Глаза цвета спелого хмеля

Андрей скрупулезно выполнил все предписания доктора. И хоть больничная кровать смотрелась несколько неуместно в его изысканной квартире, он попытался смириться с этим фактом, и терпеливо ждал, когда Виктора привезут к нему домой после операции. Насколько он знал, все прошло благополучно, и даже сделали операцию почти вовремя — сломанные конечности парня не успели срастись за прошедший месяц, и их не пришлось ломать заново. В той же больнице он заключил договор на сестринский уход. В принципе, до полного выздоровления парня без всяких дополнительных хлопот можно было оставить и там — внимательный персонал, двухместные палаты, отличное питание. Лично ему все понравилось — как в санатории. Не понравилось только одно — Виктор будет лежать там один, смотреть в потолок, а за ним будут ухаживать посторонние люди. А Андрею все же хотелось поделиться капелькой чего-то своего с парнишкой, а не только деньгами, заплатив которые тот получил бы все, но только не заботу и внимание его. Заметив метания Андрея, заведующий отделением предложил ему на выбор несколько сиделок, что смогли бы поработать на дому. Не раздумывая, мужчина согласился. Что есть деньги, которые ему придется заплатить за свой и Виктора комфорт? Кроме этой кровати, что стояла теперь в гостиной, в его жизни ничего не прибавится и не убавится с сиделкой, к тому же через день ему снова выходить на работу и очень хотелось быть уверенным, что с парнишкой в его отсутствие все будет в порядке. И быстро пролистав личные дела, он, не раздумывая, выбрал пожилую матрону с большим опытом ухода за подобными больными, в надежде, что женщина будет готовить и кормить его Витю, а не только присматривать за ним, ну, разумеется, за отдельную плату. Но завотделением предложил заключить договор еще с одним человеком, чтобы сиделки могли работать посменно. И порекомендовал паренька по имени Петя, студента предпоследнего курса медицинского института, мол, больного и мыть, и купать надо, а лучше Пети это никто не сделает. Вздохнув, Андрей согласился — присутствие пожилой женщины в своем доме он бы смог вытерпеть, но общение с молодым парнем его совершенно не прельщало… Виктора привезли ближе к вечеру. Два бугая-санитара внесли парнишку на носилках и бережно переложили на подготовленную Андреем кровать. Их сопровождала пожилая дама, имя которой мужчине никак не удавалось запомнить — Гликерия Дормидонтовна. Она вежливо поинтересовалась, оставаться ли ей сегодня на ночь или Андрей сам будет ухаживать за больным. Тот хотел сначала возмутиться, мол, что он сам не справится. Но когда увидел Витю, неподвижно лежащего на спине, да еще с железками на обеих руках, худенького, жалкого, беспомощного, растерялся и только смог кивнуть головой, соглашаясь с женщиной. Сегодня он был совершенно не прочь, если она останется с ними в его квартире. И даже сам помог ей найти постельное белье в шкафах и комодах, чтобы постелить ей на диване рядом с Витей... — Руки, что? Они заживут. А вот душа? — философски рассуждала женщина, когда они, оставшись одни, пили чай на кухне. — А что вы знаете о его душе? — не сдержался Андрей. — Мало чего, согласна. Но только весь городок говорит о нем, — женщина отхлебнула из кружки ароматного напитка и зажмурилась от удовольствия — у Андрея нашелся зеленый чай с жасмином, как любила, и теперь она с наслаждением смаковала его. Пусть чай и не водка, но выпить за вечер в хорошей компании она могла его довольно много, а если еще и с медом или конфетами. — И что говорят? — усмехнулся мужчина, он хоть и не был любителем сплетен, но что говорили о пареньке и его поступке, услышать все же было любопытно. — Никита был ему почти отцом… — начала женщина. — А вам это откуда известно? — перебил ее Андрей. — Городок — это большая деревня, здесь все обо всех все знают, — хмыкнула Гликерия, — а уж о таких людях, как тренер международного класса по скалолазанию, тем более. Я к нему двух своих внуков водила. И Витечку, который тренировался там, хорошо знала. Женщина кивнула головой в сторону комнаты, где лежал паренек. — Только отлазился он теперь — вряд ли восстановится, — заметила она со знанием дела. Там все на пальцы и на руки задействовано. — Так что там о душе? — спросил снова Андрей, подождав, пока женщина насладиться чаем. — Пережил бы он, смирился бы с потерей со временем, хотя не знаю. Но время лучший доктор, и не такие раны залечивает. Но сразу после похорон Никиты его жена, сучка крашеная, приперлась в больницу к Вите. Пьяная-препьяная. И устроила дебош. Паренек и так себя винил во всем, что произошло, ведь он эти чертовы карабины в магазине сам покупал. А она кричала и обвиняла его прилюдно. И что гомик он, и что Никиту совратил с пути истинного. И что трагедия произошла только по его вине. И вот он жив, а Никиту схоронили… — А Витя, что? Правда? — осторожно поинтересовался Андрей. Память почему-то подсказала, как он его целовал, когда они ночевали на съемной квартире. Мужчина мгновенно смутился и даже покраснел. Но если женщина, действительно, все знает, может, и об этом тоже ей известно. — Нет. Нормальные они были, — Гликерия сказала, как отрезала. — Никита всем своим пацанам вместо отца родного был. А ей бы пить меньше надо было, да ребеночка ему родить, тогда в ее глупую голову подобные подозрения и не лезли бы. Парнишка попытался оправдаться, а эта дура давай лупить его по щекам. Еле оттащили. А он лежал и не сопротивлялся, только молча плакал. Да и не мог он защититься от дуры-бабы сломанными руками. А потом еще один умник, сосед по палате, взял да и брякнул, что не бывает дыма без огня, раз слух пошел, значит, так оно и было. Вот Витя с того момента глаз не открывает и ничего не говорит. — А что в горах произошло, вы случайно не знаете? — спросил Андрей, когда женщина закончила свой рассказ. — Нет, достоверно не знаю. Знаю только, что Витя кинулся Никиту спасать, когда у того карабины стали ломаться один за другим. А вы у доктора спросите, что его оперировал, — посоветовала она. — Он в их поездке числился штатным врачом. Они еще долго беседовали. Гликерия Дормидонтовна поведала Андрею, что выздоровление Вити будет долгим, но инвалидом он не останется — и руки, и позвоночник заживут. Рукам, да, длительное лечение потребуется. Только вот лазить по скалам он навряд ли сможет, а так все с ним будет в порядке. А что в его головке происходит, то только ему ведомо, и здесь надо действовать только любовью и лаской. Другого способа нет. А этот путь небыстрый и требующий терпения и выдержки. Не выдержав, можно еще одну травму душе его нанести, и кто скажет, что она не окажется более глубокой, чем предыдущая. Спать они разошлись довольно поздно и то только потому, что женщина предложила идти отдыхать, сославшись на то, что и день был длинным и ночь, видимо, будет не из легких. Андрей лежал в спальне на своей кровати, пялился в потолок в темноте и рассуждал о своем поступке, который уже не казался ему таким благовидным и правильным. Он, не позволявший никому ночевать в своей квартире, привез к себе жить почти незнакомого паренька и совершенно посторонней женщине разрешил остаться на ночь. И теперь легкое похрапывание пожилой матроны стало раздражать его — он поднялся, плотнее прикрыл дверь в гостиную и в свою спальню. Сразу стало не хватать воздуха, Андрей снова встал и открыл форточку. Прохладный весенний ветер ворвался в комнату и стал играть со шторами и тюлем. Андрея это стало раздражать еще больше. Он снова поднялся и закрыл окно, оставив только едва заметную щель. Но скоро ему опять стало душно, психанув, очередной раз, Андрей распахнул настежь окно и пошел на кухню. Посидев на стуле, как на насесте, подтянув колени к подбородку, он принял для себя единственно правильное решение в данную минуту — чтобы хоть как-то успокоиться, надо выкурить сигарету. Только вставать со стула и тащиться в холл, где лежала заветная пачка с зажигалкой, было лень. Андрей хмыкнул: все, чего он добился, и все, что получил — это бессонницу и желание… напиться. Наверное, завтра он все же позвонит в отделение сестринского ухода и попросит все же забрать паренька — не готов он к таким переменам в своей жизни. А пока… Андрей слез со стула и направился в холл за вожделенной сигаретой… — Витенька, Витенька, успокойся, — донесся до Андрея громкий шепот Гликерии Дормидонтовны и какие-то странные звуки. Мгновенно забыв о сигарете, он бросился в гостиную. И остановился на пороге, пытаясь понять, что там происходит. Виктор стонал и выгибался, при этом стуча по краю кровати железками от аппаратов Илизарова, а женщина, навалившись на него всем телом, прижимала его руки к кровати, стараясь не дать ему нанести дополнительные травмы. Андрей бросился ей на помощь. — Витя, Витя, не надо, — попросил Андрей громко. — Он не слышит, он бредит во сне, ему кошмар приснился, — попыталась оправдаться сиделка. Но Андрей не слышал и не слушал ее, он гладил паренька по лицу, по худенькой шее, что торчала из корсета и снова по лицу, а потом, обхватив его щеки руками, не думая, что о нем подумает посторонний человек, принялся целовать паренька в закрытые веки, в нос, а затем в губы, чувствуя, как Виктор расслабляется в его руках и затихает. — Ну, вот и хорошо, миленький, — женщина провела своей мягкой рукой по его кистям, — это был сон, дурной сон. Мы с тобой рядом. И Андрею стало стыдно за свои мысли — он всхлипнул и пошел к себе. Как он вообще мог подумать такое — отдать Витю назад в больницу?