Жозефина

      На следующий день, когда я как следует познакомилась со старшей соплеменницей и узнала, что такое подкормка, к моему деннику подошёл другой человек. Высокий и худощавый, с негустой бородой и бакенбардами. Лицо его выглядело молодо. Пронизывающий взгляд его серых глаз показался мне вызовом. Приняв злобный вид, я шагнула навстречу. Он продолжал пристально разглядывать меня, отчего мне всё больше хотелось его укусить. Джинджер - такое имя дали Нире люди - не было рядом. Как она сказала, её взяли на работу, и мне было страшно одной.       - Ещё три дня, и на выход, - неожиданно бодро для такого долгого молчания сказал высокий человек другому двуногому, только что подошедшему к нам.       Мне не у кого было спросить, что это был за человек с холодным взглядом. Оставалось только дожидаться Ниру.       Пока моей соседки не было, я стала свидетелем пренеприятной ситуации. Удивительно, как после этого Нира так хорошо отзывается о людях. Какой-то человек вывел на двор белого жеребца. На вид тому было около шести лет. Он то и дело подпрыгивал на ходу. Его задние копыта были связаны. Зачем, я не знала. Выглядел конь очень подавленно, словно из него душу вытащили. Его шерсть в некоторых местах была окровавлена. То, что я увидела дальше, вновь разочаровало меня в людях. Двуногий привязал жеребца к столбу за шею и стал надевать белому сидение на спину и кожаные ремешки на морду – седло и уздечку. Жеребец не мог понять, что с ним делают. Он начал брыкаться и ржать, за что человек больно ударил его по боку. Конь остановился как вкопанный. Раздувая ноздри, он уставился на своего мучителя. Двуногий только ухмыльнулся и продолжил подтягивать ремешки. Жеребец попытался укусить человека, но тот дал ему по морде. И вот терпение белого лопнуло. Он изловчился и ударил двуногого передними копытами прямо в грудь. Человек вскрикнул и упал на землю, но потом поднялся и ещё сильнее ударил коня по животу. Даже подумать страшно, что было бы дальше, если бы не прибежал тот двуногий, что наливал мне воды.       - Сайлер! Сайлер! Прекрати это немедленно! – закричал на жестокого человека парень.       Конюх отвязал жеребца и угрожающе добавил:       - Тебе это даром не пройдет. - И пошел с конем к свободному деннику рядом со мной.       - Мы ещё встретимся, - произнес мучитель белому вслед.       Непокорный жеребец прижал уши. Добрый человек завел коня в денник, и жеребец сразу припал к стене. Вскидывая голову и недовольно фыркая, он никого к себе не подпускал. Парень не смог даже облегчить ему спину. Белый так и остался стоять в сбруе.       - Как хочешь, друг, но я могу снять это, - человек успокаивал жеребца ласковыми словами, но белый не желал видеть людей.       Двуногий обратился ко мне:       - Он сильно устал, надеюсь, у вас не будет неприятностей. И ушёл. Конь не разговаривал. Когда принесли воду, он не позволил зайти в свой денник.       Ближе к вечеру Джинджер вернулась. Она выглядела устало, но я очень хотела поговорить.       - Привет. Не представляешь, как я устала, - сказала кобыла. - Скоро должны выпускать на вечерний выгул. Я не пойду сегодня, - предупредила меня соседка, склонив голову над водой.       Я раздумывала, что сказать, и витала в своих мыслях, пока Нира говорила мне это.       - Ты устала, думаю, тебе лучше остаться здесь, - произнесла я после недолгой паузы. – Тогда… мы можем поговорить? Сегодня ко мне приходил человек. Он долго разглядывал меня серыми, как пепел, глазами, а потом сказал что-то про три дня и выход. Его внешность не внушала доверия. Высокий и худощавый, он выглядел довольно противно.       - Это сын хозяина конюшни. Поверь, ему можно доверять, - заверила меня соседка. Она пила воду, поэтому говорила отрывисто и коротко.       - Я подумаю, - сказала я, вспоминая сегодняшнее происшествие с белым конём. – Кстати, ты не заметила ничего странного? – вновь обратилась я к Джинджер.       - Нет, извини, я очень устала, - пробулькала лошадь из соседнего денника.       - У нас новый сосед, - шепнула я пятнистой, прислонившись к решетке.       Джинджер с интересом подняла голову. Но жеребца не было видно, его измождённое тело скрывалось за деревянной перегородкой.       - Завтра, - прошептала я, давая кобыле понять, что разговор откладывается.       Всю ночь я провела в раздумьях. Мои попытки понять, как жить с человеком в мире, увенчались успехом утром, когда вновь пришёл парень с водой.       - Доброе утро, - сказал он, открывая дверь моего денника.       Я попятилась назад и стала наблюдать за ним. Его движения были очень проворными, а голос и внешность располагали к доверию.       - Это Мэтт. Самый лучший из местных конюхов, - поделилась со мной Джинджер, когда парень ушёл.       - Ты говорила, что не все люди такие? – вспомнила я слова пятнистой.       - Да, к сожалению. Самый жестокий человек здесь Сайлер. К нему попадают очень норовистые лошади. Он просто ломает лошадей, делает их не друзьями, а слугами, применяя при этом физическую силу.       - Это ужасно! - высказалась я.       - Им только этого и надо! - послышалось грозное ржание из соседнего денника. Белый жеребец наконец заговорил. - Сломить лошадь, убить лошадь - какая разница?! Для людей это не имеет значения! Жеребец ещё не отошел от вчерашнего происшествия и был возбужден. Кровь на его теле привлекала мух, поэтому конь нервно ударял себя по бокам хвостом.       - Чуточку послушания... - попыталась сказать Джинджер.       - Никогда! Этого не будет никогда! Не получите, шакалы! – жеребец заржал и стал биться о стены денника.       - Твоя истерика делу не поможет, - спокойно ответила Джин.       Меня в очередной раз поразило ее спокойствие. Что бы ни случилось, эта лошадь всегда его сохраняла, притом её настрой удивительным образом передавался другим. Удары в деннике белого затихли. Он поднял голову и посмотрел на Джинджер. Его вид оставлял желать лучшего, жеребцу явно требовался уход.       - Что же мне делать? Я уже десять закатов здесь или около того… Но все мои попытки безуспешны! – поделился конь.       - Для начала с тебя нужно снять сбрую и почистить, как следует, - начала Джинни.       - Я готов защищаться… - с иронией прохрипел жеребец.       - Думаю, к тебе приставят Мэтта. Он ладит со всеми лошадьми. Только попробуй тронуть его, будешь иметь дело со мной, - пригрозила кобыла, воспользовавшись своим преимуществом в возрасте.       Казалось, что это не подействовало, однако, когда появился Мэтт, белый спокойно подпустил его к себе. Конюх быстро снял с коня лишнюю тяжесть и приготовился промыть раны.       - Теперь нужно будет потерпеть, - предупредил парень, отжимая тряпку от теплой воды с раствором желтого цвета.        Мэтт промыл жеребцу раны, на что белый под конец уже почти не реагировал, но впереди оставалась ещё одна процедура, более неприятная.       - Некоторые из твоих ран могут вызвать осложнения, поэтому я должен их обработать, - медленно и чётко произнес конюх, словно внушая это белому.       Смазав некоторые места коричневым лекарством, Мэтт собрал все вещи и ушёл.       - Как бы мне ни хотелось этого не говорить, я благодарен тебе, - фыркнул конь Мэтту на своём языке.       Теперь я могла осмотреть белого жеребца. У меня чуть сердце не остановилось, когда…       - Брат, э… это ты?.. – почти беззвучно произнесла я. Белый глянул на меня и застыл.       Мы оба стояли неподвижно и смотрели друг другу в глаза.       - Ты не говорила, что у тебя есть брат, - нарушила тишину Джинджер.       Жеребец просунул нос между прутьями ко мне.       - Луниа! Ты ли это? – не мог поверить своим глазам конь.       - Да, Лунай! - я прижалась щекой к его носу.       Мы ещё долго обменивались нежными ласками и добрыми словами.       Так я вновь встретила брата, и в мою голову закралась мысль о том, что люди и лошади могут жить вместе в мире. Ведь теперь я была не одна.