не скоро. Нас разделили по группам согласно физическим данным, и теперь почти каждый день мы должны были посещать изнурительные тренировки. Я, как и ожидалось, оказался в самой слабой группе. Ната смогла принять меня, и мы снова общались как раньше, без чувства неловкости. Только отношения с матерью не налаживались. Нет, я больше не злился на неё, всё так же любил, стал звонить ей после семинаров и показывать свои работы, но осадок остался. Я не мог её простить, потому что не мог понять, и сил, чтобы поговорить с ней, у меня не было. Я не был к этому готов. Хотя мы с Шаеннатом научились быть искренними друг с другом, при посторонних мы разыгрывали старый спектакль. Шаеннат научил меня наслаждаться этой игрой на публику, притягивать к себе внимание, когда я этого хотел, и становиться незаметным, когда оно мне надоедало. Жаль, я ничего не знал о манерах настоящих Крадущихся — было бы забавно разыграть одного из них. Меня настораживало лишь одно — Шаеннат всё ещё не отомстил Шакрану. Впрочем, скоро дела семейные вытеснили мысли о мести. Я был уверен в Шаене, а потому мог позволить себе на некоторое время забыть о Шакране. Если бы ещё он забыл про меня... Я сидел и занимался своими когтями, размышляя о жизни. Надо сказать, это занятие очень способствовало подобным абстрактным раздумьям. Шлифовка и заточка когтей – дело кропотливое, не терпящее невнимания и спешки. Сначала необходимо счистить лак, обнажая природный грязноватый серо-коричневый цвет. Потом набором специальных инструментов слегка укоротить, подточить и отшлифовать коготь. Это не такое уж простое занятие, и мне лишь недавно стали позволять делать это самостоятельно. За когтями Наты, к примеру, до сих пор ухаживала её мать. Когда основной уход закончен, коготь необходимо покрыть новым слоем лака. Он защищал от повреждений и стачивания и делал когти крепче камня. Ритуал ухода за руками вообще очень важнен для нас, поскольку оптимальная форма когтя, такая, чтобы он не мешался, но при этом мог использоваться как оружие, у каждого дайр'ана своя. Я слышал истории о воинах, что оставались полностью безоружными, но выживали и добирались до своих, перебив по дороге немало врагов, пользуясь лишь остро наточенными когтями. Особо богатые или выпендрёжные ротасс-нок'ан, такие, как Шаен, к примеру, использовали несколько лаков, нанося на когти причудливые узоры. Я же предпочитал однотонный цвет космической пустоты. Среди суеверной части моих сородичей чёрный цвет считался плохим именно из-за этого – он олицетворял пустоту. Художники помещали своих персонажей в чёрное окружение, когда хотели показать их одиночество, рисовали их самих в чёрном тогда, когда хотели подчеркнуть царящий внутри холод и безразличие ко всему. Но мне подходил этот цвет. Я был одиночкой, а внешнее безразличие стало моей маской. И пусть мать высказалась против, я избрал своим цветом чёрный. К тому же, этот цвет созвучен моему имени. Шаеннат говорил, что оно происходит от древнего Сайи Рии Нат'х – Дух Тёмного Пламени. Эти герои древних легенд ротасс-нок'ан появлялись в историях нечасто, они были олицетворением и стражами самого страшного и загадочного оружия наших преданий – всепоглощающего тёмного огня. Что значит имя Шаеннат, никто не знал. Из-за того, что в ротасс-нок'ан не существовало общепринятого классического варианта, но зато было девяносто три современных диалекта, написание некоторых имён сильно разнилось. А с именем Шаена вообще происходило что-то непонятное. На диалекте Лиондрэ в полном варианте оно писалось через «н» со значком долгого звука, а в сокращённом – почему-то щёлкающего. Имя Наты тоже расшифровывалось неточно. Кто-то утверждал, что это просто производная от моего, а кто-то расшифровывал его как Дух Пламени Ночи, то есть, звезды. К слову, о Нате-то я и думал. Шаен наконец соизволил поведать мне одну немаловажную традицию нашей ветви — у нас было принято, чтобы с определённого возраста старшие дети в клане брали под опеку младших. Собственно, я был опекаемым Шаена, а он — своего среднего брата. И мне самому предстояло в скором времени выбрать себе воспитанника. А с Натой возникла проблема, состоящая в том, что молодых охотниц старше неё поблизости просто не было. Ещё две жили в нашей семье, одна — в семье Шаена, и три у наших соседей. Но из них всех годилась только одна, и у той подопечная уже была. Натину мать, насколько я знал, этот вопрос не волновал, что крайне странно, учитывая как трепетно в нашем обществе относились к охотницам. Их рождалось вдвое меньше, чем воинов, и кроме того наследование в семьях в нашем роду шло по их линии. Но пока всё шло к тому, что Натины проблемы по устоявшейся традиции будет решать не её и даже не моя мать, а я. Проблема лишь в том, что я не знал, где искать подходящую кандидатуру, но надеялся, что Шаен сможет помочь. Должен в конце концов быть хоть какой-то толк от того, что он — сын хранительницы. Как известно, стоит о ком-то подумать или упомянуть, как он появляется на горизонте. Вот и сейчас у меня очень вовремя ожил коммуникатор. Облегчая душу в не самых приемлемых в обществе оборотах, я кое-как нацепил его одной рукой и ответил. - Мелкий, я нашёл одну, - возвестил Шаеннат. - Чарисэннэ, тоже де Рикари, но из другого клана. Но это не страшно — они живут не так далеко от вас. Ближе, чем другие подходящие охотницы из нашего же клана. - Кто её мать? - спросил я. - Мать у неё погибла десять лет назад при не совсем понятных обстоятельствах. Вроде как, пропала без вести на обследовании считавшегося необитаемым мира. Никакого влияния в семье не имела. - Шаен, я не про это спрашивал. Обращаться мне к ней как? - А, точно... Чарисэннэ дель Лайрнат де Рикари эль Йурлан ле Виа аль Лиондрэ. Ты это хотел услышать? - Да, благодарю тебя. Йурлан, говоришь? Впервые слышу, чтобы «йурни» использовалась в начале слова, если это не сокращение. - Ну, по слухам, названия кланов и есть сокращения... Тебя проводить, или сам её найдёшь и договоришься? - Сам. Просто скинь мне её координаты и контактные данные. И вот, я почти почувствовал себя взрослым — мне предстояли переговоры с охотницей старше меня, да ещё и не относящейся к моему клану. Чарисэннэ ответила быстро и почти сразу назначила мне встречу. Что интересно, не в своём доме, а в его окрестностях. Хотя это и понятно — хоть мы ещё и были почти детьми, визит к ней постороннего воина мог быть воспринят неоднозначно. Их дом находился чуть дальше от линии побережья, чем наш, и стоял примерно в пятидесяти метрах от воды. Но встречу мне назначили не там, а чуть в стороне — в роще интересных тонкоствольных деревьев с красивыми листьями, украшенными нежно-розовыми прожилками. Я сразу же пообещал себе, что использую эти деревья на какой-нибудь из своих картин. Я снизился и приземлился на небольшой тропинке, после чего вошёл в рощу, оглядываясь в поисках молодой охотницы. Признаться, я чувствовал себя не очень уверенно и почти жалел, что не позвал с собой Шаена. Один, на чужой территории и без возможности немедленно взлететь под пологом рощи. Но так и должно было быть. Я не буду вечно называться мелким. Пора взрослеть. И этот шаг докажет мне, что я чего-то стóю сам. - Эль Миол. - Я обернулся. Я давно не слышал, чтобы меня называли по имени, отличному от собственного. Здесь и сейчас я был не Крадущимся, не учеником, не мелким и не Сайром. Я был эль Миол, пришедшим заключить договор. Она стояла меж деревьев, облачённая в тёмные штаны и серебристую чешуйчатую тунику. Изящные туфельки того же светло-металлического цвета были украшены шнуровкой, идущей до самого колена. Кожа охотницы оказалась аномально-бледной. Даже я со своим золотистым окрасом уже немного выбивался из общего тона тех, кто принадлежал к третьей ветви. Кожа всех моих родственников была бронзового оттенка, как, к примеру, у Шаена. Но охотнице это шло. Синие глаза, глубокие, как море, изучающе рассматривали меня. - Сайринат-Сэшмэель де Рикари эль Миол, - я поклонился ей, слегка раскрыв крылья. - Чаррисэннэ дель Лайрнат де Рикари эль Йурлан, - она ответила на мой поклон. - Ты писал мне, что твоей родственнице нужна наставница. - Да. Её мать не хочет заниматься этим вопросом, а обременять кого-либо ещё я посчитал неуместным. - Нечасто встретишь воина, готового вмешиваться в наши дела. - Ната очень близка мне. Её благополучие для меня много значит, к тому же, я сам ещё не выбрал себе подопечного и могу заниматься её проблемами. - Я согласна стать её старшей подругой, но не будут ли против члены твоей семьи? - Насколько я знаю, мы сами вольны выбирать себе друзей, разве это не так? - Её вопрос немного удивил меня. Шаен вот матери моей не нравился, уж не знаю, почему. Но нас это как-то не останавливало. - Разумеется, - немного поколебавшись, ответила она. - Что ж, если никаких препятствий нет, я назначу ей встречу. Тогда увидим. - А зачем ты звала меня? И меня одного? - Мне было интересно взглянуть на того, кто готов разбираться в проблемах охотниц. - Ну, да, я нетипичный. - Причём совсем. И по крови я отчасти аль Эллир, и друг у меня Шаеннат... Чарисэннэ казалась мне немного странной, словно бы забитой. Всё же надо бы попросить Шаена поговорить с ней. Мне было далеко не безразлично, кто именно будет вести мою сестрёнку через тернии взросления охотниц. Я слышал, что у них этот процесс сопряжён с ещё большим количеством сложностей, чем у нас. О специфике нашего взросления я начал узнавать лишь недавно, и не сложно догадаться, от кого. До этого я лишь знал, что существуют так называемые акселераты — чрезмерно быстро взрослеющие и достигающие половой зрелости воины. Это не считалось серьёзным нарушением, но и не являлось распространённым явлением. Среди моих соучеников акселератами были Шакран и ещё штуки три, послабее. Ещё я знал, что в целом охотницы достигают половой зрелости позже воинов, и у них этот процесс связан с весьма сильными личностными изменениями. Именно поэтому охотниц учили отдельно и вообще старались ограничить их общение с воинами в подростковый период. Меня это беспокоило. Хотя я и был близким родственником, даже мне в какой-то момент могли запретить общаться с Натой. Не сейчас, конечно, а лет через... много. Хотя, быть может, тогда это будет не так критично. Возможно, к тому времени я даже найду себе первую охотницу... А возможно и нет. Вряд ли среди них так много тех, кто примет в качестве своего первого воина того, кто отчасти аль Эллир. Надо будет уточнить у отца, была ли моя мать у него первой. Хотя с другой стороны её пример показывал, что мной в принципе может кто-то заинтересоваться. Пусть даже одна охотница — большего мне было не нужно. Впрочем, до всех этих отношений ещё надо было дожить. Пока не завершилось взросление, пока я не утратил полностью способность ощущать страх и не научился желать, охотницы интересовали меня только как подруги. Я несколько удивился этому, но Шаеннат одобрил Чарисэннэ в качестве наставницы Наты. Отныне я довольно часто видел эту охотницу около нашего дома. Точно так же часто видели здесь Шаена пять лет назад. Меж тем всё ближе подступало время, когда мне полагалось взять кого-то на своё попечение, но пока я не был готов. Сначала нужно отомстить Шакрану и добиться, чтобы от меня отстали другие сверстники. Сперва научиться защищаться самому, затем — защищать другого.